Александра Паркау - Огонь неугасимый Страница 17

Поздний сэт

Вечерняя заря деревьям черно-алымРоняет не спеша свой огненный привет,Два рьяных игрока с усердьем запоздалымПоследний в сумерках заканчивают сэт.

Как будто, вырвались   два ловких сильных зверяИз неизвестной нам, загадочной страны.Блестящие глаза пространство зорко мерят,Движенья радостны, упруги и точны.

Широкий взмах ракет, напрягшиеся спины,В рассчитанных прыжках мельканье быстрых ног,Сам старый Дискобол из гипса или глиныИгре их мускулов завидовать бы мог.

Пятнадцать, сорок, гейм! Опять пятнадцать, сорок…Сгущается туман и контуры мягчит,Но все быстрее счет и миг, как счастье, дорог,И скачут бешено послушные мячи.

А лики желтые подсолнечников рослых,Вбирая медленно зари прощальный свет,Глядят внимательно, задумчиво и простоНа затянувшийся в закатной дымке сэт.

Гвоздики

Зимой в парнике расцвелиГвоздики в затишьи подвала,От женщины их принеслиВ бумаге к перрону вокзала.

Стоял он в вагонном окнеС гвоздикою белой в петлице,Оставив другие жене, —В хозяйстве авось пригодится.

Седой засвистел паровоз,Сверкнули несчетные блики,По улицам ходит мороз,На скатерти в вазе — гвоздики.

И пахнут, любовью пьяны,В атласной броне драгоценной,Живым дуновеньем весны.И черным дыханьем измены.

Миниатюры

На шее печально намотанаПоддельного жемчуга нитка…Любовь незаконная, — вот она…Молчанье и пытка!

Любовь любви зажечь в нас не успелаИ подарила лишь десяток встреч…Нам было нечего с тобой беречь…Я потеряла больше чем имела!

Все в молчаньи и покое,Бьет двенадцать на часах.Нас здесь двое, только двое…Я и… СТРАХ.

На розовой земле лиловые разводы,Пронизан солнцем летний звонкий день,Кружочки прыгают сквозь листья с небосвода….Так — просто свет и тень.

Огниво и кремень зажечь пожаром светМогли-б, столкнувшись в кратком поцелуе…А мы с тобой? Скажи мне, мы раздуемВ себе самих хоть искру или нет?

Гемерокалла — прелестная стройная лилияТолько на день расцветает в сыпучем песке….Так и любовь моя к Вам… Обессилели крылья,Нет и помину о чудном волшебном цветке!

Осенняя грусть

Желтый тополь под окном маячит,В цветниках — шафраны и кумач, —За стеной тихонько осень плачет…Милая моя, — не плачь!

Что-же делать? Ведь, не все поблекло,Срезано безжалостным ножом…Поживем, двойные вставим стекла,Что-нибудь да сбережем.

Заведем к зиме платок пуховый,Будем думать, будем вспоминать…Только юности не дастся новой,Только счастья не догнать.

Ну, а лето снова возвратится.Грусть излечит время, — лучший врач,Жизнь откроет новый страницы —Милая моя, — не плачь!

Зимний вечер

Запотели окна, зимний вечер долог,Где-то мандолина тоненько пищит,И любовно книги смотрят с пыльных полок,Тихо их листками время шелестит.

Затопили печи… Треск пошел по стенам,И пахнуло дымом, краской и теплом.Память, вечный сторож, старый друг бессменныйШепчет об ушедшем, шепчет о былом.

Из туманной ночи кто-то смотрит в окна.Глаз сверкнул зеленый — луч сторожевой,Это кот озябший трется шерстью мокройИли караулит серый домовой.

Но уже не тянет в сказочные дали,И любовь не манит легкою рукой…Родину забыли, близких потеряли…Что-же нам осталось? Если-бы покой!

Снежные слова

Нависли пепельные тучиИ стелят снежный белый плат.Слова ласкающих созвучийВ моем сознаньи не звучат.

Слова мне кажутся пустыми,Холодными, как этот снег…Какое слово или имяПринять захочет человек?

Событья шире и огромней,А жизнь все уже и бедней…Что можем мы любить и помнитьВ тревоге вечной наших дней?

Весь мир лежит пустыней снежнойИ полон страшных, снежных слов.Нет на душе созвучий нежныхИ звонких, ласковых стихов.

О ней

Целый день с железной крыши капало,Прыгали по лужам воробьи,А душа о прошлых веснах плакала,Пряча слезы глупые свои.

И казалось все не настоящее,И часы казались сочтены…За обедом подали хрустящие,Золотые пухлые блины.

И шутил с расставленными винамиСмелый луч, прыгнув в дверную щель…Все равно, — как будто сердце вынулиУ привычных жизненных вещей.

И приход весны совсем не радовал,И луча не радовал привет…Соблазняли тщетно маскарадамиОбъявленья шумные газет.

Доктора все объясняют нервами,Мистики предчувствий вечно ждут,А подруги признаками первымиСтарости печаль мою зовут.

Но о Ней, Далекой, боль щемящаяПросыпается с дыханием весны…За обедом подали хрустящиеЗолотые, пухлые блины.

Богульник

Случайный луч обводит светочемКвартиры пыльной уголки,Ласкает рыженькие веточки,Где почки, точно узелки.

В голубоватой хрупкой вазочкеЯ собрала из них букет…Нет, не букет, — скорее вязочку,Кустов обиженных скелет.

Корицей пахнет он и хворостом.Сухою мерзлою травой….Так пахнут на полянах порослиВ сединах осени больной.

И вот когда на этих палочках,Колючим вздыбленных пучком,Распустится живою алостьюЦветок душистый за цветком,

Когда по стеблям дрожью светлоюПрольется радости волна,То значит, — я не верю этому,То значит, что пришла весна.

И в сопках, упоен победами,Теснится всходов хоровод….И на границе заповеданнойБогульник розовый цветет.

Похороны гусара

Вечерний туман серебрится,На улицах серо и сонно, —За белой идет колесницейПечальный кортеж похоронный,

Над темным досчатым заборомЗакатное кружево тает,Сгрудились немым коридоромДомов безучастные стаи.

И движутся тихо по парамЗа гробом друзья и родные…Когда-то служил он гусаромВ те дни и те годы былые.

Тяжелым раздерганным шагомПрошла его жизнь, отшумела…Трехцветным завернуто флагомСухое недвижное тело.

У щек — побледневшие розыИ астр погребальных букеты…Последние вытерты слезы,Последние песни допеты.

Замолкло протяжное пенье,Все тускло, мертво и убого…Такого-ли он погребеньяПросил, умирая, у Бога?

Когда-то служил он гусаромИ видел в минуты агоний —Как полк весь в предсмертном кошмареПронесся на взмыленных конях…

Отличья безвременьем стерты…В России-б не так хоронили…С оркестром, под конным эскортомНесли-бы гусара к могиле.

Но что это? Четко и звонноВдали застучали подковы…Откуда отряд этот конныйИз сумрака всплыл городского?

Друзья-ли с погостов, с пожарищПришли, сбросив времени заметь,Узнав, что скончался товарищ,Пропеть ему Вечную Память?

Вмешался-ль загадочный случай,Георгий-ли, воин вмешался,Но только японский летучийЗа гробом отряд продвигался.

И всадники к гривам холенымСклонялись в мундирах защитных,Отчетливым цокали звономПо уличным камням копыта.

И медленно с топотом коннымК преддвериям церковки старойДоставил кортеж похоронныйЗемные останки гусара.

Туда — к чужим