Владимир Маяковский - Информация о В В Маяковском Страница 18

из "вторых рук", а гораздо из большего их количества. Про музу такого

плана один известный поэт написал другому, более известному:

Эх, поэт, уж видно пробил час,

Что лишил поэзию рассудка.

Раньше муза вдохновляла Вас,

А теперь Вас вдохновляет

проститутка!

СЕМЬЯ ЛИЛИ БРИК

"Имя отца легендарной женщины... - Урия Александровича Кагана можно найти

не только в списке присяжных поверенных при Московской судебной палате ...,

но еще и в списке членов Литературно-художественного кружка, собиравшего в

те годы "сливки" культурной элиты "второй" российской столицы" (А.

Ваксберг). Он был известен, как теперь говорят, в качестве правозащитника,

борца за права евреев. Он не пожелал принять православия и "добился

всего,.. сумев одолеть все барьеры, которые российский закон воздвиг для

иноверцев".

"Его жена, рижанка Елена Юльевна Берман, была дочерью хорошо образованных

и богатых родителей, училась в Московской консерватории (для некрещеной

еврейки попасть в эту святую святых тоже требовало немалых усилий), но

профессионалом не стала..." (Ваксберг).

Лиля Каган, впоследствии Лиля Юрьевна (Уриевна) Брик родилась в 1891 г.,

ее сестра Эльза (будущая французская писательница Эльза Триоле и жена Луи

Арагона) родилась на пять лет позже.

Еще в гимназии ходили слухи о Лилиных литературных способностях, хотя в

действительности все сочинения за нее писал учитель словесности, видимо,

отнюдь не бескорыстно.

Родители пытались учить свою дочь: сначала это был математический

факультет Высших женских курсов, потом Московский архитектурный институт,

какое-то время в Мюнхене она хотела стать скульптором. "Но учеба не могла

заменить того, что было куда интересней: любовные приключения, пылкие

клятвы, тайные свидания, разрывы и новые встречи" (Ваксберг).

Наиболее выдающимся "коленцем" в семействе, почему-то называемом

"благородным", был "роман" с собственным дядей (когда "от греха подальше"

ее отправили к бабушке в город Катовице). Родной дядя требовал

"супружеского союза, благо, законы иудейской религии не содержали на этот

счет никаких запретов".

Пришлось вернуть дочь домой и нанять ей учителя фортепиано, избавляться от

ребенка которого ее отправили в провинцию к дальним родственникам.

"Операция прошла не слишком удачно: Лиля навсегда лишилась возможности

иметь детей, хотя и без этой беды к материнству никогда не стремилась. Ни

тогда, ни потом". (Ваксберг).

Наконец, в 1912 г. московский раввин обвенчал Лилю и Осипа Брик к радости

родителей, посчитавших, что это хороший гешефт - возможность "выдать замуж

"беспутную" дочь за "дипломированного юриста..." Правда, родители жениха в

восторге от женитьбы сына не были, зная "какой шлейф тянется" за молодой.

Биографы Лили Брик утверждают, что ее супружеская жизнь с Осей

прекратилась (вдвоем (?)) в 1914 или 1915 г.

Но прежде чем Маяковский познакомился с Лилей Брик, он "дружил" с ее

младшей сестрой Эльзой. Эльза Триоле впоследствии писала: "И только он дал

мне познать всю полноту любви. Физической - тоже".

Печальным итогом 1917 г. для Эльзы после серии неудачных "романов" стала

такая же невозможность иметь детей, как и у старшей сестры.

Но среди поклонников Эльзы появился член французской военной миссии в

Москве Андре Триоле, за которого она вышла замуж во Франции, непонятным

образом выехав с этой целью из Советской России.

ЖИЗНЬ ВТРОЕМ

Ал. Михайлов считает, что где-то зимой или весной 1916 г. Осип, "уступив

жену другому, но оставаясь законным супругом, избрал себе (и на всю

оставшуюся жизнь, еще почти 30 лет!) роль...", которую Михайлов не может

даже квалифицировать.

Сама Лиля признавалась, что до Маяковского у Бриков к литературе был

пассивный интерес. Из дальнейшего будет видно, что возникший интерес к

творчеству Маяковского у Бриков стал активно коммерческим.

Вот признание Лили об отношении к Осипу, "которое повергает в сложные

раздумья" (цитируется по Михайлову): "Я любила, люблю и буду любить Осю

больше чем брата, больше чем мужа, больше чем сына. Про такую любовь я не

читала ни в каких стихах, ни в какой литературе...Эта любовь не мешала моей

любви к Володе. Наоборот: возможно, что если бы не Ося, я любила бы Володю

не так сильно. Я не могла не любить Володю, если его так любил Ося".

Эта ситуация в "семье" не вызывала радости ни у матери Лили, ни тем более

в семье Маяковских. В марте 1919 "семья" переезжает в Москву и живет в

маленькой комнате ("Двенадцать квадратных аршин жилья..."), затем Маяковский

получает комнату в Лубянском проезде, эта комната в коммунальной квартире

стала его рабочим кабинетом.

Лето "семья" провела на подмосковной даче - в поселке Пушкино, где

Маяковский целыми днями работал, а остальные два члена семьи загорали и

весьма приятно проводили время.

В 1920 г. "семья" переехала в другую квартиру, где было уже две комнаты,

здесь Маяковский проводил большую часть времени, "будучи гражданским мужем

замужней (формально) Лили Юрьевны Брик..." (Ваксберг).

То, что Маяковский страдал от разного рода "увлечений" подруги, ничуть не

волновало его "гражданскую" жену, которая говорила: "Страдать Володе

полезно, он помучается и напишет хорошие стихи". Добавим, что за хорошие

стихи Маяковский получал хорошие деньги, что позволяло при этом еще лучше

жить "семье".

Летом 1922 г. у Лили Брик возникло новое увлечение. "Из текста поэмы "Про

это" можно извлечь упоминание о "ревностях", проливающее свет на ситуацию.

Но взгляд на это у нее и у Маяковского был неодинаков. "Законная" жена

одного мужа и действительная (или, как говорят, гражданская) другого, Лиля

Юрьевна в своем кругу исповедовала полную свободу от матримониальных

обязательств" (Михайлов).

В конце 1922 г. Маяковский с Лилей Брик по договоренности расстаются на

два месяца, что привело к написанию поэм о любви "Про это" и "Люблю". Лиля

же Брик, будучи сторонницей "свободной любви", продолжала жить беспечно и

весело, "к концу жизни даже теряя представление о возрасте" (Михайлов).

"Лиля - с безупречно точным расчетом, совершенно сознательно, чего и сама

впоследствии никогда не отрицала, - шла на это (заставляя Маяковского

страдать. - В.Б.), побуждая его столь мучительным образом приковывать себя

цепью к письменному столу". (Ваксберг). И это было вполне в духе семьи

Бриков - надо было как можно лучше жить в это очень тяжелое для страны

время.

В начале 1923 г. современники отмечали необычайный взлет лирического

дарования Маяковского, "семья" же по-прежнему оставалась семьей, а поэт

был ее кормильцем. "Современники обоего пола отмечают, что Маяковский

оставлял ощущение нравственной опрятности. Не выносил скабрезных анекдотов

и таких же разговоров о женщинах. Он не был Дон-Жуаном в отношениях с

женщинами. Для этой роли ему не хватало многого..." (Михайлов).

В 1926 г. Маяковский получает небольшую четырехкомнатную квартиру в

Гендриковом переулке, куда вселились также и Брики, дружба с которыми "все

время требовала материального подкрепления". И теперь Осип Брик, "нигде

подолгу и серьезно не работавший...оказался нахлебником в "семье": бывший

муж у второго бывшего мужа своей жены". (Михайлов).

1927 г. в жизни Маяковского и "семьи" характеризуется несколькими

моментами: 1) постоянным участием в литературных собраниях в Гендриковом

переулке Якова Сауловича Агранова, крупного работника ведомства Ягоды,

потом ставшим заместителем наркома; 2) неожиданно возникшим

председательством (вместо Маяковского) на собраниях Лефа Лили Брик; 3)

высшей точкой признания Маяковского как поэта при жизни; 4) осознанием им

необходимости определиться в личной жизни; 5) для Осипа Брика это был год

закрепления отношений с Евгенией Соколовой (Жемчужиной) и работы в

качестве сценариста; 6) для Лили Брик это был год завершения романа с

Краснощековым и Кулешовым, а также год первой любовной неудачи с

Пудовкиным.

Опасные для "семьи" случаи у Маяковского бывали. Стоило ему влюбиться в

другую женщину, как это событие сразу же оценивалось Бриками с точки

зрения возможного выхода поэта из "семьи". Если ситуация казалась

критической, то принимались самые разнообразные методы для ликвидации

опасности, вплоть до подключения родственного Брикам ВЧК-ОГПУ-НКВД.

Сама же Лиля, по словам А. Ваксберга, "никаких уз не признавала и каждый