Записки отчаяния - Иван Александрович Валуев Страница 18

вообще? По лицу перед зеркалом невозможно понять, насколько я близок к реальности. А по внутренним ощущениям и подавно. За окном плавно испражняют заводы адский комплекс испарений и травят тех, кто еще не умер от старости, болезни или от любви. Вечер наступил в самый неподходящий момент, – когда я проснулся. Раньше я думал, что вечер наступает тогда, когда один большой огонь на горизонте сменяется сотней маленьких перемигивающихся точек именуемых городом. В чем смысл бытия, если сегодня – это бесконечный процесс осознанного существования без крупицы надежды на завтра? А вчерашний день так далек, будто его никогда не существовало. Для некоторых людей необходимо всегда пребывать в любви. Они не могут без нее. И поэтому для них так важно любить кого-то, но и не задумываться, любят ли их при этом. Это парадокс искаженного одностороннего счастья, где тебя не будут спрашивать, что ты чувствуешь, ибо ты не властен над собой, и сам для себя не можешь объяснить, что творится в твоем гребанном сердце. Именно поэтому такие люди не живут изо дня в день и не видят ни вчерашнего дня, ни завтрашнего. Такие люди живут только от любви к любви…

                        ***

Спустя некоторое время я обосновался на новом месте. На улице по вечерам уже не так тепло, как летом. И проводить ночи в постоянных прогулках, встречая рассветы, стало не так актуально, как бы красиво все это не выглядело. Под ногами каждую ночь проплывали мосты, разбитые дороги и пустые улицы, где никто не хочет ходить. Все уже давно хотят покинуть эту грешную землю и увидеть целостный гуманный мир. Пару косяков, и можно запускать воображение чуть выше обычного уровня. Сразу становиться светлее и как-то окончательно наплевательски. Кругом полным полно талантливых людей. И все ждут какого-то особенного часа для свершения своих заветных желаний. Кто-то так же расслабляется, как и я. Кто-то сидит в заточении и кропотливо выстраивает ноты, слова, мазки на полотне, чтобы как можно точнее передать цвет своего настроения. А кто-то просто вешается за закрытой дверью в беспросветном одиночестве, оставляя за собой только память и надгробную плиту. Кто-то усердно пытается найти клитор и насытить партнера небывалым экстазом, а кто-то срывает с себя оковы семейных уз и не может разобраться, где начинается та самая жизнь. А кто-то вступает в фазу короткого сна, чтобы пробудиться вовремя и пойти на работу, отпахать смену и через сорок лет так ничего и не понять. Девочки на лавке щебечут о невосполнимой потере первой любви, и о том, как сейчас хорошо отдаваться за деньги. “В этом есть какой-то абсолют ощущений. Это так будоражит…” – говорит одна из них с больной улыбкой на устах. Весь этот симбиоз разнообразных людей создает систему города полного пороков. И все эти люди неизбежно связаны друг с другом ощутимыми нитями жизни и смерти…

                        ***

Ты невольно думаешь о ней

В переходе с желтым освещеньем

И под светом фонарей

Листаешь мертвые сообщенья

В них когда-то был рассвет

И пленительный закат

А сейчас лишь тусклый свет

Переходящий в мрак

Строки рвут тебя на части

Мозг отравлен дымом от сативы

Тело чахнет от зеленой масти

А в груди стучат забытые мотивы

На столе алкоголь молча манит

У Мефистофиля спроси о ней

Его ответ однозначно ранит

Лучше сейчас, лучше быстрей

Пускай он закончит эту драму

С красками воспоминаний

И поместит их в рифленую раму

Извечных любовных страданий…

                        ***

Облезшие обои, прогнивший пол

Грязные окна, деревянные рамы

Сломанный стол – предвестник бытовых зол

Треснувшие стены, как свежие раны

Соседский вопль. Стучит холодная вода.

Разбитый замок и от него ключ.

Открытый щиток, вырваны провода

Серый потолок, как олицетворение туч

Тряска рук над бумагой в охоте на слова

Опустевший холодильник и шкаф

Недопитый ром, чистый, как слеза

На шее нависла грусть, как удав

Пару минут в невесомой тишине

Сумасшедших мыслей полет

Три последние точки в письме

Он перечитает и снова порвёт…

                        ***

Прошел дождь, окутанный холодным ветром

И вышло солнце после сна

Забытый шрам умыт рассветом

И похоже, что опять весна

Морской прибой звучит по нотам громко

И волны плещутся все выше

И ощущаю я себя довольно тонко

Когда гуляю я по вечерам на крыше

Оттуда видны лучше звезды

И люди, кажется, куда милей

И не видать их псевдо грезы

И души их всего белей

А высота зовет сознаться

Себе, что все ужасно тупо

И лучше сразу здесь признаться,

Что выгляжу я очень глупо.

                        ***

Она лежит задрав колени

И приглашает сделать акт

Насилье вновь стучится в двери

Чтоб заключить постельный пакт

Где доминант мотает нервы

И без ножа он режет грубо

И падают стереотипы стервы

А сперма капает ей прям на губы

Она струится экзальтацией и болью

И хочет вновь вкусить пистон

Она довольствуется жертвы ролью

И хочет называть его Гастон

Ей нравится животное совокупленье,

Быть беззащитной, но живой

И поднимать усиленное возбужденье

Его звериною рукой.

                        ***

Глухое утро, как стакан пустой

Твои руки на моем лице

Сводит небо тучами и мглой

Капает вода на крыльце

Кружится голова под тобой

Дальше сигарета, душ и путь домой…

Туда, где нет меня и снова смрад

Пустого одиночества и грешных строк

Слова по голове стучат, как град

А на столе опять пустой листок…

Нет чувств и нет умения любить

Есть рок и суть блуждающая рядом

Главное, тебе не навредить

Своим изысканным обрядом…

                        ***

У парапета, на мокром асфальте

Встречаются люди и суки

Мелькают ещё обычные бляди

К которым давно не тянутся руки.

                        ***

Скучающий город и его разбитые шрамы

Больные блудницы и их чахлые товары

Большие дяди с маленькими дарами

И пропитая любовь с унылыми словами

Блекнущий свет на пороге у дома

Старые руки вокруг бутылки рома

Кривой юмор и частички Содома

И вместо кровати – солома.

Воркующий голубь о высотах полета

Прижатая грусть социального болота

Отсутствие жизни и “любимая работа”

Господи, еще немного и откроется рвота…

                        ***

О, как прекрасен дивный мир

Не тот, что Хаксли описал

Где, каждый день, как пир

Среди бродяг и выпивал

У жалких стен нагие женщины стоят

И под покровом милых чар

Соблазнительно манят

И падают, как овцы в пасть волчар

А