Валерий Брюсов - Том 3. Стихотворения 1918-1924 Страница 19

8 февраля 1922

Принцип относительности

Первозданные оси сдвинутыВо вселенной. Слушай: скрипят!Что наш разум зубчатый? — лавину тыНе сдержишь, ограды крепя.

Для фараоновых радужных лотосовПетлицы ли фрака узки,Где вот-вот адамант Leges motus'oвНьютона — разлетится в куски!

И на сцену — венецианских дожей ли,Если молнии скачут в лесу!До чего, современники, мы дожили:Самое Время — канатный плясун!

Спасайся, кто может! — вопль с палубы.Шлюпки спускай! — Вам чего ж еще?Чтоб треснул зенит и упало быНебо дырявым плащом?

Иль колеса в мозгу так закручены,Что душат и крики и речь,И одно вам — из церкви порученныйОгонек ладонью беречь!

15 марта 1922

Nihil[5]

Как мечты о мечтах отошедшего детства, —Над папирусом никнуть в святилище Ра,В тогу на форум небрежно одеться,Влюбленным трувером у окна замирать…

Наука над ухом: «Голос атавизма!..Сложность клетки!» — и много прочих слов.Акула, наш дух! ты ль — веками давиться,Где песчинки в самуме — тысячелетий число!

Я был? я ли не был?.. И были и небыль —Цветное круженье молекул в мозгу:Зачерпнуть ли под череп с созвездьями небо?На ладонь уложить ли золотую Москву?

И, поклонникам кинув легенды да книги,Оживленный, быть может, как дракон на звезде,Что буду я, этот? — не бездонное ль nihil,Если память померкла на земной борозде,

Если я не узнаю мило-мнимых мгновений,Где вот эти губы припали к лицу,Если — раб роковых межей, мановенийВечности, веющей вслед беглецу!

1 февраля 1922

Pou sto[6]

Ты ль пригоршнями строфы по радио,Новый орфик, на Марс готовишь?Но короче аркан, — земной радиус:Вязнешь по пояс в прошлом, то бишь!

Этот стих, этот вскрик — отзвук: выплакатьСтрах, что враг камень в лоб загонит,Черепка скрип на сланце, а вы: плакатТам, в межзвездном, — Lux-Zug[7]— вагоне!

Бедный бред, что везде — скреп ЭвклидовыхТверд устой: столп, шатнуть нельзя!Все ж в веках пробил час, где б выкидыватьИстин груз, все их в муть неся!

Прометей ли пришел? укажи: pou sto?Иль Фиджийский вождь встал с рогожи?Смысл веков не броженье ль во лжи пустой!Время, место — мираж прохожий!

Только снег, зелень трав, моря мантия,Сговор губ к алтарю Селены —Свет насквозь смертных слов, пусть обман тая,Нам наш путь в глубину вселенной.

11 января — 17 февраля 1922

Мы и те

Миллионы, миллиарды, числа невыговариваемые,Не версты, не мили, солнце-радиусы, светогода!Наши мечты и мысли, жалкий товар, и вы, и мы, и я —Не докинул никто их до звезд никогда!

Велика ли корысть, что из двух соперников древностиПифагором в веках побежден Птоломей,Что до нас «е pur se…» Галилей умел донести,И книга его, прозвенев, стала медь?

Велика ли корысть, что мы славим радостно честь свою,В обсерватории на весы Сатурн опустив,Посчитав на Венере градусы по Цельсию,Каналы на Марсе ловя в объектив?

Все равно! все равно! И ничтожного отзываНет из пространства! терпи да млей!Мы — что звери за клеткой! Что ж, нововолосогоМарсианина, что ль, мы ждем на земле?

Так растопчем, растопчем гордость неоправдываемую!Пусть как молния снидет из тьмы ночи ловец —Брать наш воздух, наш фосфор, наш радий, радуя и моюСкорбь, что в мире смирил умы не человек!

17 февраля 1922

Разочарование

Вот замолкла, заснула, закуталасьЧерным ворохом чуткая полночь.Дверь в миры отперта; из-за куполаМарс мерцает приближенный. Полно!

Ты — мой бред! ты — мой призрак! Лилит моя!Мозг пилить невозможным ты снова ль?Что мы? — капля, в вселенную влитая,Нить, где взвита в бездонность основа!

Те мечты я сотру, мел на аспиде!Сеть каналов твоих смажу тушью!Прокричи из ночи еще раз: «Приди!»Мне ль углей мировых внять удушью?

Пусть нигде, пусть никто, всех семи планет,Нам не отзыв, не зов: лед и зной лишь!Вечность нас зевом медленным выплюнет, —Мы — лишь бедный цветок, ах! весной ли?

Прежде, после, — ей что? наших выкладокЕй не брать, — единиц в биллионе!Звезд ряды строить в небе привыкла так,Что меня, здесь во тьме, для нее — нет!

1 марта 1922

Молодость мира («Нет! много ли, мало ли, чем бы ты вымерил…»)

Нет! много ли, мало ли, чем бы ты вымерилВсе, что в тысячелетия, как в пропасть упало, —Материки, что исчезли, расы, что вымерли,От совета Лемуров до совета в Рапалло?

Имена персеидами падают в памяти,Царей, полководцев, ученых, поэтов…Но далеко ль еще по тем же тропам идти,Набирая в ненужный запас то и это?

На пути библиотеки стоят цитаделями,Лагерями — архивы, загражденьем — музеи…Вдребезги грудь о песни к Делии,Слеп от бомб риккертианства, глух от древних Тезеев.

Но океаны поныне кишат протоплазмами,И наш радий в пространствах еще не растрачен,И дышит Земля земными соблазнами,В мириадах миров всех, быть может, невзрачней.

А сколько учиться, — пред нами букварь еще!Ярмо на стихии наложить не пора ли,Наши зовы забросить на планету товарищу,Шар земной повести по любой спирали?

Человек! свои мерки опять переиначь! а тоУронишь афишу, озадаченный зритель!Человечеством в жизни ныне не начата льЛишь вторая глава там, в Санта-Маргарите?

1 мая 1922

Минуты

Там, в днях…

Где? — в детстве, там, где ржавый прудКренил карвеллы в муть Саргассо,Чтоб всполз на борт надонный спрут, —Там вновь Персей познал Пегаса!

Там, в дни, где солнце в прорезь липРазило вкруг клинком Пизарро, —Все звенья логик что могли б?Сны плыли слишком лучезарно!

Потом, в дни, где медяный стройЗвенел и пели перья шлема, —Не всюду ль ждал Ахей иль Трои,Пусть буквы в ряд слагались: лемма!

И в дни, где час кричал: «Дели жМиг на сто дрожей непрестанно!»Кто скрыл бы путь меж звезд, — где лишьБред, смерть Ромео иль Тристана?

Там, в днях, — как знать? в руде веков,В кровь влитых, гимном жгущих вены, —Там — взлет и срыв, чертеж стихов,Копье ль Афин, зубцы ль Равенны?

22 марта 1922

Весенняя песня о любви

Тосковать в снег весны, — о, банальныеПесни праотцев, скок чрез огонь:С тигром крыться под своды бананные,Догонять с рыжей пумой вигонь!

Март морочит морозная оттепель;К печкам лепятся тени Мюрже…Что ж плеснуло? груз тел, — не на отмель лиК ласкам вешним две пары моржей?

Ночью вскрыть бы (проделки Лесажевы)Потолки: лоб на лоб, рот ко рту, —Сколько спаянных в дрожь! Иль рассаженыВ них твои паладины, Артур?

Волны бьют с пустыря миоценова,Чтоб, дрожа, грудь теплела в руке:Древних дебрей слеза драгоценная —Вздох табачный ловить в мундштуке.

Верб заветных где пух? — Не равно ли им,Здесь, где страсть — на прилавок товар,Лед и гейзеры, ель и магнолии…А Джон Фич, темя вниз, в Делавар!

22 марта 1922