Анатолий Аврутин - Журнал «День и ночь» 2011–03 (83) Страница 19

4

Чудес не бывает. Советская властьИх запретила специальным декретом.Когда Бога нет, жизнь можно украстьИ ехать на Юг по подложным билетам.Но сердце — его невозможно понять,Рычаг на себя как возможность остаться:Ему двадцать пять, и ей двадцать пять,При расставании было шестнадцать.

Освоена тундра. Вчерашний геройБоролся со льдами, теперь он на зоне.По следу полозьев ушла за крупой,Любимый приснился, он в Божьих ладонях,На Севере старость нет сил долго ждать,Зато её срок наступает надолго.Ему двадцать пять, навсегда двадцать пять,На что же ты, Катя, надеялась только…

Проходят года. Утопический райОтчётливо видится в северных льготах,Она часто плачет. Ложись, помирай,И будешь с любимым, и в тех же широтах.Но самое страшное — это кино,Там так всё прекрасно, что хочется сдохнуть,А жизни осталось всего ничего,И в поисках звуков открытые окна.

5

Нету пульса в радиоточке,На уме нерождённая дочка,За торосом полярная ночь.А страна обещает награды,Только мне их награды не надо,Я хочу тебе как-то помочь.

Мы останемся в выкриках чаек,Мы уже не придём за вещами,Мы с рождения знаем маршрут.А я хотел подарить тебе чудо.Но над миром, Бог знает откуда,Раскрывается парашют…

6

Летним утром смеются дети, тёплый дождик едва прошёл,За окном жизнь проносится просто и хорошо.Наша Катя не ждёт спасенья и не ходит в обычный храм,Пережив две страны, привыкаешь к иным мирам.Катерина читает письма, текст знакомый у самых глаз,Выпускное платье гимназии опять в самый раз.Видно, скоро уже свиданье, первый выход — и навсегда…Этой ночью над льдами зажжётся ещё звезда.

Пока мы беседовали с Алексеем, в кафе то и дело входили люди, заказывали кофе и сэндвичи, слушали, чего мы там толкуем и поём, — и видно было, что пребывать в потоке артистической жизни — для них вещь, совершенно естественная. Ведь «Колония» — не просто точка общепита, это и художественная галерея Игоря Кормышева, и библиотека, и литературный салон… Когда хозяйка кафе Мария Полянская присоединилась к нам, я и к ней пристала с вопросами.

М. С. Мария, расскажите, пожалуйста, о своём заведении. Оно нам очень понравилось. Очень уютно, приятные лица у посетителей. Всё сделано для того, чтобы человек, который интересуется искусством или как-то чувствует себя к нему причастным… чтобы ему было хорошо.

М. П. Очень приятно, что вам здесь хорошо. И что хорошо людям, относящимся к той категории, о которой Вы говорите. Здесь все бывают — от рок-певцов до писателей, художников… все, кто интересуется искусством. Идея этого заведения сначала возникла у Игоря Кормышева. У него всегда была мысль как-то совместить форматы. До этого у нас уже была галерея, а тут мы решили сделать кафе, пусть будет так: произведения искусства, а потом хочется сесть, обсудить — с людьми своего круга. И мы, конечно, рассчитывали на то, что такая атмосфера здесь будет. «Колония» — это кофе. Это бренд Игоря. Чай, кофе… колониальные товары для России. Кофе. Символы. Слова. Символы — это картины. А слова — это мои книги. Эта формула — она у нас в первой книге ещё отразилась. «Чужестранка». Слова — Мария Полянская. Символы — Игорь Кормышев.

Кофе. Символы. Слова. Эта формула уже всё предопределила. И это заведение. И то, что мы здесь проводим мероприятия, литературные и художественные.

Мы поняли, в конце концов, что спасение утопающих — дело рук самих утопающих. Я даже не беру культурную составляющую… тут такое историческое место, приятное, намоленное… Я знаю историю «Красного октября», знаю историю этой фабрики, в детстве нас сюда водили на экскурсии. Здесь так пахло шоколадом! В цех мы приходили, и я думала: как они работают, когда вокруг столько шоколада? И нам давали конфеты… Помните, в семидесятых, когда в магазинах ничего — и конфеты с «Красного октября»… «Мишка», «Белочка»… мы могли взять столько, сколько хотим… там бракованные лежали в чанах… и мы гордились: такое богатство несёшь домой! Это место все помнят. Здесь, кстати, в своё время был закрытый кинотеатр, где показывали кино на английском языке. Для тех детей, которые учились в английских школах. Я здесь смотрела английское кино. Помню очень хорошо, как нас сюда водили… Эта атмосфера идеально легла. Люди знают, что у нас здесь можно посидеть, поговорить, пообщаться. Можно застать художника за работой. Алёша здесь поёт. «Контрабанду» мы здесь пишем. Но при этом вход остаётся открытым. Пожалуйста, люди заходят. Кто-то хочет посидеть. Некоторые просто заходят ради атмосферы. Мы тут дни рождения справляем, всякие семейные праздники — и не закрываем кафе. Просто заходят люди — а мы не помешаем? — Да нет. Это ведь тоже очень специфично. Люди, которые к нашему кругу не относятся, сюда не заходят. Наталья, жена Лёши, здесь поёт. Как она пела недавно! Потрясающе! Я всё надеюсь, что Наталья начнёт у нас петь регулярно. Что она будет устраивать камерные вечера. Вместе с Алексеем. Это будет наша визитная карточка. Они будут петь, будут приходить люди. Они когда начинают здесь петь, тут же люди приходят. Мы поём и читаем. Здесь можно читать стихи и при этом не бояться, что окружающие будут неодобрительно смотреть, смеяться… у нас сейчас появился новый формат «Октябрятская толкучка». Это вот как раз спасение утопающих. Мы на многих площадках на «Красном октябре» организуем мероприятия типа еагскюагюп. Это, в основном, конечно, рестораны, кафе, но там проходят мастер-классы, какие-то лекции. У нас каждый час расписан. С двенадцати до вечера у меня расписаны галерея, кафе, приходят волонтёры, помогают всё это организовывать. Приходят талантливые люди. Мы здесь литературные презентации делаем. Люди сидят и слушают, как читают стихи. Бывает, яблоку упасть негде. Ну, где ещё найдёшь такое место, где можно за одним столом с хозяином посидеть, побеседовать, поговорить об искусстве, посмотреть картины, перформансы… Игорь делает потрясающие перформансы. Всё это — такая жизнь. У нас кафе — живое. И это требует постоянного нашего присутствия. Нельзя уйти и оставить управляющего: дескать, ты тут всё организовывай. Это уже будет история «про еду». А у нас здесь — не «про еду». А про кофе, про символы и про слова.

М. С. Мы привезли свой журнал… несколько экземпляров. Если кто-то захочет взять — пусть люди берут, знакомятся.

М. П. Спасибо большое. Вы заметили — у нас много литературы лежит на столах. Люди берут читать. Бывает, подходят — набирают гору книг и журналов, садятся и смотрят. Многие говорят: мы будем к вам ходить читать.

…Звучала негромкая музыка; негромкие разговоры за соседними столиками… иногда коротким грохотом напоминала о себе кофемолка… пахло чем-то непередаваемым, горьковато-пряно-сладким… И было так приятно смотреть на уверенную в себе, свободную, умную и очаровательную молодую женщину, поддерживать интеллигентную, но лёгкую беседу и — чувствовать себя «в своей тарелке». Как давно уже не было…

Максим Лаврентьев, главный редактор журнала «Литературная учёба», в день нашего отъезда зашёл за нами в ресторанчик у Курского вокзала, где мы обедали, и увлёк с собой по маршруту, освоенному им… как собственные стихи. Впрочем, оказалось, что это вовсе не беспочвенные фантазии восторженной экскурсантки, которую ведут по тайным тропам неисчислимых исторических перипетий. Стихи действительно есть! Целая поэма. Её строфами буквально схвачено наше недолгое, но увлекательное путешествие по весенней Москве — странно немноголюдной, пронизанной солнечным светом, овеваемой прохладным ветром, такой непритворно гостеприимной и такой ласковой. Вот эта экскурсия — слово в слово, разве что со сдвигом вспять дней этак на двадцать-тридцать!

Максим Лаврентьев Кольцо

I

Там, где на месте сталинской воронкиПоднялся вновь дебелый храм Христа,Покинул я ту сторону ВолхонкиИ перешёл на эту неспроста:Признаюсь вам, в Российский фонд культурыЯ нёс бумаги для какой-то дуры.

II

III