Владимир Алексеев - Океан. Выпуск второй Страница 19

— Неси топор в машину! — закричал я третьему механику, захлебываясь от радости и гордости. — Точно вышли, Михаил Петрович, точно!

— Точно, — удовлетворенно повторил капитан. — Видишь, как может быть в тропиках. Густые испарения стояли под берегом. Влаги много. Лишь к концу дня развеялось. Ну что ж, экзамен выдержали. Определяться умеете все. А я уже, грешным делом, начал беспокоиться.

Потом, в поезде, когда мы, сдав теплоход Дальневосточному пароходству, возвращались в Ленинград, я спросил у Михаила Петровича, как он решился на такой эксперимент. Он серьезно сказал:

— Я знал, что вы с этим делом справитесь, верил в вас. Во-вторых, я считаю, что научиться чему-нибудь по-настоящему можно, когда ты чувствуешь на себе всю ответственность за порученное дело. И потом, для того чтобы человек работал творчески, надо дать ему самостоятельность. Ведь через некоторое время ты станешь капитаном, и тогда подобные упражнения очень тебе пригодятся. Ты согласен, что такой метод полезен?

Был ли я согласен? Я смотрел на Михаила Петровича, как на бога. У него я прошел такую великолепную школу практического мореплавания! Да один ли я? Впоследствии мне приходилось встречать его бывших помощников. Они вспоминали его с любовью, уважением и благодарностью. Капитан учил нас, не боясь ответственности, и думал о нашем будущем.

КОРАБЛЬ ИДЕТ ДАЛЬШЕ

Я стою на берегу бухты Хара-лахт и смотрю на серую шершавую поверхность воды. На песок накатывают волны. Тихонько шуршат за спиной высокие сосны. Среди них дом. В нем я поселился с женой. Решили наконец отдохнуть вдвоем.

Над горизонтом собираются тучи. Значит, скоро подует ветер. От зюйд-веста. Такие облака обычно предвещают зюйд-вест. Из-за мыса выползает далекий теплоход. Это лесовоз типа «Игаркалес». Я узнаю их с самого далекого расстояния по кольцу на мачте. Идет на запад…

Ну, вот и усилился ветер. Все небо покрылось тучами, а на море появились барашки. Я возвращаюсь домой. Сажусь на веранде в кресло, распахиваю дверь, закрываю глаза и вдыхаю запах моря. Оно так вкусно пахнет! Я вспоминаю прошлое. Здесь хорошо думается. Неторопливо текут мысли… Вот моя первая книга и недоуменные вопросы товарищей. Они часто спрашивали:

«Как это получилось? Был капитаном и вдруг стал литератором. Как ты дошел до жизни такой? Что толкнуло тебя на этот тернистый путь?»

Я всегда отвечал:

«Хотелось рассказать о жизни моряков торгового флота. Об этом мало знают. Это главное».

Но была еще одна причина. Случилось, что в одно из моих пребываний в Ленинграде дочурка приятеля попросила меня прийти на пионерский сбор и рассказать о странах, в которых я бывал, о плаваниях и «что-нибудь обязательно страшное. Про штормы, гибель судов, огромные волны. Придете? Мы вас встретим».

Для такого торжественного случая я надел свой парадный костюм с золотыми нашивками, фуражку с «крабом» и отправился в школу. У входных дверей стояла стайка девчонок и мальчишек в белых рубашках и красных галстуках. Они окружили меня и с гордостью повели по коридору в свой класс. Ребят собралось много. Какая это была аудитория! Сияющие лица, блестящие глазенки, такое внимание, наверное, редко бывает на уроках. И я разошелся. Выдал все, что смог. Рассказывал смешные истории, и про океан, и о разных странах… В общем, я превзошел себя, выступил, как мастер художественного слова. Когда я кончил, ребята наградили меня аплодисментами. Они хлопали в ладоши, а торжественная, счастливая председательница совета отряда преподнесла мне на память книгу Льва Успенского «Шестидесятая параллель» с надписью о памятном дне встречи.

Меня не отпускали. Ребята просили рассказать еще что-нибудь. Но я и так говорил больше часа. На прощание я покровительственно спросил:

— Наверное, ребята, большинство мальчиков хотят стать моряками? Ну-ка, поднимите руки, кто хочет.

Я ждал, что поднимется лес рук. Но не поднялась ни одна. Я не верил своим глазам. «Стесняются», — подумал я, встал и подошел к черноглазому парнишке, сидевшему на первой парте. Помогу ему. Я потрепал его по голове.

— Ну, ты-то, наверное, хочешь быть моряком, по глазам видно, да? — проворковал я. — Так?

Мальчик смущенно молчал. В задних рядах хихикнули.

— Ну, смелее, — подбадривал я будущего капитана. — Станешь моряком?

— Не-е… Я летчиком хочу быть, — прошептал мальчишка.

— И я! И я! И я! — пронеслось по рядам.

Я взял свою фуражку и, сопровождаемый пионерами до дверей, покинул школу. Я был огорчен. И это после таких перлов красноречия! Как же так? Я вспомнил свою школу. Не будет преувеличением, если я скажу, что там каждый четвертый мальчишка мечтал стать моряком. Кто военным, кто торговым, но моряком. А тут ни одного.

Так родилась беспокойная мысль: «Надо написать книгу про человека, который захотел стать моряком. Рассказать мальчишкам о море. Ведь где-нибудь на далеком Алтае не знают, как оно выглядит. Рассказать о профессии моряка. О хорошем и трудном, веселом и горьком, обо всем. Привлечь молодежь на флот, заставить ее полюбить море. Если, прочитав мою книгу, мальчики захотят вступить на палубы судов, моя задача будет выполнена». Вот что еще толкнуло меня приняться за «Истинный курс».

После выхода в свет книжки пришли письма читателей. В основном — от мальчишек. Они спрашивали, как им поступить в мореходные училища и школы, как стать моряком. Оказывается, они всю жизнь мечтали о море. Письма были разные. Одни серьезные, написанные после долгих размышлений, другие совсем детские. Писали мальчишки-семиклассники, желавшие немедленно поступить в матросы, бросить школу и плавать по морям. Писали и девочки. Они тоже хотели быть капитанами или кем угодно, если капитанами нельзя… Я радовался тому, что ошибся: все-таки есть интерес к флоту и морю у молодежи.

Я принялся за новую работу. Написал сборник морских рассказов «Открытое море», а спустя несколько лет — роман «Штурман дальнего плавания», положив в его основу кое-какие случаи из своей жизни. Но, в общем-то, это был роман с вымышленными героями и событиями. Теперь я уже не мог не писать. Мне казалось, что я еще очень мало рассказал.

Один мой бывший помощник, ныне молодой капитан, человек, который мне очень симпатичен, встретив меня после своих плаваний, говорит:

— Читал, читал вашу последнюю книжечку…

— Ну и как, понравилась? Про вас, про моряков…

Капитан снисходительно улыбается.

— В общем, ничего, — говорит он и не смотрит мне в глаза. — Про нее будет особый разговор. Вы только не обижайтесь. Я вот хочу вас давно спросить: где это вы берете таких моряков? Правильных. Все они у вас честные, влюбленные в море, смелые, бескорыстные, романтики… Ну где вы их взяли? Нет их теперь. Понимаете, нет. Вы живете какими-то старыми, допотопными понятиями. — Капитан нервно достает сигарету, закуривает и продолжает: — Нам некогда сейчас соблюдать традиции, проявлять какую-то особенную влюбленность в свою профессию. Море — это наша работа. Работа, которую мы должны делать хорошо. Мы всегда очень спешим. У нас короткие стоянки, надо так много успеть за эти несколько суток… Когда начинали плавать вы, конечно, все было по-иному. Вот и находилось время восхищаться и ахать: «Ах, море! Ах, моряки!» Нет, сейчас не то — работать надо. Вы только не обижайтесь, я искренне говорю. Неплохая ваша книжка, но как-то оторвана от современной жизни…

Я молчу. Мне немного грустно и очень жаль этого, в общем, славного молодого человека. Нет, такой не скажет: «Посмотри скорей!», увидев восход солнца где-нибудь в Тихом океане, когда оно, вырвавшись из-за горизонта, окрасит воду и небо удивительной гаммой оранжево-пурпурных и золотых тонов, он не задержится на причале посмотреть, как швартуется чужое судно, и не вытащит секстан из ящика, если можно определиться по радиопеленгам. Мне жаль его. Как много он потерял, лишив себя романтического в своей профессии! Как много проходит мимо его глаз незамеченным…

Да, есть, конечно, и такие. Не тяготящиеся, но и не влюбленные. Ремесленники. Если такому предложить высокооплачиваемое место на берегу, ведь он уйдет. Конечно, уйдет. И последний взгляд, брошенный на судно, ошвартованное у причала и глядящее на своего, теперь уже бывшего, капитана теплыми желтыми глазами-иллюминаторами, ничего не скажет его душе. Он уйдет равнодушный, не заметив неряшливо болтающегося за бортом конца… И все-таки большинство моряков не такие.

Если критически посмотреть на морскую работу, то, казалось бы, что может привлекать в ней нормального человека? Изнурительная качка, многомесячные рейсы, однообразная природа, тоска по родине, семье, дому, обществу друзей; опасности, постоянно подстерегающие моряков… Ну что хорошего, привлекательного? Деньги? Их можно заработать на берегу. Оригинальные заморские вещи? Теперь их продают и в наших магазинах. Любопытство? Хочется посмотреть на чужие страны? Не слишком ли высокая цена за удовлетворенное любопытство? Так почему же идут люди в море?