Ирина Рубашкина - Крылья. Сборник русской духовной и патриотической поэзии. Современные поэты Подмосковья. Выпуск первый Страница 2

Заглянем еще раз в эпиграф к нашим заметкам и откроем старинную статью одного из самых совершенных поэтов прошлого века – Владислава Ходасевича «“Женские” стихи» Статья была написана в 1931 году. Предваряя свою реакцию на новые книги двух современных ему поэтесс, имена которых сегодня известны лишь специалистам, поэт горячо рассуждал на тему «поэзия и молитва». Зачину этого рассуждения, судя по всему, послужило воспоминание Ходасевича об авторском вступлении Зинаиды Гиппиус к ее первой книге (имя Гиппиус Ходасевич не называет). Так вот в тексте, названном «Необходимое в стихах», Зинаида Николаевна говорила: «Я считаю естественной и необходимейшей потребностью человеческой природы – молитву. <…> Поэзия вообще, стихосложение в частности, словесная музыка – это лишь одна из форм, которую принимает в нашей душе молитва».

«…Известное определение “поэзия есть молитва”, – пишет Ходасевич, – при всей своей красоте и даже глубине, не выражает истины, хотя и лежит к ней довольно близко. Оно справедливо, поскольку религиозна сама природа искусства и поскольку всякое искусство есть молитва. Но оно односторонне и потому неверно, поскольку не всякая молитва есть искусство. Стихотворная речь не всегда значит поэтическая, и ни важность предмета, ни сила чувства, которым она вызвана, еще не делают ее поэзией. Молитве, чтобы стать поэзией, надо еще стать искусством. Поэзия есть молитва не всякого соответственно настроенного человека, но непременно – художника, искушенного в своем ремесле. Она располагает особыми, специфически художественными средствами, но зато и подчиняется формальным и эстетическим законам, ненормируемым религиозно. Молитва, вполне оправданная эмоционально и религиозно, – чтоб стать поэзией, должна быть оправдана еще и литературно».

Я привел здесь все эти цитаты – и Липкина, и Пришвина, и Ходасевича – только потому, что факт издания нашего сборника – это в любом случае повод для размышлений, и личных, и, возможно, публичных. Завершая свои заметки, еще раз обозначу благодарное удивление от прочитанного. И буду помнить: в наше трудное, разобщающее людей время эта книга – еще одно доказательство того, что мы – живы. Мы объединены храмом, приходом, непреходящим ощущением Господа над нами, нашей неизбывной любовью к поэзии, биографиями, наконец, удивительным городом-наукоградом, – в названии которого – фамилия легендарного русского механика и создателя аэродинамики. Не могу не сказать, что для русского уха, чувствительного к литературной омонимии, в названии сего места невольно слышится имя и того, кого Пушкин почитал своим учителем. Ведь именно Василий Андреевич Жуковский и дал едва ли не лучшее определение искусства, которому преданы многие, овладевшие стихотворной речью: «Поэзия есть Бог в святых мечтах земли»…

Павел Крючков,

редактор отдела поэзии журнала «Новый мир»

Пусть мой стих моей молитвой будет

«Когда душа болит и сердце цепенеет…»

Когда душа болит и сердце цепенеет,То, глядя вверх, в небесное окно,Я не могу, не смею, не умеюМолиться и просить, мне это не дано…И как вложить в слова, достойные молитвы,Противоречия и страх, надежды и мечты?Как раны залечить, полученные в битвеС неверием? За жажду красотыНи враг, ни друг, надеюсь, не осудят,Поставив легкомыслие в укор.И коль молитва – с Богом разговор,То пусть мой стих моей молитвой будет.

Сонет

Почетная задача для поэтаНе славить ад, где и мамона и сумаРождают тьму и силу без ума,А в исполнение священного обета

Быть провозвестником добра и света,Чтобы исчезли в мире зло и тьма,Чтоб ветхий человек, греша впотьмах,Раскаялся при Свете Назарета.

Да, велико поэта назначенье —Людских сердец и душ объединенье,Подобное сплетению сонетов

В венок из размышлений, снов и грез,Венок, наполненный благоуханьем роз,Венок, сплетенный из Любви и Света…

Поэзия

Поэзия – как высшая молитва:Чем жизнь труднее – горячей мольба,Идет в груди невидимая битва,Порой висит на ниточке судьба…Когда в гнетущий день изнемогаешьИ кажется, что всё… конец настал…Вдруг истину в молитве постигаешь,Как будто мысли кто-то подсказал.

И я в часы тяжелых потрясенийВ поэзию, как в храм святой, вхожу,И красоту, и умиротворениеТогда в простой я жизни нахожу.

Певице Галине Митрофановой

У вдохновенья и любви – одно дыханье,Один восторг, один небесный свет,И в таинствах земного мирозданьяПохожих чувств на эти, право, нет.Нет ничего другого, что подниметТак высоко, что хочется летать.И выше, знаю, только Божье Имя,И Сам Господь,Способный голос дать.

«Нуждается ли музыка в словах?..»

Нуждается ли музыка в словах?Поэзии нужны ли восхваленья?До славы ли тому, кем движет страхНе выполнить Верховного Веленья?Всё так. Но если вдруг она сама —Поэзия – сквозь матовое меццоВливаясь в души, затопляя сердце, —Впускает нас в святые закромаЛюбви и жизни, вскормленной любовью,О, сколько в них покоя и тревог,И счастья, перемешанного с болью!…Да не постигнет немоты подвохТвои стихи. Не голосом – судьбоюТебе пропеть их – да поможет Бог!

О женской поэзии

Я – поэтесса. Маленький сверчок.Я так скажу, как не сказать поэту,И голос тих, но мой шесток при этомПодвешен там, где небо горячо.

Я не о Солнце, я о высоте,О раскаленной высоте небесной.Тот белый свет, где в будущем воскресну,Внушает мне искать напевы те,Что, как цветы, красивы и простыИ, как пески, бессмертны и печальны, —И поиск мой меня не удручаетИ не дает дыханию остыть.

Прощай, стишок! Ты мал и бестолков.Но мне всё можно – я почти у цели.Я – поэтесса, и мои качелиЛетают у небесных потолков.

«Чтоб выше стать…»

Чтоб выше стать,Нам надо чище петьИ, выдувая звуки из свирели,Ни разу ошибиться не посметьИ ритму не ввернуть ненужной трели.Не украшать, а медленно тянуть,Всё выше, выше – из последней силы.Пускай уже без кислорода грудь,Пускай от напряженья вздулись жилы, —Звени, поэт!До самой той черты,Пока твое дыханье не прерветсяИ, умирая, не услышишь ты,Как в твой напев стихающий вольетсяМелодия иная, но в ладуОдном с твоим напевом…ЛегкокрылоОна твой дух подхватит на летуИ в миг последнийВырвет у могилы.

«Наступает особенных мыслей пора…»

Наступает особенных мыслей пора,За оградой свивается кольцами ветер.Наступает пора, когда росчерк пераПо-особому легок и светел.

Наступает пора для любви и добра,И надежды, порвавшей дремучие сети,Наступает пора – от утра до утраПеть и плакать о лете.

Наступает пора – улетает листва,Из земли выползают лесные коряги.Наступает пора – умирает листва.Начинается жизнь на бумаге…

«Вы всё сказали, что могли…»

Вы всё сказали, что могли,Бойцы мои, слова…Без промаха вы в цель легли,За труд – спасибо вам.

От сердца отдан вам приказИз крови и огня,Но оказалась тверже васУпругая броня.

И вас потомству сохранитВоенных лет музей.– Вот это, – скажут, – монолит,Портрет эпохи всей.

К Истине

Я рву и рву черновикиИ, от стихов изнемогая,На первый звук живой строкиБесстрастно вето налагаю:Пусть слово чувством обрастет,Мои невзгоды отстрадает,И лишь тогда проистечетИз слова Истина святая.

Ковчег моих стихов

Не я пишу стихи – они живут во мнеИ только изредка на белый лист нисходят,Когда себя, как в зеркале, находятВ моих раздумьях, радостях и сне.Я благодарна им, моим стихам,Что так не громогласно и неспешно,Так снисходительно к моим порывам грешнымОни вверяют жизнь мою строкам.

Я ощущаю боль ушедших словИ тех, что исповедуют неволюМоих сомнений: «Почему, доколеНам терпеливо жить в плену оковБеспечной неустроенности, зла,Неистребимой алчности и скорбиИзгоев, для которых дыры в торбе,Как россыпи надежд, – им нет числа?!»

Мой утлый, но спасительный ковчегВот-вот уже наполнится словамиИ поплывет, как сон, над головамиСо мною разделивших странный векИ далее…Спасут Его словаПрощением греха земных соблазнов!А парам тварей, добрых и опасных,Земные пусть достанутся права…

В заоблачной, пустынной темнотеКовчег отыщет чистый свет приюта.А лишних слов неправедная смутаУтихнет во вселенской немоте…

Как тяжело сказать…