Федор Тютчев - Еще томлюсь тоской желаний… (сборник) Страница 2

Однако привязанность, чувство долга и благодарности к жене не могли вытеснить из души поэта такую драматичную, но нежную любовь к Елене Денисьевой.

О, как на склоне наших летНежней мы любим и суеверней…Сияй, сияй, прощальный светЛюбви последней, зари вечерней!Полнеба обхватила тень,Лишь там, на западе, бродит сиянье,—Помедли, помедли, вечерний день,Продлись, продлись очарованье.Пускай скудеет в жилах кровь,Но в сердце не скудеет нежность…О ты, последняя любовь!Ты и блаженство и безнадежность.

Развязка этой накаленной драматичной ситуации была трагической. Отчаянно отстаивая свое право на счастье с любимым, Елена Александровна уже в зрелом возрасте решилась на третьего ребенка, но умерла при родах. За год до этого Тютчев написал стихотворение, в котором впервые за четырнадцать лет своего рокового романа признает его греховность:

Когда на то нет Божьего согласья,Как ни страдай она, любя,—Душа, увы, не выстрадает счастья,Но может выстрадать себя…

Смерть любимой глубоко потрясла поэта, собственная жизнь будто потеряла смысл; им охватило отчаяние, он даже был близок к помешательству.

О, этот Юг, о, эта Ницца!..О, как их блеск меня тревожит!Жизнь, как подстреленная птица,Подняться хочет – и не может…Нет ни полета, ни размаху —Висят поломанные крылья,И вся она, прижавшись к праху,Дрожит от боли и бессилья…

Чувство страдания и вины усугубилось трагедией в семье: один за одним умерли четверо детей, а вскоре и брат.

Последние слова любви Федор Иванович, уже смертельно больной, адресовал своей жене Эрнестине:

Всё отнял у меня казнящий Бог:Здоровье, силу воли, воздух, сон,Одну тебя при мне оставил он,Чтоб я ему еще молиться мог.

День смерти поэта пришелся на 15 июля 1873 года. За двадцать три года до этого, день в день, 15 июля, последний романтический поэт встретил свою последнюю любовь – Елену Денисьеву…

1820-е

Твой милый взор, невинной страсти полный…

«Не дай нам духу празднословья!»

«Не дай нам духу празднословья!»Итак, от нынешнего дняТы в силу нашего условьяМолитв не требуй от меня.

Начало 1820-х годов

Весеннее приветствие стихотворцам

Любовь земли и прелесть года,Весна благоухает нам!—Творенью пир дает природа,Свиданья пир дает сынам!..Дух силы, жизни и свободыВозносит, обвевает нас!..И радость в сердце пролилась,Как отзыв торжества природы,Как бога животворный глас!..Где вы, Гармонии сыны?..Сюда!.. и смелыми перстамиКоснитесь дремлющей струны,Нагретой яркими лучамиЛюбви, восторга и весны!..0 вы, чей взор столь часто освященБлагоговения слезами,Природы храм отверст, певцы, пред вами!Вам ключ к нему поэзией вручен!В парении своем высокомНе изменяйтесь никогда!..И вечная природы красотаНе будет вам ни тайной, ни упреком!..Как полным, пламенным расцветом,Омытые Авроры светом,Блистают розы и горят—И Зефир – радостным полетомИх разливает аромат,—Так разливайся жизни сладость,Певцы, за вами по следам!Так порхай ваша, други, младостьПо светлым счастия цветам!..

<Апрель 1821>

Слезы

O lacrimarum fons…

Люблю, друзья, ласкать очамиИль пурпур искрометных вин,Или плодов между листамиБлагоухающий рубин.Люблю смотреть, когда созданьеКак бы погружено в весне,И мир заснул в благоуханьеИ улыбается во сне!..Люблю, когда лицо прекраснойЗефир лобзаньем пламенит,То кудрей шелк взвевает сладострастный,То в ямочки впивается ланит!Но что все прелести пафосския царицы,И гроздий сок, и запах розПеред тобой, святой источник слез,Роса божественной денницы!..Небесный луч играет в нихИ, преломясь о капли огневые,Рисует радуги живыеНа тучах жизни громовых.И только смертного зеницТы, ангел слез, дотронешься крылами —Туман рассеется слезамиИ небо серафимских лицВдруг разовьется пред очами.

21 июля 1823

Противникам вина

(Яко и вино веселит сердце человека)

О, суд людей неправый,Что пьянствовать грешно!Велит рассудок здравыйЛюбить и пить вино.Проклятие и гореНа спорщиков главу!Я помощь в важном спореСвятую призову.Наш прадед, обольщенныйЖеною и змием,Плод скушал запрещенныйИ прогнан поделом.Ну как не согласиться,Что дед был виноват:Чем яблоком прельститься,Имея виноград?Но честь и слава Ною,—Он вел себя умно,Рассорился с водоюИ взялся за вино.Ни ссоры, ни упрекуНе нажил за бокал.И часто гроздий сокуВ него он подливал.Благие покушеньяСам бог благословил —И в знак благоволеньяЗавет с ним заключил.Вдруг с кубком не слюбилсяОдин из сыновей.О, изверг! Ной вступился,И в ад попал злодей.Так станемте ж запоемИз набожности пить,Чтоб в божье вместе с НоемСвятилище вступить.

Начало 1820-х годов

Проблеск

Слыхал ли в сумраке глубокомВоздушной арфы легкий звон,Когда полуночь, ненароком,Дремавших струн встревожит сон?..То потрясающие звуки,То замирающие вдруг…Как бы последний ропот муки,В них отозвавшися, потух!Дыханье каждое зефираВзрывает скорбь в ее струнах…Ты скажешь: ангельская лираГрустит, в пыли, по небесах!О, как тогда с земного кругаДушой к бессмертному летим!Минувшее, как призрак друга,Прижать к груди своей хотим.Как верим верою живою,Как сердцу радостно, светло!Как бы эфирною струеюПо жилам небо протекло!Но, ax, не нам его судили;Мы в небе скоро устаем —И не дано ничтожной пылиДышать божественным огнем.Едва усилием минутнымПрервем на час волшебный сонИ взором трепетным и смутным,Привстав, окинем небосклон,—И отягченною главою,Одним лучом ослеплены,Вновь упадаем не к покою,Но в утомительные сны.

<Осень 1825>

К Нисе

Ниса, Ниса, бог с тобою!Ты презрела дружный глас,Ты поклонников толпоюОградилася от нас.Равнодушно и беспечно,Легковерное дитя,Нашу дань любви сердечнойТы отвергнула шутя.Нашу верность променялаНа неверный блеск, пустой,—Наших чувств тебе, знать, мало,—Ниса, Ниса, бог с тобой!

<Осень 1825>

К Н.

Твой милый взор, невинной страсти полный,Златой рассвет небесных чувств твоихНе мог – увы! – умилостивить их —Он служит им укорою безмолвной.Сии сердца, в которых правды нет,Они, о друг, бегут, как приговора,Твоей любви младенческого взора,Он страшен им, как память детских лет.Но для меня сей взор благодеянье;Как жизни ключ, в душевной глубинеТвой взор живет и будет жить во мне:Он нужен ей, как небо и дыханье.Таков горе{4d/accent} духов блаженных свет,Лишь в небесах сияет он, небесный;В ночи греха, на дне ужасной бездны,Сей чистый огнь, как пламень адский, жжет.

23 ноября 1824

Вечер

Как тихо веет над долинойДалекий колокольный звон,Как шум от стаи журавлиной,—И в звучных листьях замер он.Как море вешнее в разливе,Светлея, не колыхнет день,—И торопливей, молчаливейЛожится по долине тень.

<1826>

Весенняя гроза

Люблю грозу в начале мая,Когда весенний, первый гром,Как бы резвяся и играя,Грохочет в небе голубом.Гремят раскаты молодые,Вот дождик брызнул, пыль летит,Повисли перлы дождевые,И солнце нити золотит.С горы бежит поток проворный,В лесу не молкнет птичий гам,И гам лесной, и шум нагорный —Все вторит весело громам.Ты скажешь: ветреная Геба,Кормя Зевесова орла,Громокипящий кубок с неба,Смеясь, на землю пролила.

<1828, 1854>

Cache-cache

[2]

Вот арфа ее в обычайном углу,Гвоздики и розы стоят у окна,Полуденный луч задремал на полу:Условное время! Но где же она?О, кто мне поможет шалунью сыскать,Где, где приютилась сильфида моя?Волшебную близость, как бы благодать,Разлитую в воздухе, чувствую я.Гвоздики недаром лукаво глядят,Недаром, о розы, на ваших листахЖарчее румянец, свежей аромат:Я понял, кто скрылся, зарылся в цветах!Не арфы ль твоей мне послышался звон?В струнах ли мечтаешь укрыться златых?Металл содрогнулся, тобой оживлен,И сладостный трепет еще не затих.Как пляшут пылинки в полдневных лучах,Как искры живые в родимом огне!Видал я сей пламень в знакомых очах,Его упоенье известно и мне.Влетел мотылек, и с цветка на другой,Притворно-беспечный, он начал порхать.О, полно кружиться, мой гость дорогой!Могу ли, воздушный, тебя не узнать?

<1828>