Сборник - Объяснение в любви. Стихи русских поэтов. Первая половина XIX века Страница 2

Без битвы поле уступаю.

Разуверение

Не искушай меня без нужды

Возвратом нежности твоей:

Разочарованному чужды

Все обольщенья прежних дней!

Уж я не верю увереньям,

Уж я не верую в любовь,

И не могу предаться вновь

Раз изменившим сновиденьям!

Слепой тоски моей не множь,

Не заводи о прежнем слова,

И, друг заботливый, больного

В его дремоте не тревожь!

Я сплю, мне сладко усыпленье;

Забудь бывалые мечты:

В душе моей одно волненье,

А не любовь пробудишь ты.

«О, верь: ты, нежная, дороже славы мне …»

О, верь: ты, нежная, дороже славы мне;

Скажу ль? мне иногда докучно

вдохновенье:

Мешает мне его волненье

Дышать любовью в тишине!

Я сердце предаю сердечному союзу:

Приди, мечты мои рассей,

Ласкай, ласкай меня, о друг души моей!

И покори себе бунтующую музу.

Константин Николаевич БАТЮШКОВ

1787–1855

Мой гений

О, память сердца! Ты сильней

Рассудка памяти печальной

И часто сладостью твоей

Меня в стране пленяешь дальной.

Я помню голос милых слов,

Я помню очи голубые,

Я помню локоны златые

Небрежно вьющихся власов.

Моей пастушки несравненной

Я помню весь наряд простой,

И образ милый, незабвенный,

Повсюду странствует со мной.

Хранитель гений мой – любовью

В утеху дан разлуке он;

Засну ль? приникнет к изголовью

И усладит печальный сон.

Владимир Григорьевич БЕНЕДИКТОВ

1807–1873

Люблю тебя

«Люблю тебя» произнести не смея,

«Люблю тебя!» – я взорами сказал;

Но страстный взор вдруг опустился, млея,

Когда твой взор суровый повстречал.

«Люблю тебя!» – я вымолвил, робея,

Но твой ответ язык мой оковал;

Язык мой смолк, и взор огня не мечет,

А сердце все «люблю тебя» лепечет.

И звонкое сердечное биенье

Ты слышишь – так, оно к тебе дошло;

Но уж твое сердитое веленье

Остановить его не возмогло…

Люблю тебя! И в месть за отверженье,

Когда-нибудь, безжалостной назло,

Когда и грудь любовию отдышит,

Мое перо «люблю тебя!» напишет.

Ревность

Есть чувство адское: оно вскипит в крови

И, вызвав демонов, вселит их в рай любви,

Лобзанья отравит, оледенит объятья,

Вздох неги превратит в хрипящий вопль проклятья,

Отнимет все – и свет, и слезы у очей,

В прельстительных власах укажет свитых змей,

В улыбке алых уст – геенны осклабленье

И в легком шепоте – ехиднино шипенье.

Смотрите – вот она! – Усмешка по устам

Ползет, как светлый червь по розовым листам.

Она – с другим – нежна! Увлажены ресницы;

И взоры чуждые сверкают, как зарницы,

По шее мраморной! Как молнии, скользят

По персям трепетным, впиваются, язвят,

По складкам бархата медлительно струятся

И в искры адские у ног ее дробятся,

То брызжут ей в лицо, то лижут милый след.

Вот – руку подала!.. Изменницы браслет

Не стиснул ей руки… Уж вот ее мизинца

Коснулся этот лев из модного зверинца

С косматой гривою! – Зачем на ней надет

Сей ненавистный мне лазурный неба цвет?

Условья нет ли здесь? В вас тайных знаков нет ли,

Извинченных кудрей предательные петли?

Вы, пряди черных кос, задернутые мглой!

Вы, верви адские, облитые смолой,

Щипцами демонов закрученные свитки!

Снаряды колдовства, орудья вечной пытки!

Я знаю

Я знаю, – томлюсь я напрасно,

Я знаю, – люблю я бесплодно,

Ее равнодушье мне ясно,

Ей сердце мое – неугодно.

Я нежные песни слагаю,

А ей и внимать недосужно,

Ей, всеми любимой, я знаю,

Мое поклоненье не нужно.

Решенье судьбы неизбежно.

Не так же ль средь жизненной битвы

Мы молимся небу смиренно, —

А нужны ли небу молитвы?

Над нашею бренностью гибкой,

Клонящейся долу послушно,

Стоит оно с вечной улыбкой

И смотрит на нас равнодушно, —

И, видя, как смертный склоняет

Главу свою, трепетный, бледный,

Оно неподвижно сияет,

И смотрит, и думает: «Бедный!»

И мыслю я, пронят глубоко

Сознаньем, что небо бесстрастно:

Не тем ли оно и высоко?

Не тем ли оно и прекрасно?

Николай Васильевич БЕРГ

1823–1884

Л

Ты еще не умеешь любить,

Но порою готов я забыться,

Чтоб с тобою слегка пошутить

И в тебя не на шутку влюбиться.

Я влюбляюсь в тебя без ума;

Ты, кокетка, шалить начинаешь:

Ты как будто бы любишь сама,

И тоскуешь, и тайно страдаешь;

Ты прощаешь певцу своему

И волненье, и грусть, и докуку,

И что крепко целую и жму

Я твою белоснежную руку,

И что в очи тебе я смотрю

Беспокойным, томительным взором,

Что с тобой говорю, говорю

И не знаю конца разговорам…

Вдруг я вижу – ты снова не та:

О любви уж и слышать не хочешь,

И как будто другим занята,

И бежишь от меня, и хохочешь…

Я спешу заглушить и забыть

Ропот сердца мятежный и страстный…

Ты еще не умеешь любить,

Мой ребенок, мой ангел прекрасный.

Петр Андреевич ВЯЗЕМСКИЙ

1792–1878

Простоволосая головка

Простоволосая головка,

Улыбчивость лазурных глаз,

И своенравная уловка,

И блажь затейливых проказ —

Все в ней так молодо, так живо,

Так не похоже на других,

Так поэтически игриво,

Как Пушкина веселый стих.

Пусть спесь губернской прозы трезвой,

Чинясь, косится на нее,

Поэзией живой и резвой

Она всегда возьмет свое.

Она пылит, она чудесит,

Играет жизнью, и, шутя,

Она влечет к себе и бесит,

Как своевольное дитя.

Она дитя, резвушка, мальчик,

Но мальчик, всем знакомый нам,

Которого лукавый пальчик

Грозит и смертным и богам.

У них во всем одни приемы,

В сердца играют заодно;

Кому глаза ее знакомы,

Того уж сглазили давно.

Ее игрушка – сердцеловка,

Поймает сердце и швырнет;

Простоволосая головка

Всех поголовно поберет!

«В каких лесах, в какой долине …»

В каких лесах, в какой долине,

В часы вечерней тишины,

Задумчиво ты бродишь ныне

Под светлым сумраком луны?

Кто сердца мыслью потаенной,

Кто прелестью твоей мечты?

Кого на одр уединенный

С зарею призываешь ты?

Чей голос слышишь ты в журчанье

Ручья, бегущего с холмов,

В таинственном лесов молчанье,

В шептаньи легких ветерков?

Кто первым чувством пробужденья,

Последней тайной перед сном?

Чье имя беглый след смущенья

Наводит на лице твоем?

Кто и в отсутствии далеком

Присутствен сердцу одному?

Кого в борьбе с жестоким роком

Зовешь к спасенью своему?

Чей образ на душе остылой

Погаснет с пламенем в крови,

С последней жизненною силой,

С последней ласкою любви?

«Моя вечерняя звезда …»

Моя вечерняя звезда,

Моя последняя любовь!

На потемневшие года

Приветный луч пролей ты вновь!

Средь юных, невоздержных лет

Мы любим блеск и пыл огня;

Но полурадость, полусвет

Теперь отрадней для меня.

Ты светлая звезда

Ты светлая звезда таинственного мира,

Когда я возношусь из тесноты земной,

Где ждет меня тобой настроенная лира,

Где ждут меня мечты, согретые тобой.

Ты облако мое, которым день мой мрачен,

Когда задумчиво я мыслю о тебе

Иль измеряю путь, который нам назначен,

И где судьба моя чужда твоей судьбе.

Ты тихий сумрак мой,

которым грудь свежеет,

Когда на западе заботливого дня

Мой отдыхает ум и сердце вечереет,

И тени смертные снисходят на меня.

Александр Сергеевич ГРИБОЕДОВ

1794–1829

Романс

Ах! точно ль никогда

ей в персях безмятежных

Желанье тайное не волновало кровь?

Еще не сведала тоски,

томлений нежных?

Еще не знает про любовь?

Ах! точно ли никто, счастливец,

не сыскался,

Ей друг? по сердцу ей? который бы сгорал

В объятиях ее? в них негой упивался,

Роскошствовал и обмирал?..

Нет! Нет! Куда влекусь неробкими

мечтами?

Тот друг, тот избранный —

он где-нибудь, он есть,

Любви волшебство! рай! восторги!