Иван Крылов - Басни Страница 2

Свинья под Дубом

     Свинья под Дубом вековымНаелась желудей досы́та, до отвала;     Наевшись, выспалась под ним;     Потом, глаза продравши, всталаИ рылом подрывать у Дуба корни стала.     «Ведь это дереву вредит, —     Ей с Дубу Ворон говорит, —Коль корни обнажишь, оно засохнуть может». —     «Пусть сохнет, – говорит Свинья, —     Ничуть меня то не тревожит;     В нём проку мало вижу я;Хоть век его не будь, ничуть не пожалею,Лишь были б жёлуди: ведь я от них жирею». —«Неблагодарная! – промолвил Дуб ей тут, —     Когда бы вверх могла поднять ты рыло,          Тебе бы видно было,     Что эти жёлуди на мне растут».

     Невежда также в ослепленье     Бранит науки и ученье,     И все учёные труды,Не чувствуя, что он вкушает их плоды.

Волк и Ягнёнок

У сильного всегда бессильный виноват:Тому в Истории мы тьму примеров слышим,     Но мы Истории не пишем;А вот о том как в Баснях говорят.

Ягнёнок в жаркий день зашёл к ручью напиться;          И надобно ж беде случиться,Что около тех мест голодный рыскал Волк.Ягнёнка видит он, на добычу стремится;Но, делу дать хотя законный вид и толк,Кричит: «Как смеешь ты, наглец, нечистым рылом          Здесь чистое мутить питьё               Моё          С песком и с илом?          За дерзость такову     Я голову с тебя сорву». —«Когда светлейший Волк позволит,Осмелюсь я донесть, что ниже по ручьюОт Светлости его шагов я на сто пью;          И гневаться напрасно он изволит:Питья мутить ему никак я не могу». —          «Поэтому я лгу!Негодный! слыхана ль такая дерзость в свете!Да помнится, что ты ещё в запрошлом лете     Мне здесь же как-то нагрубил;     Я этого, приятель, не забыл!» —     «Помилуй, мне ещё и от роду нет году», —Ягнёнок говорит. «Так это был твой брат». —«Нет братьев у меня». – «Так это кум иль сватИ, словом, кто-нибудь из вашего же роду.Вы сами, ваши псы и ваши пастухи,          Вы все мне зла хотитеИ, если можете, то мне всегда вредите,Но я с тобой за их разведаюсь[2] грехи». —«Ах, я чем виноват?» – «Молчи! устал я слушать,Досуг мне разбирать вины́ твои, щенок!Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать».Сказал и в тёмный лес Ягнёнка поволок.

Трудолюбивый Медведь

Увидя, что мужик, трудяся над дуга́ми,     Их прибыльно сбывает с рук     (А дуги гнут с терпеньем и не вдруг),Медведь задумал жить такими же трудами.     Пошёл по лесу треск и стук,     И слышно за версту проказу.Орешника, березника и вязуМой Мишка погубил несметное число,     А не даётся ремесло.Вот и́дет к мужику он попросить советаИ говорит: «Сосед, что за причина эта?     Деревья-таки я ломать могу,     А не согнул ни одного в дугу.Скажи, в чём есть тут главное уменье?» —     «В том, – отвечал сосед, —     Чего в тебе, кум, вовсе нет:          В терпенье».

Мышь и Крыса

«Соседка, слышала ль ты добрую молву? —     Вбежавши, Крысе Мышь сказала, —Ведь кошка, говорят, попалась в когти льву?Вот отдохнуть и нам пора настала!» —          «Не радуйся, мой свет, —     Ей Крыса говорит в ответ, —     И не надейся по-пустому!     Коль до когтей у них дойдет,     То, верно, льву не быть живому:     Сильнее кошки зверя нет!»

Я сколько раз видал, приметьте это сами:     Когда боится трус кого,     То думает, что на того     Весь свет глядит его глазами.

Осёл и Соловей

          Осёл увидел СоловьяИ говорит ему: «Послушай-ка, дружище!Ты, сказывают, петь великий мастерище.          Хотел бы очень я     Сам посудить, твоё услышав пенье,     Вели́ко ль подлинно твоё уменье?»Тут Соловей являть своё искусство стал:          Защёлкал, засвисталНа тысячу ладов, тянул, переливался;          То нежно он ослабевалИ томной вдалеке свирелью отдавался,То мелкой дробью вдруг по роще рассыпа́лся.          Внимало всё тогда     Любимцу и певцу Авроры[3]:Затихли ветерки, замолкли птичек хоры,          И прилегли стада.Чуть-чуть дыша, пастух им любовался          И только иногда,     Внимая Соловью, пастушке улыбался.Скончал певец. Осёл, уставясь в землю лбом:     «Изрядно, – говорит, – сказать неложно,          Тебя без скуки слушать можно;               А жаль, что незнаком               Ты с нашим петухом;          Ещё б ты боле навострился,Когда бы у него немножко поучился».Услыша суд такой, мой бедный СоловейВспорхнул и – полетел за тридевять полей.

Избави бог и нас от этаких судей.

Щука и Кот

Беда, коль пироги начнёт печи́ сапожник,     А сапоги тачать пирожник,     И дело не пойдёт на лад.     Да и примечено стократ,Что кто за ремесло чужое браться любит,Тот завсегда других упрямей и вздорней:          Он лучше дело всё погубит               И рад скорей          Посмешищем стать света,     Чем у честны́х и знающих людейСпросить иль выслушать разумного совета.

          Зубастой Щуке в мысль пришло     За ко́шачье приняться ремесло.Не знаю: завистью ль её лукавый мучил,Иль, может быть, ей рыбный стол наскучил?     Но только вздумала Кота она просить,          Чтоб взял её с собой он на охоту,          Мышей в анбаре половить.«Да, полно, знаешь ли ты эту, свет, работу? —     Стал Щуке Васька говорить. —     Смотри, кума, чтобы не осрамиться:          Недаром говорится,          Что дело мастера боится». —«И, полно, куманёк! Вот невидаль: мышей!          Мы лавливали и ершей». —«Так в добрый час, пойдём!» Пошли, засели.          Натешился, наелся Кот,     И кумушку проведать он идёт;А Щука, чуть жива, лежит, разинув рот, —          И крысы хвост у ней отъели.Тут видя, что куме совсем не в силу труд,Кум замертво стащил её обратно в пруд.          И дельно! Это, Щука,               Тебе наука:          Вперёд умнее быть     И за мышами не ходить.

Туча

Над изнурённою от зноя стороною     Большая Туча пронеслась;Ни каплею её не освежа одною,Она большим дождём над морем пролиласьИ щедростью своей хвалилась пред Горою.          «Что́ сделала добра          Ты щедростью такою? —          Сказала ей Гора. —И как смотреть на то не больно!Когда бы на поля свой дождь ты пролила,Ты б область целую от голода спасла:А в море без тебя, мой друг, воды довольно».

Осёл и Мужик

          Мужик на лето в огород          Наняв Осла, приставилВорон и воробьёв гонять нахальный род.     Осёл был самых честных правил:Ни с хищностью[4], ни с кражей незнаком,Не поживился он хозяйским ни листкомИ птицам, грех сказать, чтобы давал потачку;Но Мужику барыш был с огорода плох.Осёл, гоняя птиц, со всех ослиных ног,     По всем грядам и вдоль и поперёк          Такую поднял скачку,Что в огороде всё примял и притоптал.     Увидя тут, что труд его пропал,          Крестьянин на спине ослиной          Убыток выместил дубиной.«И ни́што![5] – все кричат, – скотине поделом!          С его ль умом     За это дело браться?»

А я скажу, не с тем, чтоб за Осла вступаться;Он, точно, виноват (с ним сделан и расчёт),          Но, кажется, не прав и тот,Кто поручил Ослу стеречь свой огород.

Волк и Кот

Волк и́з лесу в деревню забежал,     Не в гости, но живот спасая;     За шкуру он свою дрожал:Охотники за ним гнались и гончих стая.Он рад бы в первые тут шмыгнуть ворота́,          Да то лишь горе,     Что все воро́та на запоре.     Вот видит Волк мой на заборе               КотаИ молит: «Васенька, мой друг! скажи скорее,     Кто здесь из мужичков добрее,Чтобы укрыть меня от злых моих врагов?Ты слышишь лай собак и страшный звук рогов!Всё это ведь за мной». – «Проси скорей Степана;Мужик предобрый он», – Кот Васька говорит.«То так; да у него я ободрал барана». —     «Ну, попытайся ж у Демьяна». —«Боюсь, что на меня и он сердит:     Я у него унёс козлёнка». —«Беги ж, вон там живёт Трофим». —«К Трофиму? Нет, боюсь и встретиться я с ним:Он на меня с весны грозится за ягнёнка!» —«Ну, плохо ж! Но авось тебя укроет Клим!» —«Ох, Вася, у него зарезал я телёнка!» —«Что вижу, кум! Ты всем в деревне насолил, —     Сказал тут Васька Волку, —Какую ж ты себе защиту здесь сулил?Нет, в наших мужичках не столько мало толку,Чтоб на свою беду тебя спасли они.     И правы, – сам себя вини:     Что ты посеял – то и жни».

Демьянова уха