Ольга Фомина - Мой Пушкин. Сборник стихов Страница 2

24–26.02.2010

«Памяти Пушкина». Поэма

Гений слова! Кто ж не ахнет,Зачитавшись до утра?!Дал понять, как «Русью пахнет»,Пушкин росчерком пера.

Он писал высоким слогом,Мужика он мог понятьИ одним лишь только словомДушу русскую объять.

Оттого-то он и гений,Что народным языкомНе гнушался в дни гонений, —Тем, родным, что всем знаком.

Он, потомок эфиопа,Урождённый Ганнибал,Доказал, что не ЕвропаДля поэта идеал.

Наша матушка-РоссияТак, брат, чудно хороша,Что, наверно б, сам мессияЛюбовался, чуть дыша.

Так ликуй, душа, с поэтом,Пушкин – наш, ура, виват!Не принять нелепость эту:Он убит. Кто виноват?

Сказок мы читать не будемИ отложим чудеса,Лишь на миг давай разбудимТой эпохи голоса.

Так гадалка нагадалаВ ночку тёмную одну:«Снег, залитый кровью алой…А умрёшь через жену.

Одного остерегайся:Белокур он и высок,На него не полагайся —Может выстрелить в висок».

Пушкин сам искал с ним встречи,Чтобы этот человекСвоей пулей иль картечьюЗавершил поэта век.

Оттого он и метался:Карты, девки и вино.От судьбы не укрывался —Знал, погибнет всё равно.

Родился… И в завитушках,Что украсили чело,Александр Сергеич ПушкинЕдет в Царское Село.

Там, в лицее, юный гений,Обуздав наук гранит,Как потом его Евгений,Воспевал красу ланит.

Полный юного восторгаПеред женской красотой,Он в пылу любовных оргийПреклонялся перед той.

Позже вспомнит, как сонетыЕй в восторге посвящал,Как, гонимый страстью этой,Керн под Пасху навещал.

В жилах кровь его вскипела,Позабыт старик Дидро,И в руке его запелоБогом данное перо.

Упоительные годы:Спор за чаркой до утра.К девкам тайные походы…Что за чудная пора!

Часть друзей из юных бестийВ декабристы занесло.И теперь не вспомнит ПестельС другом Царское Село.

Муз лицейских дух отнынеСохраним, дружище Корф!Уз меж нами не разниметВсемогущий Бенкендорф!

Вольнодумства дух опасныйВзбудоражит их умы —От идеи той прекраснойПуть недолог до тюрьмы.

Часть когорты этой братскойЦарь однажды упразднит:Он на площади СенатскойПятерых из них казнит.

Только Пушкина Державин,«В гроб сходя, благословил»,И перо его направилЗа сиянием светил.

В год 12-й и страшный,По стеченью звёздных карт,Вторгся к нам бравурным маршемВ треуголке Бонапарт.

Когда кровь лилась рекою,Воевал и стар и мал,Пушкин страстною строкоюДух Отчизне подымал.

Поздно поняли французы,Что Москвы им не видать:Разгромил войска Кутузов,Сохранил Россию-мать!

Всё, виват, ура без меры!Труб победных сладкий глас!Пушкин позже БеранжеруТо припомнит, и не раз!

А когда умолкли пушки,То, оправившись от ран,Поняла Отчизна: Пушкин —Поэтический титан!

После тягостной утратыПятерых лицейских лирПушкин первым по этапуШлёт послание в Сибирь.

Чудо это происходит:В пересыльческий острогЧерез сотни рук доходитДух его высоких строк.

Захлестнул тогда РоссиюПоэтический поток.Сделал власть пред ним бессильнойПушкин – гений и пророк.

Что Отечеству пророки?Нам ли этого не знать?За пророческие строкиМожем гения распять!

Нет бы, дать глоток свободы,Чтобы вольно мог творить.И отправить бы на воды…Дар его боготворить?!

Допустить возможно ль это?Вскрыв поэта личный ларь,Строгим цензором поэтаСтал российский государь.

Как писать по вдохновенью,Когда грудь теснит восторг,А по царскому веленьюЗа него назначен торг?

На Кавказ, к его стремнинам,Где поток несётся вниз!Но и здесь, как на равнине,Дух его взлетает ввысь!

Пушкин здесь. Накинув бурку,С острой саблей наголо,Оседлав коня, на турковМчит в дыму, где всё бело.

Вот леченье от столицы,Гнусных сплетен и интриг,Когда враг навстречу мчится,Приближая смертный миг!

…Но рождён был для другогоДар его и его ум,Он храним был, видно, БогомВ путешествии в Арзрум.

Покорён и очарован,При мерцании свечейОн с мадонны – Гончаровой —Не сводил своих очей.

Натали послало небо.«Гений чистой красоты»Всюду с ним, где б Пушкин не был,Пополам деля версты.

Лишь жене поэт признался,Что неверен был порой,Что нередко увлекалсяЧувств неверною игрой.

Но поэту всё простилось:Где, когда и с кем он спал…Натали перекрестиласьИ поехала на бал.

Здесь «успехи в вихре света»Близорукой НаталиСтрастной ревности поэтаПыл умерить не могли.

И в Михайловском, в деревне,Под Арины говорком,Он под сказку о царевнеЗасыпает вечерком.

Когда в небе редка просинь,Нудный дождь в окно стучит,Лишь чернил поэт попроситИ строчит, строчит, строчит.

Здесь есть всё, что сердцу мило,И слагаются тотчасСказки, где Руслан с ЛюдмилойРазлучаются сейчас.

Бродит кот у Лукоморья,Цепь гремит на дубе том…Спит поэт в тиши подворья,В сказке он, а жизнь – потом.

Месяц, два меж тем проходят,Холод гонит со двора,Ссылки срок к концу подходит,В Петербург ему пора.

Воздух северной столицы,Раут, бал и маскарад…Был бы рад там очутитьсяГость любой, но он – не рад.

Честь его была задета,Царь – великий командир —Бросил гордому поэтуКамер-юнкера мундир.

Суждено теперь иное —При дворе ему быватьИ с красавицей женоюСплетням поводы давать.

Царь, однако, сам, каналья,Был Натальей покорён,На ушко шептал на бале:«Туалет ваш недурён!

Так же плечи, грудь и ножки…Продолжать et cetera?Как блестят у вас серёжки —Подарил поэт вчера?»

Кровь поэта закипела,Как же так, сам государь?..Натали, казалось, млела,Ревновал поэт-бунтарь.

«Это он! Высок и строен…Да к тому ж ещё блондин,И жену увлечь настроен,Всё сошлось. Один в один!

Наконец-то всё открылось!Я же подданный его…Но, похоже, не укрыласьМоя ревность от него.

А они? Всё видят, знаютИ смеются надо мной!Как они меня терзают,Невдомёк лишь ей одной!»

Свет, холодный и надменный,Глаз с поэта не сводил,На Наталью ж непременноОн лорнеты наводил.

Но поклонников НатальиДлинен список послужной.И Дантес туда ж, каналья,Так и вьётся за женой!

Тут же Геккерн, старый сводник,С позволения сказать.Сей посланник, греховодник,Начал сына ревновать.

Не отцовскою любовьюСтаричок любил его,Призывая к изголовью…(Догадались для чего?)

Из Голландии сей странникЭту страсть с собой привёз.Не лишён был сей посланникГолубых полночных грёз.

Слыл он грязным письмоносцем:Написав их штучек семь,Он поэта рогоносцемОбозвал в посланье сем.

«Наконец нашёлся повод!Я его не упущу!Разве честь – это не довод?За неё я отомщу!

Не стреляться ж с государем,У поэта нету прав,Но Дантесу буду вправеПоказать свой гордый нрав!»

Чтоб жену не оболгали —А француз поставил цель, —Не терпеть же это дале:Выход есть один – дуэль.

Зажужжал весь светский улей,Получив такую весть,И осталось только пулейВозвратить поэту честь!

Но отвёл его от местиСам Господь своей рукой:«Пал поэт – невольник чести,

Конец ознакомительного фрагмента.