Осип Мандельштам - Осип Мандельштам. Сочинения Страница 2

1911, 28 августа 1935

***

Сегодня дурной день,Кузнечиков хор спит,И сумрачных скал сень -Мрачней гробовых плит.

Мелькающих стрел звонИ вещих ворон крик...Я вижу дурной сон,За мигом летит миг.

Явлений раздвинь грань,Земную разрушь клетьИ яростный гимн грянь -Бунтующих тайн медь!

О, маятник душ строг,Качается глух, прям,И страстно стучит рокВ запретную дверь к нам...

1911

***

Смутно-дышащими листьямиЧерный ветер шелестит,И трепещущая ласточкаВ темном небе круг чертит.

Тихо спорят в сердце ласковомУмирающем моемНаступающие сумеркиС догорающим лучом.

И над лесом вечереющимВстала медная луна;Отчего так мало музыкиИ такая тишина?

<Июнь> 1911

***

Отчего душа так певуча,И так мало милых имен,И мгновенный ритм – только случай,Неожиданный Аквилон?

Он подымет облако пыли,Зашумит бумажной листвойИ совсем не вернется – илиОн вернется совсем другой.

О, широкий ветер Орфея,Ты уйдешь в морские края,-И, несозданный мир лелея,Я забыл ненужное "я".

Я блуждал в игрушечной чащеИ открыл лазоревый грот...Неужели я настоящийИ действительно смерть придет?

1911

Раковина

Быть может, я тебе не нужен,Ночь; из пучины мировой,Как раковина без жемчужин,Я выброшен на берег твой.

Ты равнодушно волны пенишьИ несговорчиво поешь;Но ты полюбишь, ты оценишьНенужной раковины ложь.

Ты на песок с ней рядом ляжешь,Оденешь ризою своей,Ты неразрывно с нею свяжешьОгромный колокол зыбей;

И хрупкой раковины стены,-Как нежилого сердца дом,-Наполнишь шепотами пены,Туманом, ветром и дождем...

1911

***

О небо, небо, ты мне будешь сниться!Не может быть, чтоб ты совсем ослеплоИ день сгорел, как белая страница:Немного дыма и немного пепла!

24 ноября 1911, 1915(?)

***

Я вздрагиваю от холода -Мне хочется онеметь!А в небе танцует золото -Приказывает мне петь.

Томись, музыкант встревоженный,Люби, вспоминай и плачь,И, с тусклой планеты брошенный,Подхватывай легкий мяч!

Так вот она – настоящаяС таинственным миром связь!Какая тоска щемящая,Какая беда стряслась!

Что, если, вздрогнув неправильно,Мерцающая всегда,Своей булавкой заржавленнойДостанет меня звезда[2]?

1912, 1937

***

Я ненавижу светОднообразных звезд.Здравствуй, мой давний бред -Башни стрельчатой рост!

Кружевом, камень, будьИ паутиной стань,Неба пустую грудьТонкой иглою рань.

Будет и мой черед -Чую размах крыла.Так – но куда уйдетМысли живой стрела?

Или, свой путь и срокЯ, исчерпав, вернусь:Там – я любить не мог,Здесь – я любить боюсь...

1912

***

Образ твой, мучительный и зыбкий,Я не мог в тумане осязать.«Господи!»– сказал я по ошибке,Сам того не думая сказать.

Божье имя, как большая птица,Вылетело из моей груди!Впереди густой туман клубится,И пустая клетка позади...

Апрель 1912

***

Нет, не луна, а светлый циферблатСияет мне,– и чем я виноват,Что слабых звезд я осязаю млечность?

И Батюшкова мне противна спесь:Который час, его спросили здесь,А он ответил любопытным: вечность!

1912

Пешеход

М. Л. Лозинскому

Я чувствую непобедимый страхВ присутствии таинственных высот.Я ласточкой доволен в небесах,И колокольни я люблю полет!

И, кажется, старинный пешеход,Над пропастью, на гнущихся мосткахЯ слушаю, как снежный ком растетИ вечность бьет на каменных часах.

Когда бы так! Но я не путник тот,Мелькающий на выцветших листах,И подлинно во мне печаль поет;

Действительно, лавина есть в горах!И вся моя душа – в колоколах,Но музыка от бездны не спасет!

1912

Казино

Я не поклонник радости предвзятой,Подчас природа – серое пятно.Мне, в опьяненьи легком, сужденоИзведать краски жизни небогатой.

Играет ветер тучею косматой,Ложится якорь на морское дно,И бездыханная, как полотно,Душа висит над бездною проклятой.

Но я люблю на дюнах казино,Широкий вид в туманное окноИ тонкий луч на скатерти измятой;

И, окружен водой зеленоватой,Когда, как роза, в хрустале вино,-Люблю следить за чайкою крылатой!

Май 1912

***

Паденье – неизменный спутник страха,И самый страх есть чувство пустоты.Кто камни нам бросает с высоты,И камень отрицает иго праха?

И деревянной поступью монахаМощеный двор когда-то мерил ты:Булыжники и грубые мечты -В них жажда смерти и тоска размаха!

Так проклят будь готический приют,Где потолком входящий обмороченИ в очаге веселых дров не жгут.

Немногие для вечности живут,Но если ты мгновенным озабочен -Твой жребий страшен и твой дом непрочен!

1912

Царское село

Георгию Иванову

Поедем в Царское Село![3]Там улыбаются мещанки,Когда уланы после пьянкиСадятся в крепкое седло...Поедем в Царское Село!

Казармы, парки и дворцы,А на деревьях – клочья ваты,И грянут «здравия» раскатыНа крик – «здорово, молодцы!»Казармы, парки и дворцы...

Одноэтажные дома,Где однодумы-генералыСвой коротают век усталый,Читая «Ниву» и Дюма...Особняки – а не дома!

Свист паровоза... Едет князь.В стеклянном павильоне свита!..И, саблю волоча сердито,Выходит офицер, кичась,-Не сомневаюсь – это князь...

И возвращается домой -Конечно, в царство этикета -Внушая тайный страх, каретаС мощами фрейлины седой,Что возвращается домой...

1912, 1927(?)

Золотой

Целый день сырой осенний воздухЯ вдыхал в смятеньи и тоске.Я хочу поужинать, и звездыЗолотые в темном кошельке!

И, дрожа от желтого тумана,Я спустился в маленький подвал.Я нигде такого ресторанаИ такого сброда не видал!

Мелкие чиновники, японцы,Теоретики чужой казны...За прилавком щупает червонцыЧеловек,– и все они пьяны.

– Будьте так любезны, разменяйте,-Убедительно его прошу,-Только мне бумажек не давайте -Трехрублевок я не выношу!

Что мне делать с пьяною оравой?Как попал сюда я, Боже мой?Если я на то имею право,-Разменяйте мне мой золотой!

1912

Лютеранин

Я на прогулке похороны встретилБлиз протестантской кирки, в воскресенье.Рассеянный прохожий, я заметилТех прихожан суровое волненье.

Чужая речь не достигала слуха,И только упряжь тонкая сияла,Да мостовая праздничная глухоЛенивые подковы отражала.

А в эластичном сумраке кареты,Куда печаль забилась, лицемерка,Без слов, без слез, скупая на приветы,Осенних роз мелькнула бутоньерка.

Тянулись иностранцы лентой черной,И шли пешком заплаканные дамы,Румянец под вуалью, и упорноНад ними кучер правил вдаль, упрямый.

Кто б ни был ты, покойный лютеранин,-Тебя легко и просто хоронили.Был взор слезой приличной затуманен,И сдержанно колокола звонили.

И думал я: витийствовать не надо.Мы не пророки, даже не предтечи,Не любим рая, не боимся ада,И в полдень матовый горим, как свечи.

1912

Айя-софия

Айя-София – здесь остановитьсяСудил Господь народам и царям!Ведь купол твой, по слову очевидца,Как на цепи, подвешен к небесам.

И всем векам – пример Юстиниана,Когда похитить для чужих боговПозволила Эфесская ДианаСто семь зеленых мраморных столбов.

Но что же думал твой строитель щедрый,Когда, душой и помыслом высок,Расположил апсиды и экседры,Им указав на запад и восток?

Прекрасен храм, купающийся в мире,И сорок окон – света торжество;На парусах, под куполом, четыреАрхангела прекраснее всего.

И мудрое сферическое зданьеНароды и века переживет,И серафимов гулкое рыданьеНе покоробит темных позолот.

1912