Терентiй Травнiкъ - Сушкин дом… на Мухиной горе Страница 2

Вся жизнь

Вдохни, наполни грудь дождем,Осенним днем земля так сладко пахнет.Так хорошо в лесу, когда предзимний сонЛишь слабо брезжит.

Ты слышишь стон, то ветер,Путаясь в ветвях, заставил плакать леспо лету…И я стою на перепутье времен…С зимы в весну,Бегом от лета во всепрощающую осень,Звучит рожок…И на ветках в который раз белеет проседь.

Люблю я лип чернильные столбыНа златотканном лиственном коврев ненастье,А в запахе сыреющей землиПрошедший день с надеждой в завтрагаснет…

Нет, не напрасно я живу,Утешь меня, чарующий Октябрь,Среди затерянных полей бреду, покойно мне,Вдруг слышу легкий перезвон,Круги от капель на воде рисуютИсчезающий пейзаж, и от него я оторватьСвой взор не в силах…

…прильнув к стеклу,я в ночь смотрю:Беззвездно, тихо…Ты слышишь вздох?Не бойся, это я…

Прекрасна скорбь в кончине года,И в колыбели трав сухихлежит младенец Март…Отдаст зима ему свои три месяца из годаИ передаст в ларцеКолоду карт людских…/ Весной так хочется любитьВесна – роддом для многих поколений. /

«Снова день в серебристом тумане…»

Снова день в серебристом туманеОтозвался светом окон.Бал прощальный вечер устроил,И я слушаю песни ворон.

А вокруг все торжественно тихо,И мне хочется снова идти.Я иду по фонарной дороге,Каждый вечер я в долгом пути.

Тень моя не дает мне покоя,То отстанет, то вновь заспешит.Я прилягу, ее успокою,А она мне поет – поспеши…

Я встаю, видно, в тени есть мудрость,А она, как ребенок малой,Раскрывает мне тайну за тайной,Мы бежим по дороге ночной…И я вновь с нею сдружился,Да и были мы с нею друзья,А под утро ее хоронил яВ золотистом тумане дня…

к Н. Ефремову

Ты прижигал себя огнем,Пытаясь утвердиться в сути,И, углубляясь в мир иной,Чужою болью сердце мучил.Под одеялом скользких звездТвой мир искал себе опору,В реалиях остывших грезТы находил ответ, которыйВ междоусобице душиРастил, лелеял здравый корень.Теперь ты больше не спешишьВстать с алчущей гордыней вровень.Я рад, что на вопрос – зачем?Ты отвечаешь мне – так надо…

Колыбельная

Спокойной ночи,спи малыш,В окно украдкой смотрит месяц…Спит черный кот,во сне он рыж,/ Он факел на одной из крыш /Мышатам он в дороге светит…

По крыше вышли погулятьМышата тихо друг за другом,Кот добр и рыж,им не упасть,На крыше им не страшно с другом…Прикрыл глаза котище лапой,И… стал наш кот для мышек папой.Осталась дома мама-мышь,Спокойной ночи,спи малыш…

Сладкие слезы

Я в чае растворял кусочек сахара,Но сахар растворяться не хотел.В коробке братство сахарное плакало,Оплакивая горький свой удел.

А маленький кусочек меда белогоРучонкою все норовил махнутьДа вылезти из чая свеже-крепкого,Но успевал лишь воздуха глотнуть.

А я сидел, на дно глядя задумчиво,Рукою в чашке гнал водоворот,Гляжу, а из коробки с рафинадамиУж сладкая слеза на стол течет.

Но не посмел я растворитькусочек маленький…И нежно ложечкой его достал,Остался я с заваркой черно-горькою,А сахар в белый монастырь отдал.

Отпил глоток, да спать пошел по горечи,Вдруг оглянулся, чуть расслышав – Стой!А из коробки вслед глядит признательноКалека, возвратившийся домой.

«И дрогнули снежные…»

И дрогнули снежныеветви,Вздохнул постаревшийСнегирь,Вдохнула весна в его сердце любовь…И на тысячу миль —Все оживает,Все любит,Все хочет…Ну что ж…Весну не обманешь…Чисть перья, ты дорог мнестарый снегирь.

«Я краски новые купил…»

Я краски новые купилИ их сложил, и их закрыл.Не в силах кисть моя писатьВсе то, что хочется сказать.

Гитару новую купилДа струны я на ней спустил,Не в силах кисть моя сыграть,Все то, что хочется сказать.

Чернила новые купил,Открыл блокнот, да и закрыл.Не в силах сердце написатьВсе то, что хочется сказать.

А утром другу позвонил,На голос трубку положил,Не в силах был язык сказатьО том, что я хотел создать.

Потом уселся у окна,И только полная лунаДала один совет простой:Пока есть силы, то – не стой.

Из книги «Белый уголь, Черный снег»

«Это вино называется «Осень…»

Это вино называется «Осень»,В этом бокале мудрость и скорбь,Радость прощения и горечи проседь,Тайный итог недописанных строк.Прощанье с друзьями,отпущенье грехов…Смерть ноября в зимнем триумфеИ, как ответ на новый запрет,Боль за погибших вбессмысленном бунте.Вечная слава и вечный сон.Боже, когда же мы сможем понять?Что в этих словах лишь траурный стон,Обнимающей сына – могильный холм,Бедной старухи, нелепо упавшей,Среди воронья, тишины и крестов,Прося у него лишь несколько слов.

«Растворись в картинах на чьих-то холстах…»

Растворись в картинах на чьих-то холстах,Оторвись от Земли, чтоб уснуть в облаках,Полюби Его слово, полюби Его кровьИ умри навсегда, чтоб родиться вновь.

Улетай в свой мир осеннею птицей,В каждой луже есть небо, разве это не так,И твердили мне, что я просто спятил,Мол, пора повзрослеть, если я не дурак.

И для них было белое белым, как снег,Просто черным все то, что сгорело,Ну, а то, что у Солнца просит любви,Нужно срочно пускать в дело.

И я, выслушав все, молча уснул,Их же тени ушли прочь,А когда я проснулся, выпал черный снег,Погрузив меня в млечную ночь.

Небо стало землею, земля стала прахом,а я слепо вошел в мир навязанных тем,Где остался лишь шаг от тревоги до страха,Где царила свобода, ведущая в плен.

«Бессонные ночи…»

Бессонные ночи…Безумные дни…

Кто знает что там —Тому не нужно, что здесь.На саже бархатной камни росыСмолой заплаканной липкая лесть…

В открытом омуте плачущих глазГорит недоступный рукам алмаз.И нет больше счастья, и знакомая боль,Храня никому ненужную роль,Пытаясь встать с колен во весь рост,Ломает еще недостроенный мост.

На зернах посеянных серый гранит…Кто помнит, что будет – тот найдет, что имеет.На глиняных досках невидимый текст —Для ослепших глаз, для рук до небес.В открытом окне – неба кусок,На ржавой лопате – земли глоток,И старая ноша уже нелегка…Когда-то кормила, теперь слегла.Она жаждет крови, чтоб вновь прорасти,Но что, кроме смерти, ее может спасти.

Слезы отдавших – для жажды грядущих.Кто не пил нужды – засохнет в достатке.На руке вчера ночью был след от звезды,Сегодня, с утра, здесь чисто и гладко.

Звучит совсем неизвестная тема,На свалках пустое собрав в тело.Она начинает снова войну,Она призывает снова ко дну.И в каждой ноте угроза и страх.

Бессонные ночи, безумные дни…Конец всему в начале начал,И вновь в аккорде зародыш любви…

Блаженная Маша

На улице – ночь, на улице – дождь.Наше время пришло и стерлось о стеныЗакрытых домов, забытых больниц.Этот поезд ушел по разорванным венамВ городе черных пределов сожженных границ.

Ненужная скорбь дворянских подвалов,Продажная совесть чиновничьих сук,Невинная дочь порочного бала,Опущенных глаз, но поднятых рук,Пошла по рукам, но этого – мало…

Бездомные дети забытой Трубы,Того нет в живых, а этот – нигде,Хранители блеска пропащей звездыНашли свой покой в нескончаемом сне.

Блаженная Маша, молись за них,С нелепой походкой прячущих лица,Им дали возможность мечтать и летать,А также право первым разбиться…

Теперь есть единственный шанс —Пропасть в этом долгом путис Востока на Запад.Проститься, простить и в бездну уйтиС увядшим цветком из ослепшего сада.

Эта чаша будет испита сполна.Не за грош пропадешь, и чья в том вина,Что, может быть, завтра начнется война.

До этой воды не хватило корнейУ ваших отцов и у наших детей.

«Мне б не молчать, а плакать…»