Зинаида Гиппиус - Стихотворения, не вошедшие в сборники Страница 2

Солнце победное, победное

Придет, убьет зарю невечную

Ее — отражение солнца бедное,

Убьет любовь небесконечную

Солнце победное, победное…

«На стене темно-красной…»

На стене темно-красной

Темно-красный цветок,

Дышит скукой опасной

Скучный наш уголок,

В безнадежности ясной

Я смотрю на цветок

(Вот раздался звонок),

От тебя, от безгласной,

Я не жду боли страстной,

   И не жду, чтоб увлек

                      Тебя поток…

«Брат Иероним! Я умираю…»

Брат Иероним! Я умираю…

Всех позови! Хочу при всех

Поведать то, что ныне знаю,

Открыть мой злой, тяжелый грех.

О, я не ведал, что нарушу,

Господь, веления Твои!

Ты дал мне пламенную душу

И сердце, полное Любви.

И долго, смелый, чуждый страха,

Тебе покорный,— я любил.

Увы, я слаб! Я прах от праха!

И Враг — Твой Враг — меня смутил.

Презрел я тайные заветы,

Отверг любовь — еще любя;

И в ризы длинные одетый

Пришел сюда, спасать себя.

Мне враг шептал: здесь подвиг крестный.

Любовь же — грех и суета.

И я оставил путь мой тесный,

Войдя в широкие врата.

Я подвизался неустанно,

Молчал, не спал, не ел, не пил…

О, Долорес! О Донна Анна!

О все, которых я любил!

<П.И. ВЕЙНБЕРГУ>

Пусть проходят дни и годы,

Вечно та же сердцем я!

Жадно рвусь под Ваши своды,

И со мной — мои друзья.

Но… живу я наизнанку,

Как подняться спозаранку?

Разболится голова…

Мы приедем на Фонтанку

среду, в среду, ровно в 2.

5 февраля 1901

ТЕМА ДЛЯ СТИХОТВОРЕНИЯ

У меня длинное, длинное черное платье,

я сижу низко, лицом к камину.

В камине, в одном углу, черные дрова,

меж ними чуть бродит вялое пламя.

Позади, за окном, сумерки,

весенние, снежные, розово-синие.

С края небес подымается большая луна,

ее первый взор холодит мои волосы.

Звонит колокол, тонкий, бедный, редкий.

Спор идет неслышно в моем сердце:

Спорит тишина — с сомненьями,

Любовь — с равнодушием.

ВТАЙНЕ!

1. HOMMAGE[1]

«Га! Петушья у меня нога!»

Народами повелевал Наполеон,

И трепет был пред ним великий.

Герою — честь! Ненарушим закон!

И без надзора — все мы горемыки.

Курятнику — петух единый дан.

Он властвует, своих вассалов множа.

И в стаде есть Наполеон: баран.

И в Мирискусстве есть: Сережа.

2. УШИ

«Имеющий уши — слышит»

П. П. Перцову, компании Мир искусства,

а также В. Гиппиусу

Безумна я была, упряма, как ребенок.

Я думала, что мы свободны и равны.

Все оттого, что был мой слух нелепо тонок

И различал шаги с нездешней стороны.

Но боле восставать мятежный дух не будет.

И я теперь,— как вы,— в туманной тишине.

Лишь гений нас, больных, когда-нибудь разбудит,

До гения ж поспим. И правы мы во сне.

Ни боли, ни борьбы… Как путь отрадно-ясен!

Как мне близки друзья, с тех пор, как я глуха!

Поверим лишь в того, кто будет громогласен,

И коль услышим крик,— хотя бы петуха,-

Он будет тот, кого мы ждем.

И мы пойдем за петухом.

ПРЯМО В РАЙ

Если хочешь жизни вечной,

Неизменно-бесконечной -

Жизни здешней, быстротечной

        Не желай.

От нее не жди ответа,

И от солнечного света,

Человечьего привета -

        Убегай.

И во имя благодати

Не жалей о сонном брате,

Не жалей ему проклятий,

        Осуждай.

Все закаты, все восходы,

Все мгновения и годы,

Все — от рабства до свободы -

        Проклинай.

Опусти смиренно вежды,

Разорви свои одежды,

Изгони свои надежды,

        Верь и знай -

Плоть твоя — не Божье дело,

На борьбу иди с ней смело,

И неистовое тело

        Умерщвляй.

Помни силу отреченья!

Стой пред Богом без движенья,

И в стояньи откровенья

        Ожидай.

Мир земной — змеи опасней,

Люди — дьяволов ужасней;

Будь мертвее, будь безгласней

        И дерзай:

Светлый полк небесной силы,

Вестник смерти легкокрылый

Унесет твой дух унылый -

        Прямо в рай!

1901

ЛЮБОВЬ К НЕДОСТОЙНОЙ

Ах! Я одной прекрасной дамы

Был долго ревностным пажом,

Был ей угоден… Но когда мы

Шли в парк душистый с ней вдвоем -

Я шел весь бледный, спотыкался,

Слова я слышал, как сквозь сон,

Мой взор с земли не подымался…

Я был безумен… был влюблен…

И я надеялся… Нередко

Я от людей слыхал о том,

Что даже злостная кокетка

Бывает ласкова — с пажом.

Моя ж мадонна — молчалива,

Скромна, прелестна и грустна,

Ни дать ни взять — немая ива,

Что над водами склонена.

О, ей — клянусь!— я был бы верен!

Какие б прожили мы дни!..

И вот, однажды, в час вечерен,

Мы с ней у озера,— одни.

Длинны, длинны ее одежды,

Во взгляде — нежная печаль…

Я воскресил мои надежды,-

Я всё скажу! Ей будет жаль…

Она твоим внимает пеням,

Лови мгновения, лови!..

Я пел, склонясь к ее коленям,

И лютня пела о любви.

Туман на озеро ложится,

Луна над озером блестит,

Все живо… Все со мной томится…

Мы ждем… Я жду… Она молчит.

Туман качается, белея,

Влюбленный стонет коростель…

Я ждать устал, я стал смелее

И к ней: «Мадонна! Неужель

Не стоит робкий паж привета?

Ужель удел его — страдать?

Мадонна, жажду я ответа,

Я жажду ваши мысли знать».

Она взглянула… Боже, Боже!

И говорит, как в полусне:

«Знать хочешь мысли? Отчего же!

Я объясню их. Вот оне:

Решала я…— вопрос огромен!

(Я шла логическим путем),

Решала: нумен и феномен

В соотношении — каком?

И всё ль единого порядка -

Деизм, теизм и пантеизм?

Рациональная подкладка

Так ослабляет мистицизм!

Создать теорию — не шутка,

Хотя б какой-нибудь отдел…

Ты мне мешал слегка, малютка;

Ты что? смеялся? или пел?»

......................................

Мрачись, закройся, месяц юный!

Умолкни, лживый коростель!

Пресекнись, голос! Рвитесь, струны!

Засохни, томный розанель!

И ссохлось все, и посерело,

Застыл испуганный туман.

Она — сидела как сидела,

И я сидел — как истукан.

То час был — верьте иль не верьте,-

Угрюмей всяких похорон…

Бегите, юноши, как смерти,

Философических мадонн!

1902

ОБЕ

За гранью смерти ее я встречу,

Ее, единую, ее, любимую.

И ей, как в детстве, на зов отвечу

С любовью первою,— неисцелимою.

Ее ли сердцем не угадаю?

В ней жизнь последняя и бесконечная.

Сквозь облик милый — тебя узнаю,

Тебя, Заступница, тебя, Предвечная…

ПЕСНЯ О ГОЛОДЕ

(1904 г., посв. А. Блоку)

Хата моя черная, убогая,

В печке-то темно да холодно,

На столе-то хлеба ни корочки,

В углах и тараканы померли.

Хозяйка моя — молчит, молчит,

Соседи мои — немудреные,

Соседи мякину лопают.

Животы-то у них бурчат, ворчат,

А они ничего — радуются.

А были соседи — да померли,

Лежат, ничего, погоста ждут,

Лежат себе — не схоронены.

Кто жив — глядишь, издевается:

«Чего, дурак, мякины не жрешь?

Небось, подыхал, так наелся бы».

А не лезет в меня мякина-то,

Нету моего согласия,

Чистой смертыньки пойду искать,

От соседей уйду, от хозяюшки,

Один на один умирать пойду.

Над колодцем месяц серебряный,

За вербой заря кровавая,

Под зарей, внизу, поле черное.

Пойду я да лягу на поле,

Буду в небо глядеть, алое и белое,

Так и умру с ним один на один,

Умру на земле — от голода…

К ДОБРОЛЮБОВУ

Нет отреченья в отреченьи,

От вечных дум исхода нет.

Ты видишь свет и мрак в смешеньи.

В тебе раздельны мрак и свет.

И за полями, за горами,

Где меркнет жизнь и след людской,

Ты узришь жадными очами,

Что кинул здесь в семье родной.

В пустыне нет уединенья,

Повсюду жизнь, повсюду Бог.