Владимир Зюськин - Амфора Страница 2

«И вновь с горы скатился камень…»

И вновь с горы скатился камень…Сизиф, собрат мой, дай мне руку.Я снова обречен на мукуДержать бессмысленный экзамен.

С изодранными в кровь руками,Собой напоминая куклу,Что движется, но лишь по кругу,Я снова у вершины замер.

Сжимаю зубы. Льется пот.Осталась лишь сажень. Вот-вот —И ляжет на вершине глыба.

Но с неба раздается смех.…Дыша как пойманная рыба,Толкаю снова камень вверх.

«За щедрой осенью зима…»

За щедрой осенью зимаПриходит скудная и злая…Пишу ночами, сознаваяВесомый шанс сойти с ума.

Болезнь накроет как кошма,Меня с людьми разъединяя.И запьянею без вина я,И разум мой затянет тьма.

Скользну в безумие, как в пропасть,За то, что, Богу уподобясь,Пытался словом вызвать лад.

А вызову брезгливость, жалость…При мысли этой сердце сжалось,Но нет уже пути назад.

«Поэзии тягучая смола…»

Поэзии тягучая смола,Что со стволов ты собирал сегодня,Годна, быть может, лишь для преисподней,Где души варят черти – слуги зла.

Звенела лира и глаголом жгла.Но Богу или дьяволу угодна?Судить сейчас – предсказывать погодуНа год вперед – напрасные дела.

Нас время всех расставит по местам.Кем был – не важно, а вот кем ты стал,Когда в гробу истлела и рубаха?

Какой смолой поэзия была?Как хрупок мотылек души! От прахаСпасает лишь янтарная смола.

«Зову я смерть. Мне видеть невтерпеж…»

Зову я смерть. Мне видеть невтерпежДостоинство, что просит подаянья.Вильям Шекспир

Смотреть, как хам гарцует на конеИ топчет слабых, с сильными не ссорясь,Как подминаются талант и совестьИ как не тонет, не горит в огне

Корысти гидра, но лежит на днеС моста сорвавшийся надежды поездИ зависть смотрит сквозь бойницы прорезь —Мучительно, невыносимо мне.

Но не ропщу я на творенье Божье.Пускай проходит путь по бездорожью —Виню себя: что сеешь, то и жнешь.

Так создал мир Господь. Он совершенен.И разум мой сумел развеять темень,А сердце между тем пронзает дрожь…

«Как неприветлив этот день!..»

Как неприветлив этот день!Он, видно, встал не с той ноги.А может, у него долгиОгромные? Или мигрень?

Но даже в этот день сиреньЦветет, погоде вопреки,И гордо выбросил ростки,Как флаги в праздник, старый пень.

Денек весенний, что с тобой?Опять дала погода сбой,Поэтому и даль грязна?

Осенний день тяжел, как вол.Но с ним не кончилась весна.Он по ошибке в май забрел.

«Земля зимой в своем наряде белом…»

Земля зимой в своем наряде беломБыла похожа очень на невесту,Которой страсти всплески неизвестныИ потому казались странным делом.

Но март-жених касанием умелымОткрыл ей ощущений сладких бездну.Сорвав наряд, с улыбкою нетрезвойСклонился над разбуженным им телом.

Была любовь. Стеная и моля,В слезах-дождинках зачала земля,Когда уже и след простыл от марта.

А разродилась листьями, травой.Для лета это было знаком старта,Чтоб путь начать плодоносящий свой.

«Еще не мысль, а только тень ее…»

Еще не мысль, а только тень ее,Которая живет лишь миг…Поймать и дать ей плоть, язык —Вот свойство истинного гения.

И всходит, как росток растения,Звучит, как первый детский крик,Пьянит, как солнца яркий бликВ подвальной мгле, – стихотворение.

Порой прорвется и талантТуда, где, как орлы, парятИдеи пробы самой высшей.

А графоманам дотянуться,Увы, до воробьев на крышеДано лишь, как ни напрягутся.

«Фразой громкою шумя…»

Фразой громкою шумя,Лезут бесы. Всюду бесы!Или это ад разверзся,Или я сошел с ума?

Проникают в закрома.За высоких слов завесойЗатеваются замесыХлеба черного, как тьма.

Коль проглотишь этот хлеб,Будешь нем и будешь слеп.Но едят его от пуза.

Или я с ума сошел,Или это век свихнулся,Бесов усадив за стол.

«Обернулась свободой чума…»

Обернулась свободой чума,И ее на руках закачали.Очумелые люди вначалеНе узрели под гримом клейма.

Мимо совести, мимо умаПод победные гики промчали.«Черный ворон», являясь ночами,Дань тебе собирал, Колыма.

Вознесенные вышками в небо,Пулеметы оскалились слепоВ направлении бывших людей.

В мерзлоту погруженная местность.Лагерей освещенная мерзость,Освященная светом идей.

«Как обещало, не обманывая…»

Как обещало, не обманывая,Проникло солнце утром рано.

Я весь мир заставил плакатьНад красой земли моей.Борис Пастернак

Так долго обещало, но сквозь хмарьСветило не могло никак пробиться,Чтоб истиной светящиеся лицаНачать ваять из хамских темных харь.

И потому художник, как фонарь,Посмел, блаженный, ярко засветитьсяИ осветить с трагизмом очевидцаЗатменье под названием Октябрь.

Когда страна, повязанная туго,Рвала себя, как бешеная сука,Когда плясали, пели на крови

Слепые и портреты все носили,Он вдруг возьми такое сотвори,Что мир заплакал над судьбой России!

«Злобу в веру обратив…»

Злобу в веру обратив,Насаждая то, что подло,Собиралось быдло в кодло,Называлось «коллектив».

Кодло плотно село в седла,Полетело на прорыв,И прорвалось… как нарыв,И от гноя все поблекло.

Гнойные ручьи бегут.Пропитало гноем грунт,Как ещё недавно – кровью.

Не дары, а боль суля,Черною сквозит дыроюУбиенная земля.

«В некрополь превращенная Советами…»

В некрополь превращенная Советами,Печальна площадь Красная. Она,Которая в веках освященаРоссийскими триумфами-победами,

Теперь останками оскверненаЛюдей, вождями ставшими. Не ведалиОни, что делают. И начиняли бедамиСтрану – их вел не Бог, а Сатана.

Прислужник самый главный Князя тьмы,Искусно заморочивший умыИдеей мертвой, будто путеводной

Звездой, – уложен в Мавзолей. К нему,Предателю России, и сегодняИдут с поклоном – нет конца тому.

«Я родился в сумасшедшем доме…»

Я родился в сумасшедшем домеПод названием эС-эС-эС-эР.Потому так неспокоен, сер.И свечусь лишь только на изломе.

В этом доме тот, кто тихий – в дреме,А на стреме – милиционер.Есть Наполеон, и есть премьер.В общем, с окруженьем повезло мне.

Спятившие с детства – я средь нихДалеко не самый буйный псих:Стих точу по вечерам – не ложку,

Как другие делают, сопя,Чтоб зарезать ложкой этой кошку,А позднее – друга иль себя.

«Революция головы лузгала…»

Революция головы лузгалаИ, выплевывая шелуху,Заставляла, чтоб, как на духу,Отреклись от исконного русского.

Шелуха превратилась в труху.Но из этого мусора тусклогоПроросло, поначалу не узнаноТеми, кто зацепился вверху,

Что-то дерзкое да своевольное,Несоветское и недовольное,Сколько ни обещали ему.

Что же это такое? Откуда?Не приемлет словесного блуда.И большое – не входит в тюрьму.

«Ветку горьковатую грызу…»

Ветку горьковатую грызу,Замираю, юный и неловкий:Женщина к натянутой веревкеПодошла, неся белье в тазу.

Розоватый лифчик на весуДержит. Ветерок с мужской сноровкойРаспахнул халат ей. Сдвинув бровки,Охнула, прикрыв себя внизу.

Солнце бьет сквозь прядь волос, сквозь мочки.А на ветках набухают почкиРазрешающим зеленым светом.

Сердце страстью мучится впервой,Словно и оно, как лифчик этот,Схвачено прищепкой бельевой.

«О, ранней страсти сладостный ликбез!..»

О, ранней страсти сладостный ликбез!

Конец ознакомительного фрагмента.