Авром Суцкевер - Стихи Страница 2

Кости Иосифа

«Здесь кости Иосифа к синим вершинамПронес Моисей по дорогам Исхода».Заныло вдруг сердце: никак не свершить намПоследнюю волю Пустынного Рода.

Иосифа кости еще не остыли,А мы их забыли под пеплом местечек,И с ними — молитвы, и сказки, и были,И вечный огонь просторечных словечек.

Иосифа кости — и тут, под песками,И там, под землей мазовецкого поля, —Остались друг другу они чужаками,Как нож они режут, блестят как уголья.

И не увидите дождя

Не увидите ветра и не увидите дождя,

а долина сия наполнится водою.

Не видно дождя, нет ни тучки над нами,В огне по пескам бред бредет наугад, и —Потоки несутся со скал скакунами,Галопом, гоп-гоп, по костлявому вади!

Куда? Их в засаде держала округа.Теперь они, вязи гранита взрезая,В лоб, наперерез атакуют друг друга,Алмазным кинжалом друг друга пронзая.

Не долго продлилось их сочное время.Исчезли. Но вади хранит их приметы:Травинки, от влаги проросшее семя,Зеленые, длинные шлейфы кометы.

Рас-аль-Накиб[4]

Из блещущей пряжи созвездий плетома,Сеть ночи ныряет c небесного ската,Цепляет за острые скалы ЭдомаИ ловит их искры в заливе Эйлата.

Поймала, и кто-то ее выбирает,Опять опустилась и черпает сноваВ разломах Мидьяна и снова ныряет,Теперь — на ловитву поэта и слова…

Вот-вот — и поймала. Со словом лечу яВ сети, что из пряжи созвездий плетома,Под нами молчанья снуют, слов не чуя,Над — Красное море и скалы Эдома.

Олени у Красного моря

Закат не сдается, все тлея и тлеяНа море, и входят, изысканно кротки,В чертог водопоя, невинно алея,Олени — унять пересохшие глотки.

Бросают на берег шелко́вые тени,Склоняют скрипичные длинные лицаИ лижут прохладные кольца олени,Чтоб так в тишине с тишиной обручиться.

Напились и — прочь. На песке остаютсяСледы, розовея. И входят в печалиОлени заката, и пьют не напьютсяМолчанием тех, что уже убежали.

Скелет корабля

Кораллы, моллюски скрывали века́миСкелет корабля, что служил Соломону,Но волны его оживляют губами,В песке он тоскует по водному лону.

И пальма над ним словно мачта под ветром,Сцепляются кости, сплетаются тросы,И движется он по песку метр за метром…И — Б-же! — на нем оживают матросы.

Песок они веслами пенят, как воду.Вот — Красное море, два шага, не боле…Проклятье! Не сдвинуться им ни на йоту.Стоят они там, где стояли дотоле.

Эйлат

Волна красноморская нынче хвалилаСебя на глазу голубом до заката:«Ходили по мне корабли, что светила,В Израиль везли груз офирского злата.

Теперь завлекают пловцов они в море,И те возвращаются лишь в сновиденья…»— Волна, корабли эти встретишь ты вскоре,Поднимут они паруса Воскрешенья.

Тогда поплывут с ними в разные страныИ притчи царя, и синайская лира,А в край, где белеют Иакова станы, —И жемчуг приязни, и золото мира.

Последняя линия

Темнеет. Последняя пра-, перволиния,Чиста, неподдельна, бежит в лихорадке,И, то розовея, а то бледно-синяя,Меня поучает, дрожа на сетчатке:

— Последняя — первая. В беге — покой мой.И если б мой ритм не заполнил пусто́тыВ тебе, этой дрожи, исконной, искомой,Найти бы не смог никогда, ни за что ты.

— Права ты, тебя восхвалять не устану,Искрятся во мне от щедрот твоих крошки.Но чуть только пылью мерцающей стану,Куда унесут мою дрожь твои дрожки?

Гора Синай

Укажет перстом на Синай тишина мне,Но я не взойду на него, хоть ты тресни.Домой убегу, где нет камня на камне!Еще заклюют меня до смерти песни…

А может, отброшу сомнения прочь яИ в Облако вниду, и тайны узрею…Да чтоб тишина вместо памяти в клочьяМеня разорвала!.. О нет, не посмею.— Синай, господин тишины многомилья,Шаги мои шаткие — к Облаку света.— Ты кто? — расправляет орел свои крылья.— Кто я?.. (Эта песня еще не допета.)

1949

СКРИПИЧНАЯ РОЗА

Пер. Валерия Дымшица

От капель дождя, что сулит воскрешенье,Растет потихоньку, приходит в движенье(Как память о детстве моем неуемном)Скрипичная роза в гробу черноземном.

Скрипичная роза, не нужен скрипач ей,Нет больше хуливших, хваливших — тем паче.Она заиграла — скажите на милость! —В честь старой струны, что опять        возродилась.

В честь старой струны, что опять задрожала,В честь старой пчелы, чье так сладостно        жало,Хоть мед ее горек; в честь пенья и воли,В честь старой, опять возродившейся боли.

1974

СТИХИ ИЗ ДНЕВНИКА (1977)

Пер. Валерия Шубинского и Игоря Булатовского

В тебе, пещера Илии, надежно я укрылсяОт самого себя, от сна, что надо мною вился.Оставил здесь свои долги (не в силах        их платить я)И плоть мою, засученную огненною нитью.

В тебе, пещера Илии, лежат в покое нынеПустые годы, где меня не будет и помине.За временами времена, и — вечность        их итожит,В пещере Илии и я найду ее, быть может.

Здесь черным с головы до ног я окружен        гранитом,Я чую в жилах стук часов, я слышу,        как звенит он.Я все моложе: семь, и шесть, и пять минуло        лет мне…Ни отзвука, ни звука нет — ведь этот миг        последний.

Ни отзвука, ни звука нет, ни отсвета,        ни света,И красных парусников-дюн в пустыне        больше нету,За временами нет времен, дыханья нет,        но странно —Неужто помнить и страдать способен        бездыханный?

И к бездыханному ко мне в последнее жилищеСлезинка мамина одна тропу себе отыщет,Чтоб о сыновней попросить Илью-пророка        доле:Пусть младшенький живет, живет, и сядет        на престоле.И словно облако встает из мрака        ей навстречуИ облик, зыблясь и дрожа, приемлет        человечий,И выдохнет вечерний дождь и запах неба        в рот мой —И от дыхания земля через костяк течет мой.

Гранит расколот, да и я расколот, над        могилойСтою и мертвый, и живой — я как орел        двукрылый.Но крылья единит полет: и ввысь, и вниз, как        туча,Орлова тень, и над землей лежит она,        гремуча.

И я, в пещере Илии на свет рожденный снова,Я у пещеры Илии встречаю солнце снова.Оно в пещере рождено, как я. В его уборе —Слезинка, что не сохнет век: ни в радости,        ни в горе.

Перевод Валерия Шубинского

О Пастернаке, кстати, вот: на челке        кучерявойМосковский первый снег. На шее красный        шарфик.Вошел как Пушкин… Что-то он, похоже,        понимает.А снег не тает.

Его рука в моей руке. Он пальцы, будто ключик,Мне отдает. В его глазах, передо мной, и сила,И страх: "Читайте дальше. Мне слов,        мне отзвуков хватает".А снег не тает.

И я читаю угольки, спасенные из ада:"А реге из гефалн ви а штерн"[5]. Ему тут        непонятноА реге[6]. Он остановить его не успевает.А снег не тает.

В его зрачках блестящих, черно-мраморных        и влажных"Мгновенье падает звездой" и русского поэтаЗвездою желтой на мгновенье награждает.А снег не тает.

Кто пребудет? Что пребудет? Ветра маета.Нет слепца в помине, но пребудет слепота.Моря знак пребудет: нитка пены на волне.Зацепившись, облако пребудет на сосне.

Кто пребудет? Что пребудет? А пребудет СлогИзначальный, чтоб Творенья вырастить        росток,Роза-скрипка в честь себя самой пребудет        впредь,Из травы лишь семь травинок могут ей        подпеть.

А средь звезд, отсюда аж до северных широт,Та звезда пребудет, что в слезинку упадет.Доброе вино в кувшине — это уж поверь.Кто пребудет? Б-г пребудет. Хватит ли        теперь?

Перевод Игоря Булатовского