Игорь Кравец - Cтансы и сонеты к Аннушке Страница 2

Воспоминание

Возможно, ты меня не назовёшь,Не вспомнишь на исходе дней земных,Когда тебя охватит смерти дрожьИ счастье жизни превратится в жмых.Не лучше ли, когда снедает страх,Тебе узреть среди горящих глазТе, что скорбят и помнить будут прах,Как дар, когда приходит смертный час?Быть может, ты огонь мне передашьИль детям, что живут в краю родном,Не дай себя забыть, густым быльёмПускай не порастёт души багаж,Ведь имя, что слетает с смертных уст,Как новый горизонт, и без него он пуст.

Пожурчи со мной, ручеёк

Пожурчи со мной, ручеёк,Слёзки милой растут с ноготок,В них весенней распутицы сток,Сердца влага и боли звонок.

Зазвенит колокольцем тоскаИ душой беглеца-босякаПобежит, как скиталица, прочь,В плодородную муками ночь.Я взойду на вершину холмаИ увижу, как из-под ярмаРвутся сонные души людей,Как из клеток желанья зверей,И плывут на вершину холмаОблака, облака, облака.

«Я видел крылья голубя на тихом перекрёстке…»

Я видел крылья голубя на тихом перекрёстке,Казалось, сбросил ангел их на пешие подмостки,И перья разлетелись, как благая весть по светуО жизни и о смерти, как о верности обету.Не ангел голубь, видимо, но крылья есть у птицы,По ним узнать мы можем, как душе родные лица,Их вид иль род, но имя, наречённое с рожденья,Для диких птиц неведомо, день ангела – твореньеЛюдской природы. В святцы мы те имена заносимИ чтим их нашей памятью, на сердце, в мыслях носим.И ждём от покровителя, заступника по вере,На жизнь – охранной грамоты, на смерть – благих поверий.Но если ангел падает во тьме на твердь земную,Как птица, чья-то жизнь летит душой в даль неземную.

Затаённое дыханье

Затаи дыханье, поступь,Миру вечному отдайТой души нетленный остров,Населённый, словно рай.Оступись, продли мгновенье, —Не спеши отвергнуть дрожь,Что рождается биеньемСердца дикого, как рожь.Утоли печаль слезою,Верни памяти долгиИ траву примни босою,Лёгкой поступью ноги.Затаённое дыханье —Как любви немой признанье.

Синичка

Бахромою на ресничкахИней искрами горит.И синица, как певичка,Грудью чёрною паритНад людьми на сцене неба —В ветках голых, свысока,Как звенит, порой нелепо,«Зинь-зинь» – жёлтые бока.Белощёка, в плен морозныйНе боится заглянуть,Голос «пинь-пинь» виртуозныйДарит слуху чёрна грудь.Посмотри, дыхни в пространство,Паром будешь говорить,Бахромой ресниц убранстваБудет память бередить.

Снег и холод

Мы врастаем в снег и холод,И тепло бежит воследПару светлому, как солод.Снег как воздух! Снег как хлеб!И одежда, как капуста,Разноцветием рябит,И в пространстве стылом пусто,Лишь следы оно хранит.

Вот тропинка пролегаетК храму, звон колоколовПрихожан благословляетБога чтить, гнать варнаков.Вдоль дорог позёмкой гариИ дымящейся змеёйОставляют на бульвареСлед авто крутой зимой.

Скиталец

Высоким бременем скитанийВ краях неведомой землиТы награждён, скорбящий странник,От рубежей родных вдали.И нет с тех пор награды выше,Чем стяг нести, как вечный зов,Под небом чуждым – чуждой крышей,Что стала как родимый кров.Нет материнской речи рядом,Но каждый жест понятней слов,Им верим, как родным балладам,Распознавая каждый вздох.Высоким бременем скитанийОбяжет чаша воздаяний.

«Волной разлито молоко на солнечный песок…»

Волной разлито молоко на солнечный песок,И парус вьётся далеко, макая свой носокВ пучину вод, пронзая слой небесной полыньи,И виден спуск скалистых гор к подножию земли.У ветра горестный удел: гнать волны на песок,Так и любви земной предел – висеть на волосокОт расставанья в вечной мгле и взглядом озарятьДвиженье душ к златой заре, вмиг озарившей падь.И в пене, взбитою волной, печаль и соль морей,Ты окунись в неё с главой, чтоб стало веселей.И подымись по-над волной, как страсть и гнев в одном.Тебя ударит жизнь бедром, но вскоре бьёт челом.Волной разлито молоко на солнечный песок.Как дно у счастья глубоко, и счастье – василёк!

Зане

Зане сильнее страха в нас любовь —Как жизни созидающей начало,Исток движения, что будит в жилах кровь,И чувств соприкасающихся жало.Несовершенство, бренность бытияЛишь жар сердец сочувствием умеритИ множество напастей соизмеритНа крыльях у любви небытия.Кто не был счастлив в страсти до конца,Любил, не промышляя лучшей доли,И слал к любимой с весточкой гонца,Тот знает, царствует любовь доколе?Есть страх любви, его не пережить,В смирительной рубашке – не избыть.

Волна с волною говорит

Волна с волною говоритИ гребни пенные вздымает,Друг друга волны покрывают,Их блеск – чистейший лазурит.И человек с волною спорит,На гребнях силою своейТо подымается над ней,То на волне на брег выходит.Так и любовь несёт с собойТо пену чувств и развлечений —Не придавая им значенья,Мы в них купаемся порой.То счастье вдруг захватит так,Что мощь сердец нас подымаетНа гребни чувств, душа мечтает,И все мечты одушевляетЛюбовь сердец, как верный знак.

Пустыня снега

Белым-бело. Пустыня снега.Полей бескрайние холсты.Ждут одинокого ночлегаБосые путники—мечты.Их путь далёк, но, встретив душуРодную средь пустынь полей,Они согреют сердце в стужуИ принесут нам соль вестей.И всё, чем в жизни этой дорогНам каждый час, мгновенья миг,Отдашь им в дар, как скарба ворох,Узрев мечты счастливый лик.Белым-бело. Пустыня снегаПрозренья ждёт от человека.

В чужих краях неведомой земли

В чужих краях неведомой землиТвой след от ног присыпанным остался.Ты радостью скреплял успех путиИ сердца курс менял, как судно – галсы.Дорогой змеевидной среди гор,Деревьями поросшей по карнизам,Ты проезжал, восторга цепкий взор,Как на крючок, цеплял поля маиса.И не было сомнений в новизнеТех внове обретённых ощущений,Что так трепещут щукой на блеснеИ узелком на памяти нетленней,Чем бюсты идолов и статуи вождей,Как лица не родившихся детей.

Я любимой согрею руки

Я любимой согрею руки,Обниму, прижимая, за плечиИ услышу, как счастья звукиЛьются звонким ручьём. ДалечеВторят им приходящим эхом,Как в горах, водопад и птицыИ смеются радужным смехомПосле молний природы лица.Я любимой согрею руки,Подарю им тепло на память,И, быть может, в часы разлукиЯзыками огня оно станет,Языками огня, что в сердцеКрепче чая и слаще перца.

Я вышел на берег реки

Я вышел на берег реки, чтоб запалить костёр,Не видно было вкруг ни зги, лишь темнота в упорСмотрела вязко на меня, как будто я попалВ трясину лжи, как западня, пленила тьма меня.Дрова охватывал огонь, и, видимо, не зря,Как шаловливый буйный конь, горячий свет огняГнал прочь, как в тартар, темноту, и светлый круг всё рос,Приоткрывая наготу пространства зрячих рос.Но вдруг свет яркий от огня в мгновение померк,То восходящая заря свет излила поверхРеки, деревьев, валунов, земных забот и нужд.Огонь зари сказал без слов, как темноте он чужд.Так разум мой мне говорит: свет льётся из души,К себе он тянет, как магнит, его боготвори.

Поля цветочные

Поля цветочные с жужжаньем диких пчёлУвидишь ты во сне за миг до пробужденья,Так в сказке солнечной свершаются веленья,Но ты забыл, открыв глаза, куда ты шёл.Сон промелькнул, и вот в открытые глазаВдруг брызнул яркий свет, как спелых вишен сок,Ты встал, и в ступни иглами вошла с небес роса,И ты бродил по ней, пока не изнемог.От стылой свежести по икрам растекласьТа утренняя блажь, что разрыхляет нервы…Махрово дымчатые почки вербыХранят, как оберег, меж берегами связь,Меж светским миром и библейским бытиемДля веры призрачной в тени мифологем.

Мы ничего не знаем про уход