Александр Мазин - Путь к сердцу горы (сборник) Страница 2

«А на кухне тяжелый чад…»

А на кухне тяжелый чад.Бормотание двух кастрюль.А часы на стене молчат.И молчит за стеной июль.Он молчит потому, что ночь.Ночью звуки обычно спят.Ненароком взгляни в окно,И увидишь внизу себя!

А по небу летит звезда.Не затем, чтобы всем помочь.А для тех, кто не вьет гнезда,Кто не путает день и ночьВ колыбели бетонных стен.Обитатель пяти угловНеусыпно следит за тем,Чтобы в нас не иссякло зло.

А дорога на пир-шабашВыбегает из тупика.Но пронзает восьмой этажТелефонная трель звонка,И роняет скрипучий лифт,Испещренный плевками слов,На асфальтовый струп землиВластелина пяти углов.

А над миром вонючий дым.И настырный вороний гам.Мы ошиблись, он был пустым!…Липнет музыка к сапогамВластелина пяти углов.И хрустит под ногой стекло.Он идет по тропинке слов,Рассекающей дымный склон,Где дорога на пир-шабашВыбегает из тупика.И летит впереди мираж:С обнаженным мечом рука.Он восходит на край скалы.Посмотри на него – он слеп!Но глаза его так светлы,Что не жить ему на земле!

«Что ж, иди, иди на голос…»

Что ж, иди, иди на голос.Бог тебе судья.Улетел вчера щегол изКлетки. СыновьяВрачевателя поделятНажитое зря.В небе цвета каломелиСтарится заря.

Привстает туман вечернийНад периной трав.Им – его. А ты зачем им?Вечник был неправ?

Звонко бьются о дорогуКаблуки копыт:– Мы тебя не будем трогать.Ты уже убит.

Ан, соврали! Где им, шалым,Высмотреть звезду!

«Дуй своей дорогой, малый!»

И – иду. иду…Без тропинки, между низкихВстрепанных осинКраем пахоты. Как близкоСолнышко висит!

Визг цикад. Трясина дышитПод ногой босой.Ветер травы чуть колышет.И уже почти не слышенДальний голос твой.

«Я не пил паутинной воды…»

Я не пил паутинной водыИз холодных и черных бочажин.Не тревожил полночную стражуЗвук впитавшей меня темноты.И на черни морского пескаОтпечатков моих не осталось,И закат не плескался усталоВ потемневших от дыма руках

Лишь в расплавленных снах городовВернисажем расплывшихся масокПо обломкам кирпичного мясаЯ пройду, не оставив следов.

«Там, где вымысел голый…»

Там, где вымысел голый,Украдкой бежал через двор,Мне беспомощный голосОпять напятнал разговор.И в усталые рукиУныло наплакал дождемЗаходящий без стукаИ шепчущий: «Полно. Пойдем.»

А по ельнику скачутОгни потерявшихся звезд.На заброшенной дачеС утра заливается дрозд.И вдоль пыльной дороги,Цепочкой, – собачьи следы…Но, густой и широкий,Уже поднимается дым.И смолистые бревнаТрещат сквозь метель языков.И обрушилась кровля,Но в небо вонзается зовИ приходит тигрицей,Нежданно, на маночий звукТа, что больше не снится…Но лица чужие вокруг:«Ты ошибся, охотник!»Но – поздно. И тщетно менять.– Пусть чужие уходят!

Ныряет в ладонь рукоятьИ тропа исчезает!…Но влага туманит зрачок.«Ничего ты не знаешь!» —Плывет шепоток за плечом.Обернуться б! Да – поздно,Уж ветер шурует в золеИ остывшие звезды —Песком у меня на столе.И на грязной страницеБездонно, – провалом – зрачокТой, что больше не снится…Но строчка скользит поперекИ гончак серомордыйУстанет вышаривать след,И высоким аккордомНад высохшей стернью полейПотечет его песня.И дымно задышит костер,И войдет НеизвестностьВ холодный заплеванный двор.И растрепанный топольПотянется веткой к окну,И потянется тропка,Чужая, в чужую страну.Но Ничто не окликнет.Ничто не поманит назад.,

Вниз по лунному ликуСбегает сухая слеза.И густой и широкийВдоль зарева тянется дым.И холодные окнаСледят равнодушно за ним.

A по серому камнюСкользит осторожная тень.Их ловили руками,Но все они были – не те.Мы снимали с них кожу,И свет им носили в горсти.Но почти невозможноЛюбить. И отдать. И уйти.

Отгоревшие звезды —Кусочки зеркальной золы.Югом пахнущий воздухИ ночи нездешне светлы.И беспомощный голосНе тычется клювом в висок.Только длинные волныВзбегают на нежный песокИ какая-то птицаПлывет в неизвестную даль…Та, что больше не снится,Уходит…

«Почему твои волосы пахнут увядшей травой…»

Почему твои волосы пахнут увядшей травой?Почему твоя кожа упрямо горчит на губах?Почему этот вечер похож на исплаканный блюз,В чей измученный голос вплетается вскриком труба?

Почему эта ночь наплывает, как сдавленный вой?Почему твои руки дрожат у меня на спине?Почему, Бог Ты Мой, почему я тебя не люблю?Почему мы с тобой никогда не смеемся во сне?

Почему эти пятна похожи на старый ожог?А проталины глаз так светло и пустынно глядят?Почему наших ног не коснется живая вода?Только – пыль на дороге в разбросанной оспе дождя.

Почему эта ночь осыпается, как порошок?Почему в этот дом так давно не приносят цветы?И, вообще, для чего мы приходим сюда,Если я – это я, точно так же, как ты – это ты,И не более?

«А на улице розовый снег…»

А на улице розовый снег,Завиваясь игрушечной вьюгойПо дорожкам.Вожмемся теснейВ наш податливо-плюшевый угол.Не спеша источают теплоРадиатора желтые ребра,За двойным помутневшим стекломЗимней ночи расплывшийся «образ».

Всем нам кажется – там тишина.И луна, как настольная лампаСмотрит вниз, где январь, и соснаСпит, раскинув расслабленно лапы.

В дымку туч окуналась луна.И снежинки плясали фанданго.И присел на сугроб у окнаПролетавший над городом ангел.

Посмотрел на дымящийся чай,И на желтую выпушку пледа,И уже не окликнул. Смолчал.He позвал нас из нашего лета.Догадался, что мы не пойдемБосиком по хрустящему снегу.Откачнулся, и, вспыхнув крылом,Растворился во тьме, будто не былНикогда.

Лубочные картинки

Перевернута страница.Сталью лязгает парад.На угрюмых медных птицахОкисления кора.Всхлипко шаркают подошвыПо излуженному льду.Лоскут латкою на прошломЛепит ветер на лету.Тленьем тронутые лицаЖдут привычного «ура».Равнодушные убийцыСтерегут ворота в храм.На заснеженных ступенях —Жирный говор воронья.И нестройно тянут пеньеНе ушедшие в князья.

В дреме движутся колонны(Только цепи – наяву)По утоптанному склонуК переполненному рву.

А вверху, откуда звездыБлиже месива голов,Разрывает синий воздухКрест с обрубленным крылом.

«Хриплый шепот: „Что я? Где я?“…»

Хриплый шепот: «Что я? Где я?"Коченеющее телоПодчиняется с трудом.Нависают над постелью:– Взялись, братцы!

Конец ознакомительного фрагмента.