Аркадий Казанский - «Играю словом…» Стихи разных лет Страница 2

Возьми с собой меня

Сказала мне: – Возьми с собой меня,Хотя бы думай обо мне немножко.Я, как в огне, сгораю без огня —Всё так неумно, и неосторожно.

Не сможешь думать – вспомни иногда,И приезжай ко мне на день рожденья.А, в общем, помни: – Я люблю всегда.Не оттолкни в последнее мгновенье.

А, как мне полюбить – сама меняТы от любви лечила страшной мукой.Я не смогу забыть, как от огня,Лицо твоё мрачнело злой разлукой,

Когда в ночи не стало нас двоих —Осталась душ двоих разъединенность.Звеня, ключи проплакали о нихПечальный туш, без нот определённых.

Но, не печалюсь я. Иной мотивНаполнит сердце мне весёлой силой.И, серость бытия раззолотив,На злом огне, так ярко, и красиво,

Мне будет напевать он о весне,Огне в крови, огне в глазах открытых.Улыбкой призывать, как в ярком сне,Дары любви, дары волхвов забытых.

Я взял тебя с собой. В такую дальТы без меня и тропки не нашла бы.Со мной твоя любовь, твоя печальИ губы твои вдруг нежны и слабы.

Я взял с собой и силу рук твоих,И смелость взгляда, и открытость сердца.Как будто вновь огонь в крови утих,И ощущаю робкое блаженство.

Уходим мы в предутреннюю рань.Узоры веток мне напоминаютТвоих волос серебряную скань,Но седина их жарким утром тает.

Уставши ныть – и самый жалкий трус,Решась, уходит в дальнюю дорогу.И, может быть, я сам к тебе вернусь,Как всё приходит к своему порогу.

«Не искушай себя в борьбе…»

Не искушай себя в борьбеПонять меня совсем.Ты знай, что все стихи – тебе,Но о тебе – не все.

Две копейки

Любовь – две копейки. Плати – пожалуйста!Монету автомат глотает, смакуя,И, сколько влезет, хоть плачь, хоть жалуйся —Кричи телефону: – люблю, люблю я!

Будка телефона кровавит плечи,Связь надёжная рвётся, как нить.За душой ни гроша. ЗвонитьСовершенно нечем…

Не узнаешь, что несу с собой.Рву телефонную трубку с мясом.Сам донесу свою любовь,Часом позже, раньше часом.

Иду, шаркаю подошвами стёртыми,Вздымаю ноги, мозолями натерты,А двух копеек, хоть стой на паперти,Не подают, не веруют. Тёртые.

Из-за поворота, тупее скотин,Трамвай красной меди. И хоть трясёт,Две копейки брось – и кати.Надёжно – прямо в любовь везёт.

Широкой улицей – чуть позови —Зелёной медью – глаз такси.Две копейки брось – погаси —Удобно и быстро – прямо к любви.

Пешком иду улицей менял.Есенина б сюда – он их раскусил:Продаётся всё – лишь бы покупал.Меняется всё – только попроси.

Любовь – кусками. Капли – копейками.Сколько нужно – приди, отпустим.Немного тоски, чуточку грусти,Любви с Луной, вздохами, скамейками.

Достаю капитал из своей груди.Двери менял замками увешаны.Щель замка – две копейки – входи.Окна сияют медью двухкопеечной.

Режут сердца. Руки в крови.Нет, не берём то, что навеки.Не разменять мне по две копейкиЧистый самородок моей любви.

Ноги чугуном. Жутко и страшно.Некуда прислониться.Осторожно – окрашено,На каждом заборе тетрадной страницей.

Лечь. Забыть день вчерашний.Красная скамейка в аллее.На скамейке белеет: —Окрашено…

Ночь спускается. Фонари – медяками.Словно только откованы.Дома мигают дверными глазками,Луна – двухкопеечником – новая.

Как грешник, молюсь на светлый лик.Слипаются веки. Поздно.В канаву лечь. Уснуть под звёздами,Сияющими, как глаза твои.

«Свои стихи пишу тебе одной…»

Свои стихи пишу тебе одной,И каждый день от счастья просыпаюсь,Что в этом мире ты живешь со мной,Загадочно и нежно улыбаясь.

Движенье

Движенье глаз навстречу человеку,Движенье рук, движенье губ, сердец.

Я прихожу к тебе, как будто в рекуРучей впадает россыпью колец.

Движенье глаз: – Ну, здравствуй, дорогая.К тебе пришел я: – Ты меня ждала?

Движенье рук – тебя я обнимаю,Давай присядем рядом у стола.

Движенье губ – и крепким поцелуемВ движение приводим в сердце кровь.

Движением сердец ознаменуемДвижением начатую любовь.

Пускай я ухожу, но век от векуОстанется с тобою, наконец

Движенье глаз навстречу человеку,Движенье рук, движенье губ, сердец.

«Ты раскрыла вдруг дверь и вошла…»

Ты раскрыла вдруг дверь и вошла.Легкий ветер окно распахнул,И взлетели, сплетясь, занавески.

Завет

Тень ёжится у ногИ тычется мне в пятки,Как маленький щенокПод брюхо своей матки.

Грех искупить большой,Дать грешникам отсрочку,Я снова в мир пришёлОт Девы Непорочной.

Придя вторично к вам,Я, на исходе суток,Являюсь рыбакам,Ворам и проституткам.

Ждать на осле ездуВам стыдно. В век прогресса,Я в город ваш войдуНа белом «Мерседесе».

И так же, не признав,Распнут меня без правил.Зачем, опять, меня,Ты, мой Отец, оставил?

Безвинно пострадал.Болит под сердцем рана.Другие городаМне прокричат: «Осанна»!

Но, как в блаженном сне,Прекрасна и невинна,Омоет ноги мнеМария Магдалина.

Пусть мой приход в векахСотрёт людская память,На ваших языкахЛюбовь я буду славить.

След на земле простыл,Небо – моя обитель.Вы говорите: «Был…»,Я говорю: «Любите…»!

Зверь

Я жил в лесу, как дикий зверь,Под шум дождя и ветра вой.В людском жилье к порогу, в дверь,Лежал, уткнувшись головой.

А люди приходили в лес.Я вскакивал навстречу им;С оглядкой полз наперерез,Пугаясь голосам чужим.

Меня пытались приручитьИ в клетке комнатной держать;Ласкать, и глупостям учить,И сладко пить, и сытно жрать.

Но дикий нрав держал меняВдали от сытного жилья.Ночами вскакивал, дрожа,Почувствовав, что в клетке я.

Но вдруг пришла меж них одна…В тот мир, где жил я, затаясь,С улыбкой вторгнулась она,С каким – то странным блеском глаз.

Ей нравился мой дикий вид,Блеск ярких глаз моих в ночи,Когда луна, дрожа, блеститВ плесах озёр, в стволах осин.

Мы игры затевали с ней,И пляски в солнечном огнеЛюбили мы среди полей.И в клетку захотелось мне.

И я приполз к ней, весь дрожа.Мой вид был жалок и смешон.Я выл под дверью, чуть дыша,Она меня прогнала вон.

Добрёл до первых я берёз,Упал под сенью их ветвей.Луна, свидетельница грёз,Взошла над зеленью полей.

Поднявшись, выл я на луну,И понял вдруг, что я ручной.Я знал из всех людей одну,Я диким буду ей одной.

Наутро вновь она пришла.Я гордо вынес встречу с ней.Она не знала, что былаСвидетель гибели моей.

Оскалив зубы, как всегда,Рыча, я бросился за ней.Но мир бы отдал я тогдаЗа ласку, за тепло речей.

– Люблю тебя, мой дикий зверь, —Она воскликнула, смеясь.С восторгом понял я теперь,Как жалок был я, притворясь,

Я следовать за ней готов,И на глаза не попадусь.Но с первым звуком нежных слов,Как тень пред нею я явлюсь.

«И вязнет мысль, и голос будто скован…»

И вязнет мысль, и голос будто скован.Я все же до конца не расколдован.Ты знаешь, как меня расколдовать —Мне нужно всю, всю-всю тебя узнать.

Зимняя охота

Рассвет тенями заострил сугробы,Позолотил жемчужной тканью воздух,Прокрался в осторожные чащобы,Тетеревов развесил на берёзах.

В окно: – «Пора» – стучит сосед охотник.И, ружья за плечо, стволами вниз,Идём мы с ним читать немые строки,Лесным зверьём исписанных страниц.

Собаки рвутся. В бой идти готовХрапит Индус, Пират хватает пастью.Срывая петли заячьих следов,Уходят вдаль, в стремительном полазе.

Недвижны сосен стройные колонны,Недвижен воздух. Тихо и морозно.На ветке ели, дочерна зелёной,Повисло солнце шариком мимозы.

Лесная тишь взорвалась вдруг октавойСобачьих голосов. КолоколамиЗалились гончие, и эхо величавоЗаколоколило сосновыми стволами.

Вдали стихают гона погремушки,Срываются на сметках, снова. Вдруг,По просеке, среди кустов опушки,Мелькает заяц, замыкая круг.

Ружьё к плечу. Стремительный дуплет.Расколотый, смолк колокольчик гона.По снегу кровь – багряных роз букет,И тишина в ушах протяжным звоном.

Редеет медленно короткий день.Устали гончие. Охотники устали.Перемахнув поваленный плетень,Ушёл последний заяц. В воду канул…

Оттянутые плечи чуть горят,Лицо обветрено морозной вьюгой.Идём домой. В деревне говорят:Ко мне сестра приехала с подругой.

Пусть. Будет чай вечерний, разговорыИ карты за обеденным столом.Улыбки, анекдоты, смех и спорыПомолодят сегодня старый дом.

На земле я родился Тверской