Владислав Ходасевич - Стихи (2) Страница 2

Огни наливаются кровью, Мигают, как чьи-то глаза!.. ...Я замкнут здесь... С злобой, с любовью. Ушли навсегда небеса.

2 декабря 1904

* * *

Перешагни, перескочи, Перелети, пере- что хочешь Но вырвись: камнем из пращи, Звездой, сорвавшейся в ночи... Сам затерял - теперь ищи...

Бог знает, что себе бормочешь, Ища пенсне или ключи.

Весна 1921, 11 января 1922

ПРОБОЧКА

Пробочка над крепким йодом! Как ты скоро перетлела! Так вот и душа незримо Жжет и разъедает тело.

1921

ПРОГУЛКА

Хорошо, что в этом мире Есть магические ночи, Мерный скрип высоких сосен, Запах тмина и ромашки И луна.

Хорошо, что в этом мире Есть ещё причуды сердца, Что царевна, хоть не любит, Позволяет прямо в губы Целовать.

Хорошо, что словно крылья На серебряной дорожке, Распластался тонкой тенью, И колышется, и никнет Черный бант.

Хорошо с улыбкой думать, Что царевна (хоть не любит!) Не забудет ночи лунной, Ни меня, ни поцелуев Никогда!

* * *

Протянулись дни мои, Без любви, без слез, без жалобы... Если б плакать - слез не стало бы... Протянулись дни мои.

Оглушенный тишиной, Слышу лёт мышей летучих, Слышу шелест лап паучьих За моей спиной.

О, какая злая боль Замолчать меня заставила. Долго мука сердце плавила, И какая злая боль!

На распутьях, в кабаках Утолял я голод волчий, И застыла горечь желчи На моих губах.

Я тобой смирен, молчу. Дни мои текут без жалобы. Если б плакать - слез не стало бы... Я тобой смирен. Молчу.

(1907)

* * *

Пускай минувшего не жаль, Пускай грядушего не надо Смотрю с язвительной отрадой Времен в приближенную даль. Всем равный жребий, вровень хлеба Отмерит справедливый век. А все-таки порой на небо Посмотрит смирный человек, И одиночество взыграет, И душу гордость окрылит: Он неравенство оценит И дерзновенья пожелает... Так нынче травка прорастает Сквозь трещины гранитных плит.

1921

РУЧЕЙ

Взгляни, как солнце обольщает Пересыхающий ручей Полдевной прелестью своей, А он рокочет и вздыхает И на бегу оскудевает Средь обнажившихся камней.

Под вечер путник молодой Приходит, песню напевая; Свой посох на песок слагая, Он воду черпает рукой И пьет - в струе, уже ночной, Своей судьбы не узнавая.

1916

* * *

Слепая сердца мудрость! Что ты значишь? На что ты можешь дать ответ? Сама томишься, пленница, и плачешь: Тебе самой исхода нет.

Рожденная от опыта земного, Бессильная пред злобой дня, Сама себя ты уязвить готова, Как скорпион в кольце огня.

1921

* * *

Со слабых век сгоняя смутный сон, Живу весь день, тревожим и волнуем, И каждый вечер падаю, сражен Усталости последним поцелуем.

Но и во сне душе покоя нет: Ей снится явь, тревожная, земная, И собственный сквозь сон я слышу бред, Дневную жизнь с трудом припоминая.

1914

* * *

Странник прошел, опираясь на посох, Мне почему-то припомнилась ты. Едет пролетка на красных колесах Мне почему-то припомнилась ты. Вечером лампу зажгут в коридоре, Мне непременно припомнишься ты. Чтоб ни случилось, на суше, на море, Или на небе, - мне вспомнишься ты.

1922

* * *

Так бывает почему-то: Ночью, чуть забрезжат сны Сердце словно вдруг откуда-то Упадает с вышины.

Ах! - и я в постели. Только Сердце бьется невпопад. В полутьме ночного столика Смутно смотрит циферблат.

Только ощущеньем кручи Ты ещё трепещешь вся Легкая моя, падучая, Милая душа моя!

УЛИКА

Была туманной и безвестной, Мерцала в лунной вышине, Но воплощенной и телесной Теперь являться стала мне.

И вот - среди беседы чинной, Я вдруг с растерянным лицом Снимаю волос, тонкий, длинный, Забытый на плече моем.

Тут гость из-за стакана чаю Хитро косится на меня. А я смотрю и понимаю, Тихонько ложечкой звеня:

Блажен, кто завлечен мечтою В безвыходный, дремучий сон, И там внезапно сам собою В нездешнем счастьи уличен.

1922

УТРО

Нет, больше не могу смотреть я Туда, в окно! О, это горькое предсмертье, К чему оно?

Во всем одно звучит "Разлуке Ты обречен!" Как нежно в нашем переулке Желтеет клен!

Ни голоса вокруг, ни стука, Все та же даль... А все-таки порою жутко, Порою жаль.

1916

ЭЛЕГИЯ

Взгляни, как наша ночь пуста и молчалива: Осенних звезд задумчивая сеть Зовет спокойно жить и мудро умереть, Легко сойти с последнего обрыва В долину кроткую.

Быть может, там ручей, Еще кипя, бежит от водопада, Поет свирель, вдали пестреет стадо, И внятно щелканье пастушеских бичей. Иль, может быть, на берегу пустынном Задумчивый и ветхий рыболов, Едва оборотясь на звук моих шагов, Движением внимательным и чинным Забросит вновь прилежную уду... Страна безмолвия! Безмолвно отойду Туда, откуда дождь, прохладный и привольный, Бежит, шумя, к долине безглагольной... Но может быть - не кроткою весной, Не мирным отдыхом, не сельской тишиной, Но памятью мятежной и живой Дохнет сей мир - и снова предо мной... И снова ты! а! Страшно мысли той!

Блистательная ночь пуста и молчалива. Осенних звезд мерцающая сеть Зовет спокойно жить и умереть. Ты по росе ступаешь боязливо.

1908

* * *

Я не знаю худшего мучения Как не знать мученья никогда. Только в злейших муках - обновленье, Лишь за мглой губительной - звезда.

Если бы всегда - одни приятности, Если б каждый день нам нес цветы, Мы б не знали вовсе о превратности, Мы б не знали сладости мечты.

Мы не поняли бы радости хотения, Если бы всегда нам отвечали: "Да". Я не знаю худшего мученья Как не знать мученья никогда.

14 января 1905