Владимир Мурзин - В морях твои дороги Страница 2

Морской лексикон

Флот на Руси свой лексикон имеет,Свои традиции и свой Устав.Лишь по Уставу говорить здесь смеют,Ещё так Пётр Великий указал.

Слова и наши термины морскиеИмеют свои корни, свой уклад,Для моряков – привычные, простые,На суше вовсе так не говорят.

КомпАс на море, а на суше кОмпас,У моряков привычное – рапОрт,Гальюн по левому – услышишь возглас,И сухопутный сразу не поймет.

Не знает он, что гальюны на флоте,На берегу известный туалет.У нас слова другие в обиходе,Похожих даже в сухопутье нет.

Обычный таз обрезом называем,А просто, веник – назовем голяк,О комингсы мы ноги обиваем,И трап надежный тоже не пустяк.

Даже команды наши не простые,И, где еще услышать можешь ты,Когда играют горны судовые,Как по тревоге мчимся на посты.

По кораблю – «Задраить переборки»,И натянуть по струнке леера,Глаз у старпома до чего же зоркий,За промахи накажет он сполна.

И три звонка по громкой извещают,Когда на борт заходит командир,Все споры, перекуры прекращают,На корабле Он Царь и Бог – один!

«На Флаг и Гюйс!» – команда раздаётся,На краткий миг весь экипаж замрет,И Флаг Андреевский ввысь птицею завьется,И новый день рабочий ритм начнет.

Однажды в море…

Минёра – боцманом служить прислали,Других вакансий не было тогда,Об этом знать они могли едва ли,В кадрах всегда бывает чехарда.

Терентьич наш был мичманом бывалым,В походах дальних он бывал не раз,И торпедистом знатным был по праву,Дистанцию определял на глаз.

У боцмана обязанность другая,Ему не надо цели поражать,И должность, скажем прямо, хлопотнАя,И для минёра явно не под стать.

В ответе он за якоря, швартОвы,Лебёдки, за шлюпбалки и шпилИ,Чтоб крепко были сделаны найтовы,Уложены все тросы и концы.

Наш экипаж готовился к походу,Задачи всем поставил командир,Учитывая в море непогоду,Он боцмана, особо, наделил.

Дал приказанье изготовить брагу*,Ведь дело было позднею зимой,Вы б только посмотрели на беднягу,Когда он получил приказ такой.

Пора пришла и вот мы вышли в море.Поход обычный, курс на Холи-Лох**,На линии стоять в разведдозоре,И наш противник проскочить не мог.

А в море непогода разыгралась,Корабль бросало на крутой волне,Один момент, всего лишь только малость,Чтоб оказаться на песчаном дне.

А в полусотне кабельтов по носу,Стоял без хода русский наш рыбак,И берег предвещал ему угрозу,А справиться он сам не мог никак.

«Идём на помощь», тихо прозвучалаКоманда командира корабля,Для помощи достаточно начала-Взять на буксир беднягу – рыбака.

На ГКП Терентьич прибыл с бака,И командир у боцмана спросил:«Готова ли у нас вторая брага,Нам без нее не хватит наших сил».

Доклад звучал отрывисто и быстро:«Давно уж брага начала бродить…У нас готова целая канистра,Чиста она, как белоснежна нить».

Какая брага и, причем канистра,Я Вас об этом не просил тогда,Бегом на бак и сделать брагу быстро,Чтоб на буксир мы взяли рыбака.

Примечание автора:

* Брага – Буксирное устройство на надводном корабле представляет собой две браги, каждая из которых состоит из шкентелей. Каждая брага крепится такелажными скобами к паре буксирных обухов, расположенных соответственно на баке и на юте/

** Холи Лох – В 1960 году с правительством Великобритании был заключен договор на строительство в бухте Холи-Лох комплекса сооружений для обслуживания американских ПЛАРБ под одноимённым названием. Холи-Лох (залив на западном побережье Шотландии, к северу от г. Глазго. С 1961 служит базой американских ядерных подводных лодок; место многочисленных демонстраций протеста сторонников мира

Три минуты тишины

На всех морях и океанах,На всех судах и кораблях,В каких бы не были мы странах,В каких бы не были штормах.

В начале часа каждый знает,Настроить радио должны,Услышать тех, кто вызываетВ эти минуты тишины.

Минуты три, но это хватитПослать всем SOS или принять,Чтобы пришел туда спасатель,Помощь на месте оказать.

Канал шестнадцатый известныйВсем морякам любой страны.В начале часа повсеместноЕсть три минуты тишины.

Идет молчание в эфире,Он только тем необходим,Кого несчастия постигли,И SOS, как воздух нужен им.

А мы молчим и ожидаем,Для нас звучит он как набат,Идем туда, людей спасаемИ возвращаемся назад.

В морях его дороги

Капитану дальнего плавания

Гурскому Владимиру Михайловичу, в день его шестидесятилетия.

В походах дальних океанских,В работе нашей не простой,Пусть греет образ твой спартанскийЛюбовь супруги дорогой.

Тебе Атлантика, как Волга,Прошел и вдоль, и поперёк,А рейсы рыбаков так долги,Но ты осилить это смог.

Осилил всё, всего добилсяСемья, работа, океан,Мечта. к которой так стремилсяОтважный славный капитан.

Стала реальной в его жизни,Как путеводная звезда.Свет маяка ему стал ближним,Там порт и там его семья.

Ночи без сна, когда путина,Когда грохочет и штормит,Когда час вахты очень длинный,Когда акустик твой твердит:

«Косяк идет по курсу прямо,Трал-мастер приказанье ждёт»,Но, капитан молчит упрямо,Как снайпер точно курс ведёт.

И вот работа закипела,Свободных в экипаже нет,Для каждого найдется дело,Никто не скажет слово: «НЕТ».

Один лишь эпизод рассказан,А у него таких, не счесть,И тот, кому он так обязан,Кто рядом постоянно есть.

Его жена, член экипажа,В любом походе рядом с ним,В каюте рядом, словно стража,Ее заботами храним.

И в юбилей свой в море вместе,У африканских берегов,В инете жду от них известий,Спрошу, какой у них улов.

И в Юбилей я пожелаюСемь футов целых под килём.Он, в шестьдесят, прекрасно знаю,Остался в жизни моряком.

Ветераны всегда в строю

Капитану водолазного катера

Калюжному Виктору Федоровичу в день 60 летия.

Ты родился и вырос в Балтийске,Город стал тебе с детства родным,Море стало навек самым близким,Капитанский штурвал дорогим.

Мореходка и север наш дальний,Так начался твой путь моряка,Первый рейс, когда шторм пятибалльныйЗаливало волной все борта.

Было трудно, но выдержал с честью,Закалился характер мужской,Благодарность не стала там лестью,Заслужил ее службой морской.

А потом был завод тридцать третий,Цех четвертый, работа, покой…Но без всяких скажу междометий,Звал к себе его ветер морской.

Как магнитом тянуло на море,Не для берега был он рожден,Был привязан к матросской той доле —За штурвалом себя видел он.

Стал на мостик опять капитанский,Без которого жить он не мог,Пусть не лайнер его океанский,И не дальних он ждал здесь дорог.

Водолазный, пусть рейдовый катер,Капитан с ним везде и всегда.Воспитала его альма – матер,Сотворив из него моряка.

Гейзер

Снова прибыли по судовой тревоге,Досмотрела таможня и дала «добро»,Сборы наши были как всегда недОлги,За бортом встречали суббота и тепло.

Боевой корабль наш в базу возвращался,Потерпел фиаско у польских берегов,Как всегда, бывает по пути «сломался»,А на помощь выйти наш буксир готов.

Там компрессор вышел, нет им больше хода,А вдобавок к этому замолчала связь,Выходить из строя – стало нынче модой,А без ремонта служба нам не удалась.

Наш ракетный катер* с именем хорошим,Золотыми буквами «Гейзер» на борту,А как стал на якорь, на баржу похожий,И я уже такое видеть не могу.

Где у депутатов наших только совесть,Так же можно армию с флотом потерять,Для Госдумы нашей это ведь не новость,А значит надо деньги на ремонт давать.

К нам заходят в гости корабли чужие,Но как у них сияют чистые борта,Ведь у наших руки, просто, золотые,Только нам для этого краска ведь нужна.

Примечание автора: