Юлия Колесникова - Колыбельные для Волчицы Страница 2

«Когда уснут жена и дочь, и будет вьюга…»

Когда уснут жена и дочь, и будет вьюга,Когда с тобою много лет мы друг без друга,

Когда снежинки о стекло, как будто насмерть —Ты будешь в комнате один. Рубашку наспех

Надев, ты выбежишь во двор, давясь словами.Тебе захочется опять дышать стихами

Моими… Больше не дробя жизнь на осколки,Не отмеряя ритм и такт. Подумать только!

Когда уснут жена и дочь, и будет стужа,Ты так не вовремя поймешь, что был мне нужен…

«Он безупречен: он делает клюквенный морс…»

Он безупречен: он делает клюквенный морс,В чашке забавной приносит (и сахара в меру).Он не привык делать вид, что не слышал вопрос.Если обижусь – то он позвонит мне первый.

Лечит простуды мои: кутает в плед,От сквозняков бережет и кормит малиной.Он идеален! И лучше, наверное, нет.Так почему я его никогда не любила?

Так почему, черт возьми, как закружит пурга —Волком хоть вой, хоть святых выноси из дома?И превращается память моя во врага.И возвращает тебя.Троеточие.Кома.

«Правду обнажил?»

Правду обнажил?Убирай ножи —Квиты!Как хотел – так жил.Что теперь, скажи?СвитойЗа тобой бежать?Или не мешатьВовсе?Как тебя понять?Умножал на пятьОсень,В холод не укрыл.Мне с другим костры —Греться…Вот и счет закрыт.Больше нет обидВ сердце.

Правду обнажил!Убирай ножи —Квиты!

«Когда иссякнут силы «быть хорошей…»

Когда иссякнут силы «быть хорошей»,Когда озноб уже невыносим,К душе расхлестанной, как к оголенной коже,Ты прикоснешься, даже не спросив:«Позволишь?»

Я в сердце выжженном слова молитвы пеплом,Как Кай из льдинок, заново сложу.Мне пережить бы только это лето,А в Новый год тебе я напишу.Не против?

Нам встреч с тобой осталось так немного,Но мы растянем их на эту жизнь.Ты мне сказал: «Я выпрошу у БогаВ другой тебя. Пожалуйста, держись…Ты сможешь?»

«Хочешь меня? Сейчас… Просто так… Без причин…»

Хочешь меня? Сейчас… Просто так… Без причин…В игры не буду играть и не стану ломаться.Я не люблю – просто всех рисовала мужчинС глаз твоих, с рук твоих. Брось, мне уже не пятнадцать.

Брось, мне уже не пятнадцать. О чем это я?Просто за осенью зимы, за зимами весны.Лодку качает, и хочется выбросить весла.Плачу? Да, плачу! А Вы обнимите меня…

Вы обнимите… Пожалуйста… Ты обними.Знаешь, я думала, плакать уже не умею —С каждой потерей становишься злей и сильнее.Что ты? Ты пристально так на меня не смотри…

Пальцы мне греешь, а я все сильнее дрожу.Эти минуты потом понадежнее спрячуВ детский тайник у березы на маминой дачеИли в шкатулку с браслетами их положу…

Буду хранить их и греться, как пуншем, в мороз.Не уходите сейчас! Два часа до рассвета!Бросил пальто. Посмотрел напряженно. Насквозь.Свет погасил и остался на целое лето!

«Финальным аккордом по вспоротым венам…»

Финальным аккордом по вспоротым венам,Щепоткою соли на свежие раныСмотрело на нас безучастное небо.А ты уходил, потому что «так надо».

А ты уходил – и цена всему гордость,А может, гордыня. Там сверху виднее.Прощальная речь про обиды и подлость.Последний подсчет: кто кому побольнее.

Последние сборы. Уходишь? Как хочешь!Да я и сама бы, да смелости мало:Так прожито много – назад не воротишь.Мне, знаешь ли, очень любви не хватало…

Уходишь, своей правотою согретый,Привычным маршрутом из сонного дома.Я не позвоню, чтоб спросить тебя: «Где ты?»Сыграем теперь в «мы с тобой незнакомы».

Пройдет, может, год, ну а может, и больше,Мы встретимся (ясное дело, случайно).Я счастлива буду. Ты… Может быть, тоже.Но это потом… А сейчас хочу чаю!

«Ну как твой Берлин? Выпей там за меня свой gluhwein…»

Ну как твой Берлин? Выпей там за меня свой gluhwein.У нас по-другому – у нас произносят «глинтвейн».Здесь зимы морозны, как прежде… А помнишь наш май?Прости, я опять… Нам от этого только больней.

Давай о другом… Дальше сотня исчерканных строк.А ниже о том, что февраль этот сводит с ума:Вмерзаю в один за другим календарный листок,И в каждом P. S.: «Во всем виновата сама».

А помнишь: вдвоем продирались сквозь зимние дни,И в снежные окна дышали продрогших домов,Как свечи гасили и как оставались одни,Как пряди на пальцы мотал и желал сладких снов,Как ждали весну, как темнело минутой поздней,

Премьеры, афиши, кальяны, мосты и такси?Ты помнишь наш город, мы все поделили – он мой!И время стирает тебя. Как бродяга в запой,Уйду в забытье. Позвони мне сейчас и спроси,Отчего я не сплю… Позвони… Позвони и спаси,Вылей чертов gluhwein и скорей возвращайся домой!

«Ты меня так лихо за скобки вынес! Ну что ж… Полегчало?»

Ты меня так лихо за скобки вынес! Ну что ж… Полегчало?Начинаешь сызнова, все начинаешь с нуля.Словно не было ничего – начинаешь сначала.Хоть себе не лги: я была в твоей жизни. Была!

Я, конечно, и впрямь далеко не святая!Что ж ты прячешься, милый, за иконы да купола?Ты был снегом – одну лишь ночь. А утром растаял…Что б ты дальше ни делал – я была в твоей жизни. Была!

Не о том ты молишься и жалеешь.И духовности мнимой мала цена.Ты же просто любить ни черта не умеешь!Меня рядом не будет, хоть раньше была…

Глава 2. Колыбельные для Волчицы

«Где тебя носит? Я злюсь и старею…»

Где тебя носит? Я злюсь и старею.Стану вот-вот и беззвучной, и тусклой.Странная верность… но я не умеюВерной иначе быть. Это искусство

Мне не подвластно. Вот так по-дурацки —Просто бегу от любого другого —И до сих пор не умею прощаться:Путаю вечно причину и повод.

Где тебя носит? Я очень устала!От недосыпа круги под глазами.Я б тебе близкою самою стала.Я бы тебе обо всем рассказала:

Как я тебя сочиняла годами,Как за тебя и пила, и молилась.Снятся мне голуби-оригами —Вот бы и я так тебе приснилась.

Я бы твои целовала ладони.Жизнь бы свою собрала по крупицам.Знаешь, я с детства мечтаю о домеС красною крышею из черепицы.

Ты бы проснулся, оделся наспехИ побежал бы искать сквозь осень.Старая площадь. Скамейка. Ясень.Шарф цвета охры. Ну где тебя носит?

«Знала бы – попрощалась бы. А теперь что?»

Знала бы – попрощалась бы. А теперь что?Знала бы – прибежала бы – сберегла.Кажется, вот, надену твое пальто,Запах вдохну твой – сразу отступит мгла.

Суну руку в карман, там пятачокНенужный, забытый – выбросить было жаль.На пол пальто (в слезы) и на крючок.Твой – самый правый, левее старая шаль.

В пепельнице окурок: ты не убрал…Книга небрежно брошена – недочитана…Ты обещал мне долго жить. Ты мне врал!Доля секунды… И мы перед ней беззащитные.…………………………………………………………………Знала бы – попрощалась бы. Боже мой!Знала бы – прибежала бы – сберегла.Невыносимо с погоста идти домой.Боже, прости, я сберечь его не смогла.

«Сегодня поминают всех ушедших…»

Сегодня поминают всех ушедших,И ладан стал сегодня едким.И жжет глаза. И оставляет меткиРучьями тушь. И даже сумасшедший

Местный на мессе тих.И слышен сердца стук.Так тихо, что захватывает дух…Молитвы белый стих

Латает раны.Молюсь за вас, ушедших слишком раноНеслышным и бесплотным караваном,Не знавших Торы, Библии, Корана…

Молюсь за тех, кто уходил так рано,Дороже всех земное оплатив…

«Так пахнет шафран, гвоздика и бергамот…»

Так пахнет шафран, гвоздика и бергамот…Так жжет губы соль, так бросают у берега якорь…Так пьет из источника тот, кто совсем изнемог…Так травы кидает в огонь то ли жрец, то ли знахарь…

Так птица кричит на рассвете – сама не своя,В терновые ветви багряные ленты вплетая.Так сбившийся с курса корабль находит маяк.Так сердце стучит у того, кто отпрянул от края.

Так блики свечей отражаются в окнах домов,Так капает воск и на пальцах следы оставляет.Так пишут стихи по мотивам несбывшихся снов.Так ищет охотник того, кто умело петляет…

Наутро несмелый луч солнца заглянет в окно.Ты дышишь в ключицу и шепчешь, что все это снится.Мы чувствуем кожей, что больше не будет темно.Я кутаюсь в плед, и ты варишь мне кофе с корицей.

«Маэстро, пожалуйста, снег —…»