Дмитрий Веденяпин - Что значит луч Страница 2

«В тесноте скрестившихся плоскостей…»

В тесноте скрестившихся плоскостейЛуч, как чижик, скачет туда-сюда,Чистый Чехов — вечером из гостей,Утром в гости: пьеса про «нет» и «да»,Вдох и выдох… Мир, чей мир не спасти,Ищет мира, лезет лучом в глаза,Окликает, верит в тебя почтиБесконечно — если тебе не за.2005

«Что такое стихи?…»

Что такое стихи?Гармонь в землянке?Безутешный роман в Париже?Или бабочка на полянке?Бабочка — ближе.2005

2

Облако, прошитое пунктиром…

(пять стихотворений из восьмидесятых)

Отражение

Черная голая ветка в оконном стекле.Детский рисунок в альбомчике для рисованья.Рощица. Черные листья на черной земле.Ноющий ветер. Пустая тропинка. Шуршанье.

Души, как листья — на память приходит Аид.Осень в Пицунде — на память приходит беседка.Падают звезды, но в пыльном окошке дрожитЦентр Москвы, и все та же безлистая ветка.

Мальчик c собакой, качели, какой-то старик,Девочка в свитере в сумраке зеленоватом,Тающий шепот, внезапно сорвавшийся в крик,Ванная с ржавой трубой и трехцветным халатом;

Хмурый вокзал, почему-то пустое купе,Жуткий сквозняк, неестественно острый и резкий,Чье-то кольцо, проблеснувшее в мокрой толпе,Синий кораблик на серой, как дождь, занавеске.

Сон наяву, только явь как бы тоже во сне:Полуразрушенный домик на Старом Арбате,Низкое небо, безлистая ветка в окне,Сумерки. Зеркало. Девочка в ярком халате.

1984

«Она вошла в меня, как лодка входит в гавань…»

Она вошла в меня, как лодка входит в гавань,Когда на море — шторм, на набережной — мрак,И ветер гнет в дугу упрямые агавыИ не дает дышать, а сердце бьется так,

Как будто вдруг просвет — и страха нет в помине,Как будто вдруг обрыв — и отшагнуть нельзя,Как будто вдруг прыжок — и в ахнувшей долинеСтрекочет тишина и облака скользят.1984

Покров

Сегодня на улице пасмурно и упруго.Ветер воет, как скрипки в концертах Шнитке.Наклоняясь друг к другу, дома ненавидят друг друга,Сыпет мелкий снежок, как в стеклянности той пирамидкиИз Гон-Конга — богатство волшебного детства —Впрочем, там он, конечно, был добрый, уютный и чинный,А сегодня — колючий и резкий — смешное наследствоМне досталось от мальчика-Луковки и Буратино.Только вдруг оказалось, что в этой секущей завесеЕсть заветная щель, сквозь которую можно обратноВ тот удавшийся мир, в этот поезд с пейзажика Гессе,Где все так же безоблачно, нежно, легко и понятно.Но как только открылось, что это и вправду возможно,В тот же миг это стало беспомощно и безответно —Пробираться вперед — иногда до отчаянья сложно,Но стремиться назад — это, кажется, вовсе запретно.Утешитель-огонь, так нестрашно пылавший когда-то,Так свободно и просто сжигавший пустые тревоги,Замерцал, как церковная свечечка в «таинстве брата»,Вспыхнул в самом конце сокровенной дороги.А ведь только Ему и открыты надежды и сроки,Облетающий лес и над полем плывущие птицы,Только Он и способен спасти, превратив одинокихВ нераздельных, а значит заставить пробитьсяСчастье, построить такое пространство,Где бы наши слова в замечательно-слаженном жестеСтали больше, чем нашими — огненный праздникшаманства,Превращающий тайное в явное страстного «вместе».Дело даже не в том, что в пощечинах хлесткого ветраБольше веры и прочности, больше покоя и смысла,Чем в учебнике Эккерсли, в обществе Фриды и ПедроПод тактичным присмотром любезного мистера Пристли,Просто вдруг для меня это облако вьюжного сора,Грязноватой крупы, бесновато кружащей над нами,Стало призрачно-ясным подобьем того омофора,Что блаженный Андрей на молитве увидел во храме;Просто вдруг этот вой, эти свисты, гуденья и стоныСтали странно созвучны безмолвью застывшей поляны,На которой святой в глубине сотворенной иконыОбнимает весь мир и целует ужасные раны.Так что хныкать — грешно, тосковать и печалиться —стыдно,Колкой вьюгой земля до последнего будет богата;Дева держит покров — и под сжатыми веками видно:Тихо падает снег, но совсем не такой, как когда-то.

1984

Пустота

Между той нелепой, которую мы ведем,И другой, счастливой, которую мы теряем —Вертикальное облако,Головокружительно полый объем,Равный мере беспамятства,Которое верхним краемЧуть касается темени, а нижним — самого днаСердца, вросшего в пятки; мы словно висим над бездной,Ухватившись за воздух; за нами стоит тишинаНеподвижно, как лестница в хлопнувшей пасти подъезда.Что заботит притихших воров, разучившихся красть,И с тоски возмечтавших теперь о любви и покое? —Как войти в пустоту?Как ее обмануть?Как упасть,Не сломав головы? — если, вправду, возможно такое.

1987

«Даже эти шаги, даже эти следы на паласе…»

Даже эти шаги, даже эти следы на паласе,Даже этот пейзаж с набегающим березняком,Все, что было и будет, стояло тогда на террасеВ треугольниках солнца, трепещущих под потолком.

Человек в канотье с чемоданом в пустынном отеле,Оглянувшийся на неожиданный окрик портье,Потому что портье примерещилась кровь на постелиИ лежащий ничком этот самый субъект в канотье.

Или дама в машине, закуривающая сигарету,Наклонившись к тому, кто, умолкнув, сидит за рулем;Чуть подавшись назад и направо, навстречу ответу;Сигаретный дымок, как крыло, у него за плечом.

Но потом все уходит, и только в бревенчатом домеБелокурая девочка с чайным подносом в руках,В белом платьице, с бантом, помедлив в кухонном проеме,Выплывает к гостям с пирогом в именинных свечах.

Но и это уходит, лишь кружатся белые мухи,И старик-лесовик, помолясь, раскрывает уста,Чтобы кротко и просто поведать землянам о Духе,От которого радость, сияние и теплота.

В этих нежных волнах золотистого и голубогоНи террас, ни машин, ни раскуриваемых сигарет;Дверь сама открывается настежь в клубящийся свет…Страшно: падая в небо, не вспомнить заветное слово.1987

3

Если свет — тьма…

(семь стихотворений 1994–2001)

Одуванчик

Жизнь моя в столбе бесплотной пыли,В облаке, расплывшемся от слез,В зеркале, которое разбили,А оно очнулось и срослось.

В комнате, как в солнечном осколкеОзера, сверкающего сквозьЛистья и ослепшие иголки,Пляшут пряди солнечных волос;

Рыбаки спускаются по склонуПо траве, блестящей от росы;Папа говорит по телефону,Обреченно глядя на часы.

Даже в зимней обморочной давке,В стеклах между варежек и шубТонкие секунды, как булавки,Падают, не разжимая губ;

Но не зря в серебряном конвертеНас бесстрашно держат на весу —Как от ветра, спрятавшись от смерти,Одуванчик светится в лесу.

1994

«Слова стоят, как стулья на песке…»

Слова стоят, как стулья на песке.В просветах между ними видно море,И тишина висит на волоскеНа волосок от гибели, в зазореЗари, в пробеле воздуха, в пустомПриделе на потрескавшемся фото,На небе, перечеркнутом крестомПушистыми следами самолетаИ наведенной радуги; приливШуршит волной, серебряной с изнанки,И мальчик в туго стянутой ушанкеСквозь снегопад у дома на Таганке,Не отрываясь, смотрит в объектив,Как в форточку в пространство пустоты,Где прыгают бессолнечные спицы,Как в зеркало, где — против всех традицийМагического знанья — если тыНе призрак — ни пропасть, ни отразиться.1998

Обещание