Аркадий Застырец - Глубинная почта Страница 2

Броненосец идёт…

Броненосец идёт по чернильному шторму,Не в потёмках – в июльской стремительной тьме,Утверждая всем весом утюжную форму,Раздвигая прощанье огнём на корме.

Броненосец, ведомый слепым капитаномМатеринской упрямой и скорой руки,В доколумбовом шаге, от замысла пьяном,Суперструнам и вечному льду вопреки.

Броненосец, невооружённому глазуНарочито невидимый в воздухе сем,По границе, по чёрному мира заказу,По всему, что и ну его, правда, совсем!

И проходит, светя через фибры и вежды,Оставляя такой полыхающий след,Что взрывается сердце весельем Надежды!А ведь думал, Надежды в живых уже нет.

Итак, блаженная…

Итак, блаженная субботаС мороза в комнаты вошла —Во сне потерянного счётаОстатки снегом замела,

Земные сроки отменила,Без бани мыслями чиста,Непоступательная сила,Приют молитвы и поста.

Не то чтобы душа устала —Всегда трудов себе найдёт,Неделю Марфа хлопотала.Теперь, Мария, твой черёд.

Вот живу и дышу…

Вот живу и дышу, как мальчишкав июльской реке,

Чья вода глубока и тем более там холодна…Колокольная бронза уснулав прибрежном песке,

Или выползла чудом с глухого и топкого дна.

«Я не против реки! – мама радостно вдруг невпопад. —Сколько хочешь, ныряй или на берег тот уплыви!»Только я не хочу. Я готов уже к дому, назад,По колено в траве… да чего там! – по локоть в крови!

Погоди-погоди, отпусти-ка тычинку весла,Сядь поближе, на камень, и голову так запрокинь,Чтоб ослепнуть от солнца… Ну, надо же!Носом пошла,

На земле поалев, золотая небесная синь.

На смерть Беллы

…и бог над девочкой смеялся,

и вовсе не было его.

…А мальчуган, причастный чудесам,

несет в ладони семь стеклянных граней…

Пусть не знает никто, сколько именно, ноУ стакана гранёного граней побольше,Даже если без газа и красно вино,Если только в Москве, а не где-нибудь в Польше…

Или там, я не знаю, где сходятся встыкПотемневшая Лаба и пьяная ВлтаваИ над гладью созвездие стынет, как штык, —Не смертельно, а просто уже – величаво.

Если только в Москве, ни мертва, ни жива,Как положено нашим сестрам напоследок,Ты лежишь и вдыхаешь предсердьем слова,Чтобы выдохнуть лёд на великих соседок —

На Иосифа тяжесть и нежность – ага —И прощальное небо бело и полого,Бог – с тобою, в ногах полыхают снега…Ну и что, что у девочки не было Бога!

Подпись к фотографии

Я живу в нищете,в полумраке упавшего снега,Ничего не хочу(я же только что каши поел),Не ищу ничего,ни огня, ни с огнём человека,Просто вижу во всёмубивающий нежностью мел…Так уж вышло, что дожилдо пятой потёртой ступени,А куда эта лестница,Господи, страшно сказать.На моторе моейнарастающей с возрастом лениТо и дело взмывают над полом —то стол, то кровать.То и дело… – сказалнабирающий скорость бездельник,От мороза укрывшийв квартире своей облака,И глаза огляделивнизу покачнувшийся ельник,И поправила свет,обронив рукавицу, рука…

24 01 2011

Оглушительны – шёпот и стон,Крик не слышен, и слепы огни.Сквозь удушливый обморок-сонК тишине закордонной прильни…

Выдран с кровью из сердца Восток,Испарились – нет более слёз,И по жилам струится песок —Это всё! Передоз! Передоз!

Беспосадочно души взвились,Та – снегирь, эта – злая оса…Уложили затылками вниз:Пусть вольются в глаза небеса.

Наш дом

Наш дом, где разрываются сердца,Опасен был и вечером в июле,Чуть бигуди, блестящие, как пули,Завертят больно кончики лица

И салом пальцев карточный атласХлестнёт по подоконнику заката:Хотя и не точна аптечно дата,Мы знали, кто – вперёд оставит нас.

Прощай, исчервоточенный буфет,Где тишина и паника – соседиИ отражают недра горький светГорением сребра и дымом меди.

Прощай, усталый маятник-снаряд,Забивший тьму гвоздями перемены,И ты, златой растительный накат,Украсивший ещё сырые стены.

Прощайте, духи левого крыла!Мы больше не нуждаемся в ответах…Ужели нас нелёгкая взяла,Рыданием безверия отпетых?..

Точно птичье перо…

Точно птичье перо —разновесами воздуха в качку —Исчезающий деньнаправляется к центру Земли,И украдкой закат,означающий света заначку,Все набитые смысламитопит мои корабли.Неживая водаотменяет и молнию славы,Полыхнувшей в глазас улетающей спицы креста…Но подснежную мглушевелят воскресения травы,И прозрение – там,где восходит царить слепота.

Мартовские хокку

*Все разъехались в день похорон,И внезапно один я остался:Дом отцовский меня разлюбил.

**Меры страданию нет:Боль на Земле неделима…Умирая, просилась домой.

***Огонёк на крыле самолётаПоказался луной:Через двадцать минут – на посадку.

На выход в свет книги Романа Тягунова

«Библиотека

имени меня»

Последний путь – не худший вариант.

Во власти зрения и слуха,Я помню всё, что ты забылВ эпоху истребленья духаИ расточенья слабых сил.

Земле претит стоячий катет,За вдохновенье мстит она.За слово точное не платитТрудов тяжёлых тишина.

Скажу и слова не нарушу:Не гуще крови наш талант,Последний путь – всегда наружу,Он – вообще не вариант.

Но ты есть ты – на чёрной тягеПредательских и подлых летСорвался кляксою с бумагиВо внешний вешний вечный свет

И возле беговой дорожкиРазлёгся на моем столе —С вьетнамской маркой на обложкеИ в ламинате, как в стекле.

В подножье ночи…

В подножье ночи со свету скользя,Земные луны скоры и упруги…Но отчего-то, братия и други,Не верится, что вспять уже нельзяИ нет пути в теней подсенный ходИз улицы на белый берег моря,Хотя бы молча или только вторяВсему, что умирающий народПоёт и говорит, в прилежном хлопкеСосредоточив прямо на себеБожественное, забранное в скобкиНеподлежанье сказанной судьбе.Не верится, что век необратим,А верится, что всё ещё возможно —Войти во двор, ступая осторожно,И разглядеть над кровлей зимний дым.

Чайка

В высокой прохладе надмирной дорогиПоджав перепончато-алые ногиИ в ночь отметелив летающий лёд,Сестра моя Чайка по небу идёт…

Сестра моя Чайка, без нижнего толкаЗабывшая землю во сне богомолка,На воздухе лёжа, уже не спешитВысматривать, кто там в воде мельтешит.

Не мечется страстно и не выбирает —Сестра моя Чайка, живя, умираетИ даже, возможно, к нечаянью зла,Жива – потому что уже умерла.

Мы с тобою…

Мы с тобою наверное братья по кровиВ этой нашей извечно вечерней поре,Вдоль речного пути колоколец коровий,Промывающий слух деревенской дыре.

Как бы ты ни качал языком величаво —Страшновато представить в излучине лет,Из какого кривого, помятого сплаваМы с тобою случайно явились на свет.

Нас мотает свирепой эпохи походкаИ бесцельных ударов уродливый счёт,Навсегда под ногами затоплена лодкаИ по стрежню подвыпивший жихарь плывёт.

Медяки обречённые в рваном кармане,Мы идём и гудим, а когда упадём —Растворимся в болоте и, видимо, станем…Паром, что ли… А чем же ещё? Серебром?

Служба знакомств

Милые девушки за пятьдесят,С лицами в кадре щенков и котят,Что вам сердца напоследок велят?Что вам потёртые складки?

В белом Египте, голубящем прах,В Турции с алым цветком на руках,Юные, свежие в паточных снахВлажной рассветной палатки…

Вижу по серым усталым глазам:Было да сплыло, открылся сезам —Да и захлопнулся, по тормозамПосле серебряной свадьбы!

Как же вы так пережили семью?Где обронили зеницу свою?«Гетеро. Выросли. Да. Не курю».Встретить бы, жить бы, понять бы…

Милые девушки за пятьдесятВ провинциальной прихожей висят —Глупо, неистово, пошло, подряд,За пять шагов до порога.

Внуков и внучек упрямо держа,Кушая дыню на даче с ножа,Грудь на курортный песок положа…Господи, как же их много!

Во вторник вновь…