Андрей Моисеев - Молоды, как пыль Страница 2

Глава III

Не помню, как там очутился:Кругом вижу белый лишь снег,Ограда с оградой ютится,И в каждой – один большой крест.

Шагали куда-то неспешноСреди незнакомых людей.Я в папу вцепился покрепче,Не видя знакомых семье.

Дошли мы до свежей могилы —Два метра она в глубину.Мне сил подойти не хватило —И многие люди поймут.

Казалось, что я в километреСтою ото всех остальных;Казалось, что пиршество смертиВ экране трагедий немых.

Пока суетились людишки,Стояли мы с папой столбом.С коробкой неправильной вышлиСолдаты без всяких погон.

Они надо рвом опустилиИ медленно кинули вниз.Тогда я не понял: отнынеАркадий стал сыном земли.

Картинка казалась далекой,Идущим в экране кино:Сюжетом печальным и блеклым,Открытом в сознаньи моем.

Одно лишь ко мне доносилось:Замученный женственный рев.Они как могли, так просили,Но только не помню я слов.

Разгневались вмиг автоматы,Издав агрессивную трель.Мой папа случайно заплакалОт тяжести прошлых потерь.

Светлану держали под руки,Ведь силы покинули дух.Громоздкая тяжесть разлукиНещадно рвала тишину.

Тогда не заметил Мальвины,Снежаны не слышал совсем.Я просто стоял средь пустыниНа жгучем и мертвом песке.

Не видел в толпе моей мамы,Не слышал совсем никого,Ведь каждый казался мне странным —Иным, кем он был до того.

Когда закопали могилу,Поставили памятный крест,Под крики «Аркадий, помилуй!»Ушли все с привычных им мест.

Мы с папой скорей зашагали,Пытаясь догнать остальных.Услышал: Светлана скандалит,Не веря в суровость судьбы.

Она не желала садитьсяВ замеченный утром фургон,Пыталась от всех отцепиться,Но ноги держали с трудом.

Упала на снег на секунду —Подняли вдову в тот же миг.Родные уже не забудутВеликую силу любви,

Огромную силу утраты,Пронзившую душу ножом.Вдова поняла: безвозвратноСупруг от любимой ушел;

Поэтому хочет вернуться,Упасть и свободно вспорхнуть.Но это обман, а не чувство,Родился в суровом бреду.

Автобус забрал меня с поля,В окне открывая сюжет,Где женщина спорит с судьбоюО том, кто не дышит уже.

Слова не доступны сквозь толщуПрозрачных стеклянных оков,Но смысл события проще,Понятен всем даже без слов.

Способности таяли быстро,Мешая истошно вопить.А силы, как малые искры,Потратили жизни свои.

Помчался автобус куда-то,От крестной меня отдалив.И я укатил безвозвратно,Запомнив тот день лишь таким.

Весь вечер сидели с Мальвиной;Родители пили вино.Мы слышали крики в гостиной —Грустили они в унисон.

Сестренка вторая шумела —Спалось очень плохо сейчас.Ей сказку прочли неумело,Затем повторили рассказ.

Когда же Снежана затихла,Мы сели вдвоем на диван.Мальвина вздохнула охрипло,Со мной диалог завела.

Она вспоминала пороюБольницу, в которой пробылОтец с пораженной ногою,А после – без этой ноги.

Поведала страшную тайну,Что помнила все до конца;И мимо напрасных старанийЗапомнила муки отца.

Момента она не забыла,Когда брала кровь медсестра:Чернее темнейшего дымаПо трубке струилась она.

А после по-детски ругалась,Ведь знала лишь несколько фраз.Закончив, спешила в начало,Ругательств немало сказав.

Я вторил сестре постоянно,Хотя и не видел того,Но свежие острые раныКричать вынуждали о том.

Мы глупой за то обозвали,Ведь знали – она не права.Она виновата в провале;Ошибка таким не дана!

А даже не знали в чем дело,Болезни не знали самой.Но слишком уж нам наболело,Чтоб просто сидеть за игрой.

Стемнело и стихло в округе.Беседа совсем полегла.И наш диалог, очень скуден,Пошел на другие дела.

Услышали крики из комнат —Родители буйно грустят,Беседы оттенком холоднымВдове отсылали друзья.

К полуночи речи скрипелиОбъемом неведомых фраз,Которым не ведали цели;Обида прошла мимо нас.

Чуть позже другая картина:На смену приходят смешки.И бывшая прежде обидаС агрессией вдаль отошли.

Проснулось дурное веселье,Которого быть не должно;Поднято практически всеми,Расплавило тяжкий ожог.

Снежана ревела тихонько,Пытаясь мамулю привлечь,Но звук растворялся невольноО чью-то несносную речь.

Другие частенько ходили,Ругали безвинных детей:Мы плохо с Мальвиной следилиЗа младшей сестренкой своей.

Но нам не дано преисполнитьЗаветный родительский долг.Старались усердно – бесспорно,Но детский скандал не умолк.

Хотели увидеть Светлану —Зазря мы подумали так.Она загулялась и раноУснула, причем до утра.

Там, где и сидела, в одежде.Замучена горем вдова,Поэтому берег безбрежныйУзрела, заснув у стола.

К Снежане вконец подоспели,Хоть поздно, но все же пришли.И быстро в своей колыбелиУвидела сказки свои.

Столы за собою прибрали,Хозяйку раздели слегка.Порядок устроили в зале,И все разошлись по домам.

И не было будто печали,Вокруг разрослась тишина.Немногие вспомнят случайно,А кто же запомнит в веках?

Глава IV

От осени шел первый месяцИ ужас на жизнь наводил:Суровый, хотя бестелесный,Окутавшись в видимый мир,

Ударил стеною холодной,Накрыл беспросветным дождем.Хватил он своей непогодой,Весь город отдав в водоем.

Улыбки на лицах стиралисьПри виде испорченных вод.Хотя, по всем нормам морали,Такого и быть не могло.

Как будто не знали доселе,Что осенью небо серо,Ведь каждое лето на делеНе видно серьезных работ.

Когда же подтопит немного,Машины поставив в тупик,Размыв под собою дорогу,Разбив для проезда пути,

Тогда мы услышим начальство —Доходчивый строгий приказ.И станут, порою ночами,Откачивать воду для нас.

Так папа ругался невольноО том же, причем каждый год.И мэр, с его речью-мозолью,Быть правым никак здесь не мог.

Я так же учился ругаться,Набравшись от папы речей;Услышал немало овацийОт глупых дворовых детей.

С Мальвиной мы часто решалиВопросы незнаемых тем,Которых не ведали сами,Услышав случайно в семье.

Охотно дороги судили,Уж мы-то могли починить!Гордились речами своими,Ведь в десять – уже силачи.

Сегодня решили до поляС утра прогуляться втроем.Мальвина хотела с собоюПодругу позвать этим днем.

Я видел девчонку когда-то,Малышкой невинной тогда,Застенчивой и аккуратной,С улыбкой шкотного кота.

Однако с годами менялисьЗнакомые лица людей:Сегодня пошла вместе с намиКрасивая дева скорей.

Поставленной речью гласила,Манила осанкой прямой.Держалась уж очень красивоНасколько запомнить я мог.

Добрались до цели нескоро;Поляна открылась глазам.И мы разошлись по просторам,Природы красу осознав.

Любуясь неведомым силам,Достиг нерадивых подруг.Наверно, я зря отпустил их,Оставил одних прямо тут.

В руках сигарета дымилась —Одна на двоих пополам.Все это меня удивило,А злоба добро порвала.

Мне десять исполнилось летом;Они чуть помладше меня.Им рано еще с сигаретойПод кроной деревьев стоять.

И дым запускать себе в горлоНе стоит особам таким.Для женщин созревших позорно,А детям смертелен тот дым.

Красивая девушка сталаОтнюдь некрасивой козой.Беседа противным скандаломМеня разделила с сестрой.

Она не хотела послушатьПростой, убедительный факт.Все это ей было ненужно,Курила сестра «просто так».

Я выбора боле не видел,Поэтому ей наказал,Что, если увижу отныне,То взрослым поведаю сам.

Грозился поведать СветланеО грозном неведомом зле,Но я не желал ее ранить,А думать заставить хотел.

Подруге же было неважно:Курила, не зная преград.Руки ей мальчишка не вяжет,Ведь только Мальвине он брат.

Спустя перепалок минутыСестра обещала забытьТот дым, что нещадно окуталСознание, мысли, мечты.

Я в грубом открылся им свете,Но добрые цели искал.Однако тогда не приметил:Мальвина нашла не сама

Тяжелую дымную пачку;Вручили отраву ей в рот.И, легкие быстро запачкав,Пустили сжигающий смог.

За месяц все это забылось.Общение шло хорошо:Мальвина на брата не злилась.Зачем вспоминать, что прошло?

Событие близилось скоро:Десятый рождения день.Вопросом один атакован —Что буду дарить я сестре.

Немало прошли магазинов.Родители мне помогли.С настроем души позитивнымНаправились к близким своим.

По доброй традиции предковСветлана готовила торт,Десяток зажженных заветныхПоставила свечек в него.

Пока мы играли в квартире,Родители в город ушли,А нам выходить запретили,Но здесь мы играться могли.

Со временем в комнатах разныхМальчишки, девчата велиБеседы и игры, азартноИспользуя годы свои.

Услышал – подруги притихли —Решил их проведать, как гость.Из ванны угаром противнымНесносное что-то неслось.

Закрытую дверь распахнули,Когда я им выключил свет.Мальвина, другие подругиКупили себе сигарет.

Оттуда дымилось зловонно,Туманом рассудок накрыв.Себя заклеймили позоромСестра и подруги сестры.

Мне стало обидно, досадно,Но скрыл эти чувства внутри.Ведь даже опасная правдаГлупцов не всегда убедит.

Так просто решил отказатьсяОт правильной мне стороны:Не стоит впустую ругатьсяИ спорить с сознаньем пустым.

Наверное, зря так подумал,И очень неверно судил.Мальвина не просто подруга,Она из родной мне семьи.

Кричать неустанно был должен,Заставить услышать упрек,Но в десять того невозможно,Что в двадцать уставом идет.

Картина сложилась иначе:Я просто сидел и молчал;Не справился с важной задачей —Не дернул за нужный рычаг.

Светлана узнала проделки,Но власть оказалась мала.Глаза старшей дочки поблекли.Она все решила сама.

Позднее теперь возвращенье,Так манит детей темнота,А мамы, ломая мышленье,Весь вечер сидят у окна.

Они-то уже понимают,Что может настигнуть дитя.Но это приходит с годами,Которые все объяснят.

Тогда, завершающей мерой,Светлана сказала слова,Что папа глядит через небоИ плачет от горя тогда.

Дочурка не слушает маму —Не стоит себя так вести,Ведь правилом первым и главнымРодителей слушать стоит.

Однако ошиблась Светлана.Истек сожаления срок.Сознание юное слабо,Не может запомнить всего.

Единственный в прошлом мужчинаПомерк под давлением лет.И образ его лишь унылоСестра представляла себе.

Она не боялась беседы,В которой бы мог убедить;Вся польза пропала бесследно,Посеяла семя беды.

Поэтому боле управыНе знает Светлана сама.Дочурка испортилась рано,Совсем не набравшись ума.

Вдова захлебнулась печалью,И пол под ногами поплыл.Надежда, как белая чайка,Летела в неведомый мир.

Снежана терялась в пустотахЛюбивших когда-то родных:Сестра превращалась в кого-то,Кто к ласковой леди остыл,

А мама с часами слабелаНе в силах промолвить мольбы —Она быть хорошей хотела,Но рок не покорен ей был.

И что-то ломалось в малюткеБез чутких внимательных рук,Поэтому мир неуютныйИспугом окутал сестру.

Она так нуждалась в заботе,Но мама боролась с сестрой,А маленькой ветер лишь вторит,Сменивши все сказки на вой.

Глава V