Анатолий Cмирнов - Непотаённое. Стихотворения Страница 2

«Не особо я вырос умишком…»

Не особо я вырос умишком,съев все зубы с галетами лет:обожаю бумажные книжкии как данность терплю интернет.Не прельстившийся кибер-наукойи в общеньи не ищущий кайф,обожаю я явные рукии глаза, а не влипшие в «скайп».Просыпаясь, смотрю за окошко:ныне вёдро иль дождик в судьбе?..Видно, я по характеру – кошка,что гуляет сама по себе.Вот и в песнях всегда я не в теме,чтобы быть в распродажности дня:не желаю ложиться под время,пусть ложится оно под меня.Цифренеет вселюдная раса,только что мне вся эта морковь,если сам я из кости и мясаи несёт меня хищная кровь?!

Книга

«Прочитай меня,» – говорила она,и я читал, читал её губами…«Прочитай меня всю,» – шептала она,и я читал её губами, ладонями, пальцами,читал всем телом.Читал, читал, пока она не выдыхала:«Ну вот, ты всю меня прочитал, всю»и засыпала, положив головуна мою левую руку…Через пару лет я запомнилкаждое предложение, каждое слово,каждый знак препинания в ней.Но при этом – как ни странно – в каждомновом прочтениия открывал в ней новый жаркий смысл…А потом стали стираться буквы,протираться листы, стал рассыпаться переплёти, когда перепутались все страницы,мы расстались.

Оттепель

День воскресный и тает зима,кроет улицы снежная слякоть.Ветки, люди, машины, домаи души беззащитная мякоть.Скрыв её за сетчатками глаз,молчаливо по городу кружишь,напрямик рассекая подчас,как слепец, тротуарные лужи.

Снег газонов бесцветен и рыхл,стёкла окон в размывах рыданий,и по следу свиданий былыхтебя память толкает меж зданий.Память юности застит зрачки:лик девичий, любовь и остуда,даже имя забылось почти,но живёт ощущение чуда.Память юности тычет иглув ткани чувств воспалённых и мыслей…Как в них был ты порывист и глуп,сам, тот юный, себе ненавистен!

Берег Волги. Над той же рекойтот же ветер, такие же тучи,тот же шорох, а ты стал другой,но не факт, что хоть в чём-нибудь лучше.Не скопил ни богатств, ни ума,лишь в желаньях стал мягок и розов…День воскресный, раскисла зиманакануне никольских морозов.

«Берёзы в инее. Мороз…»

Берёзы в инее. Мороз.На крышах – неба полусфера,где в сонме самых ярких звёздкрупней всех око Люцифера.

Проснулся город: суетаавтомобилей, толп и света,да тень соборного кресталетит в три стороны на это.

Зачем ваш ум устроен такполунапуганно, но строго,что и Киприды нежной знаксоединил с изгоем Бога?

О, знаю, хочется вам в сад,где бы без слёз от счастья пелось,ведь ваши чувства в холст висяти страшен вам крылатый эрос.

Кто верит в крест, кто верит в тьму,но вы не розны в дольнем мире,раз все живёте по умупод властью буквы иль цифири.

И не для вас, как час пробьёт,сквозь вечер мутный, словно клейстер,сиянье истины прольётне очернённый ложью Геспер.

Дьявол

1В клубе – музыки рэп и свист,столик с закуской и водкой…А дьявол был смугл и лыс,с узкой рыжей бородкой;

из рюмки, как кот, лакал,салат с кальмарами кушали мне всё толкал, нахал,бессмертие тела за душу.

Ну а я предлагал емуна брудершафт упиться;в ответ он мычал: «К чему?Нам же не породниться!»

Да, был он во зле не прост, —в улыбках читал ухмылки,но я прищемил ему хвостпосле третьей бутылки.

Оторвать от хвоста телесане смел он, чтоб драпнуть наружу,и кровью расчёт подписал,и продал мне свою душу.2Месяц почти прошёлс этой попойки мутной.Что с дьяволовой душоймне делать?.. Придумать трудно.

Искушать с ней девиц и дам?Но льстить не могу во зле я!..Сатане за сюжет продать?У него своя сатанее…

Нательным крестом страша,мучить святой водицей?..Жалко, всё же – душа,хоть чёрная, но ведь – птица.

Много в её глазузнанья нечистой твари…Что ж, засушу, как лозу,вложу в страниц гербарий.

Да, дьявол во зле не прост,знатный торгаш он, тёртый.Вот продал бы мне свой хвост,вся б нечисть держала за чёрта!

Стена листа

Тот человек, который за листом, —двойник? иль кто? – мне незнаком воочью,но – чаще утром, иногда и ночью —ко мне доходит грустным шепотком.

Я – человек, который пред листом,залистному незримый тоже, впрочем,покорно заключаю в скверный почерквсё, что он мне доносит шепотком.

Нам друг без друга жить давно немило,но твердь листа навек нас разделилаздесь, в мире блеска солнца и луны.

Стена листа крепка, как божья сила…Ты спрашиваешь: страшна ли мне могила?Но, может быть, не будет там стены!

«To be at not to be?»

1Венозным светом брызгает аврораНа мрачный берег, стены Эльсинора,На спящих чаек, дремлющее море,На щёки принца, память его горя…Что значит – «быть»?.. Коронной власти радиПробить путь к правде, вскрыв коварство дяди,И, совершив по зову чести мщенье,Душе отца послать успокоенье?..Но стоят ль сон её и облик кары зримойБезумия и мёртвых губ любимой?..Светило выплывает жирной рыбой…О, Гамлет, Гамлет, ты ль свершаешь выборИли сквозь серый призрак с силой токаМагнитит твои мысли воля Рока?!2Зачем в кругу дерев у Чёрной речки,Подняв под взгляд лепажный пистолет,Идёшь ты смерти собственной навстречу,Вспылав презреньем, истинный поэт?Ну разве стоит возмущенья духаПридворной черни пакостный трезвон,Когда так ясно различает ухоГлас с божьих уст над тявканьем времён?И стоит ль честь, чтобы над снежной новью,Жизнь поручив безумию свинца,Французика своей забрызгать кровьюИ превратить в живого мертвеца?..Но небо надъянварское высоко,А синь его сегодня так пуста,И в памяти сквозит зияньем РокаТвоей живой мадонны красота!

«Эпоха, где все говорят…»

Эпоха, где все говорятУмело, умно и упруго,Стихами блестяще сорят,Но мало кто слышит друг друга.Особица в каждой душеПредания, веры, замаха…Такое бывало уже,Пример – времена Каллимаха.Писал треугольной строфойИ в прочем слыл многих умнее,Но греки читали Сапфо,Но греки читали Алкея.В уме – разнобой, суета,Их блески – алмазное свинство,Лишь тайная чувств простотаВсё розное сводит в единство.Но тропы в неё далеки:От Каллимаховой арки —Четыреста лет до Луки,Пятнадцать веков до Петрарки.

Вороны

1По травке газона пластаясь сторожко,к бродящей вороне приблизилась кошка,но только с броском изготовилась метким,ворона вспорхнула в убежище ветки,на ветке зашлась в призывающем карке…На крик на берёзу слетелись товаркии стали в полёте стелиться над кошкой,когтями спины не касаясь немножко.Мяунья, чтоб взбучки избегнуть и таски,в подъезд унесла свои хищные глазки,помыслив разумно: опасно здесь, право, —вороны, как крысы, взметелят оравой.2Ворона вороне не выклюнет глазу,ворона при драке бьёт в темечко сразу.Хитро уклоняясь от схватки анфасной,которая глазу, конечно ж, опасна,та, что порезвей, со спины залетает,вертя пируэт, и пощады не знает:в хруст темя ломает махаловкой клюва,потом труп убитой расклёвывает люто,глотает врагини кровавое мясо…Вороне вороне не выклюнет глазу.3Над зданьем детсада в февральском затишьивороны от скуки катались по крыше.На гребне рассядутся, каждая фертом,и с хохотом вниз по снежку боковертом.Как с кромки сорвутся, враз крылья расправяти снова на гребне фигурки расставят…Вот так с полчаса погружались в забавучетыре вороны по вольному нраву,а я, наблюдая за ними с балкона,жалел с полчаса, что я сам – не ворона.4По берегу Волги у среза водицыгуляют вороны, вельможные птицы,то роются клювами в гальке и иле,то моются, в воду забравшись по крылья.И галки, и голуби, и воробьишки —все в лужах стирают перьишек бельишки;вороны же, птицы боярской породы,в купаньях приемлют лишь чистые воды.А то вдруг засмотрятся в жарком влеченьи,как лодками чайки плывут по теченью, —печально воронам: умнее, ей богу,прожорливых чаек, а плавать не могут.5Открыли наук генетических мавры:в ворон превратились в веках динозавры,ещё раскопали, от мудрости лысы:порода людей зачинается с крысы,но корнем и люди растут и вороныиз тех, кто зовётся болотно – тритоны.Два разных ствола, а подобны итоги:вороны двуноги и люди двуноги.Но здесь же различье убийственной силы:мы, люди, двуруки, вороны ж двукрылы.И сразу вопрос возникает некстати:кто ближе строением к ангельской стати?

«Словно хруст крахмальной простыни…»