Жизневорот - Светлана Иванова Страница 2

Надену забытую голову,

в свод законов и правил

уложу аккуратно мечты.

Затеряется где-то

среди прагматичного холода

Угольком непотухшим

в пепле памяти жаркое "ты"

Не занозою в сердце остался,

не болью, не раной, не ссадинкой,

Не тоскою в душе, не горой -

лёгким пёрышком. Быль

вспоминаться всегда

будет ярким и красочным праздником

Мне, смиренно сложившей

обожжённые крылья любви.

Рисунок на память

Я любовь обозначу

карандашным нечётким наброском

И расчётливо спрячу -

а вдруг ты счастливый билет?

Как закладку на память

чёрно-белой изящной полоской.

Был же, что уж лукавить,

в общем не неудачный сюжет.

На безрыбье любовном

через годы рисунок неброский

в уголочке укромном

вдруг, нечаянно вспомнив, найду.

Пыль смахну — пригодился.

И даже почти не истёрся.

Чтоб подольше хранился,

я по контуру чёрным пером обведу.

Хороводы

Хоровод метель да вьюга

водят за моим окном.

Так и мы вокруг друг друга -

разговоры ни о чём -

ходим, бродим, хороводим,

вместе тошно, врозь — никак.

Близко — но не рядом вроде,

ты не друг мне и не враг.

Не дойдем никак до точки,

с каждым кругом все больней.

Я держу за ручку дочку,

ты — жену и сыновей.

Город спит

Город спит. Туман. Рассветный час

делят дворники, таксисты и коты.

Попадая с ветром в резонанс,

Мсту баюкают висячие мосты.

Город спит. За окнами домов,

веки-занавески опустив,

дремлет запах сорванных цветов,

спит бокал, шампанское пролив.

Город спит. Уснул ночной скандал

(знает: утро вечера мудрей).

Спор утих и, опустив глаза,

Ссору провожает до дверей.

Город спит. Рассыпанная соль

серебрит усталый мудрый стол.

Спит души нечаянная боль:

лучший лекарь ран сердечных — сон.

Поворачиваясь, стрелочки часов

управляя занавесом дня,

отопрут будильников засов,

город просыпается. И я.

Дорога в Печоры

Кутает зной

в сон,

пылью дорОг

вдох.

Колоколов

стон.

Лужицы блеск

— рай,

Хлопковым шАром -

мозг,

Счастье — к губам

чай.

Крепость -

кольцо рук,

отдых душЕ -

путь,

жизни тотем -

руль.

В социальных сетях

Я, как часть социального общего сущего,

безусловное право имею на сеть.

И на пинг в бесконечное светлое будущее

претендую такое же право иметь!

Знать с какого айпишника тайно-заоблачно

юзер в нимбе в судьбу мою сыщет коннект

мне не важно. Достаточно малого: напрочно

в личный статус пусть впишет счастливый сюжет!

Ветшает храм Зимы…

Ветшает храм Зимы. Слой штукатурки

счищает, не жалея, Солнца шпатель.

Из-под рисунков девочки Снегурки

являет лик Весна, как Богоматерь.

Подснежник первый, робкий и невинный,

слегка нарушив девственность земную,

проклюнулся, раскрыл глаза наивно

и осветил лазурью глушь лесную.

Берёзы мироточат соком пьяным,

затеплит Солнце в ручейке лампадку.

Весна идёт — прекрасна, без изъяна

и причащает жизнь любви загадкой.

Тихое, ночное

На прогретой солнцем крыше

черным ласковым котом

ночь разнежилась. Неслышно

темнота крадётся в дом.

Спит умытая посуда.

Холодильник чуть всхрапнёт.

Вдруг, неведомо откуда,

дверь скрипуче пропоёт.

Разметалось одеяло-

уголочек, как ладонь

под подушкой спит. Устало

борется со сном огонь:

Дохрустит своим поленцем,

в углях спрячет язычок….

Тучка влажным полотенцем

оботрёт луны бочок…

Потянулась Ночь на крыше,

щурит звёздочки-глаза:

тише, тише, тише, тише,

город спит — шуметь нельзя!

Кот ждет лето

Заблудилось где-то лето.

Фиолетового цвета

тучи.

Дождик щёлкает по листьям,

у кота усы обвисли -

скучно.

Подоконник не лужайка,

птичку сквозь стекло поймай-ка!

Где там…

Муху лапой, что ль, потрогать…

Отыщи скорей дорогу,

лето!

Адаптация провинциала в столице

Москва. Артерии метро

потоки чужеродных тел

несут в столичное нутро,

в весенне-дерзкий беспредел.

Щиты рекламы, блеск и смог,

пёстро-тюльпанные ковры

сплелись в меланжевый клубок

псевдо-реальной флеш-игры.

Взбесившийся калейдоскоп,

взорвавшись радужным стеклом,

осколками изранил мозг,

застряв в сознании ночном.

Частит провинциальный пульс

в тахикардии мега-дня,

рисует параллельный курс

от напряжения звеня!

Ритм по спирали — в облака!

Стёр плечи, опостылел крест…

Назвался — и тащи, пока

очередной не пройден квест…

Воскресенье в Волглой ухоже

Гармоничны, звучат в унисон

шелест складок речного плиссе,

пошловатый вороний шансон,

маракасы машин по шоссе…

Вырываю я каменный лист

партитуры весны городской

и фальшивыми нотами визг

тормозов рвёт ритмичный покой.

Еду в волглость загадочных мест,

белоствольно берёзов трактир

комариных прибрежных торжеств,

Водяного и Лешего мир.

Крики чаек и шум камыша,

дым костра, хмель подкорковых вин -

исполняет по нотам душа

"Солнца день" — жизни простенький гимн.

Гуляю в парке с собакой

Щекочет небо звёзд россыпь.

Чихнув, собака нос морщит.

Прохладно в парке, людей не густо.

Вдвоём гуляем и мне не грустно.

Собака, вправду, друг лучший

И собеседник — умеет слушать.

Посмотрит — сердце пронзит взглядом.

Оближет руки — а я и рада:

Не врёт, искренне — других не надо…

День да ночь — сутки прочь

Тумана седыми клочьями

космы растрёпаны.

Прочь бредёт от рассветных кочетов

старуха угрюмая Ночь.

Корявой клюкой отстукала

последний свой мрачный час

и в чаще, людьми непуганной,

скрипя костьми, улеглась…

Мальчишка-рассвет по грядкам сна,

разбрызгав капли росы,

протопал, босыми пятками

свои отсчитав часы…

Заря, зевая, поправила

рубашки розовый шёлк

и в косу ленточку алую

вплела.

Новый День пришёл

пригожим и статным молодцем.

Румян, неленив.

С утра

до вечера об руку с Солнцем

работал.

Пора пришла -

заботливо дедушка Вечер

на окнах ставни прикрыл,

волшебную снов бесконечность

как книгу стихов раскрыл.

Уселся на берег озера,

дремоту тщась превозмочь…

Охапкою дров подбросила

звёзд в небо старуха Ночь.

Деревенский магазин

Продавщица тётя Зина

за прилавком приросла..

Над облапанной витриной

Гималаи барахла:

Мезозойские колбасы,

в пышной плесени сыры,

кабачковые запасы

прокисающей икры.

Погрустнев, коричневеют

вялой попкой огурцы.

В затхлом масле скушно преют

шпрот балтийских холодцы.

Под картонной мятой крышкой

чай рассыпался трухой.

Сладковато пахнет мышкой,

отошедшей в мир иной.

Только водка горделива,

как хрустальная слеза,

шлёт лукаво и игриво

блики зайчиков в глаза.

Реагирует мгновенно

на визгливый скрип петель.

Знает — купят непременно

все, кто входит в эту дверь.

Позабыт людьми и Богом

на сто вёрст вокруг один

доживает у дороги

деревенский магазин.

Гармония в геометрии. Угол. После лета

Крах

света.

Расстались.

Сон утрачен.

Взахлеб смеялись,

бросая к планетам

воланчики сердца…

От равнодушного "нет"

растаяло