Сергей Петров - Избранное Страница 20

ИВАН НА ОПОКАХ

(Из цикла "Новгородское зодчество")

Вовек не нашивал сапогты, лапотник и божий ратник.Какую жизнь, Иван с Опок,ты положил за славу братних,

сермяжных трудовых кровей,неповоротливой породы, –и от подножья до бровейты простодушие колоды.

Ты языками не звонил,ты не глаголил с колоколен.Кого всю жизнь ты боронил,не быв своею волей волен?

Кого всю жизнь ты поборалдушою кряжистой, подспудной?Чью землю ты всю жизнь орал,склоняясь выей многотрудной?

И с кем делил кусок сухой,горбушку зачерствелой доли?Микулин сын, ты шел с сохой,насытя силой мышцы поле.

Ты, и приземист и плечист,напряг до боли шею бычью,душою прост и телом чист,и предан русскому величью.

Ты – грудью настежь, напролом!Угрюмый, дюжий, добрый, ражиймужик, напяливший шеломи ставший у судеб на страже.

УНИВЕРСАМ

(фуга)

Всё во мне, и я во всём.

Я думаю, я сам себе универсам,куда я захожу по надобностям разным.Открыт бываю я и людям, и часам,пространству грузному и хрупким чудесам,погоде на сердце и пьяным голосам,и кособокой скуке, и соблазнам.Всё есть во мне, чтобы по горло жить!(В придачу ко всему и распри даже.)Фасованно могу себя я предложить,готов с утра к великой распродаже.

Завистники-глаза сверкают, как витрины,устраивая трижды в день смотрины.Сквозь них проходит день в универмаг,облизываясь, будто бешбармак.Вот полки, белые и твердые, что кость,нагружены чуть охлажденным мясом.Утроба нежится, подобная колбасам.Но кто это "ого!" проокал басом?Кто взгляд в меня забил, как в стену гвоздь?Не трогайте меня! Своим я занят делом!А если нужно что – ходите по отделам.Вон головы мои, как лысые сыры,лежат, лишенные и плеч и шеи,и рады, что в них есть червивые траншеи,и рады от дыры и до дыры.Лежат они, округло хорошея,как с неба выставленные миры.Лежат они невдалеке от масла,которое белеющую плотьпоставило стеной, за пряслом прясло,но в масле не катаются. Колотьножом их не велел Господь,и по частям они обречены железуи жизни, как вседневному надрезу.

Располосованный наискосок,как лососины розовый кусок,не может рот полунемой открыться,а кровь густеет, как томатный сок.И из ладони, словно из корытца,сухие пальчики, как веточки корицы.И каждый мой отдел не оттого ль высок,что мне затылок, темя и високукрасили и соль и сахарный песок?

        Ой, полным-полна авоська!        Есть и перец в ней и лук.        Не жалей ни слез, ни воска,        ни утраты, ни разлук.

Всё есть во мне. И жить – как жрать и жрать.Надежде я свояк, а делу кум.Могу товар своей рукой-владыкой братьи по-лукулловски жевать рахат-лукум.Рабочий день, бывает, разворчится,а в деньгах ветер, свист и кутерьма.Соскочит с полки баночка горчицыи в руки прыгает сама...Чужой огромной жизни послужи-ка,и прянут пряности в открытый рот, как рать,язык и нёбо обожжет аджика,крапивой продерет. А жить – как брать и жрать.Во всякой жизни есть и нужен привкус,но жизнью торговать, ей-Богу, нелегко!Проторговался – так возьмут за гривку-сда и на солнышко, как за ушко.Проторговался – так сиди и шамкай,гляди вослед, как в самый зад судьбе,когда универсам с универсамкой,качая сумками, идут к себе.

        Ой, пустым-пуста моя авоська!        В ней не я ль попался в сеть?        С плеч головушку ты сбрось-ка,        что ж ей попусту висеть?

Всё есть во мне. И назло контроверзамчиновничьим и страхолюдью зимуниверсам стоит, как универзум,как суетливый Божий гомозин.И стану ожидать я с Богом очной ставки,в полночный час всплакнув по волосам.И буду ждать на судном на прилавке,когда закроется универсам.

Как вы полны, земные пять минут,когда пекут блины, белье стирают,торгуют телом, песенку поют,целуются, в квартире прибирают,в трамвае едут и судьбу клянут,животики от смеха надрывают,рожают и пускают в дело кнут,возводят из соломинок уют,по морде бьют, ломают, созидают,и дремлют, и от пули умираютиль просто Богу душу отдают.

("Про осень да про лето")

Про осень да про лето,про года временазачем читать у Фета,зачем у Кузмина?

На осень я не станунацеливать перо,глядеть по Левитану,взирать как Писсаро.

Перо беру иль кисть я,гляжу хоть вдаль, хоть вблизь –летят дожди да листьяи лезут грязь и слизь.

Безумному Ван Гогуне занимать ума.Живешь – и слава Богу,которого нема.

БИРЖА

(Из цикла "Петербургское зодчество")

Ходят вокруг налегке петербургские долгие ветры,осень без листьев стоит впусте на остром мысу.Белая биржа лежит, как груженная временем баржа,и на пустом берегу торга купцы не ведут.Видно, веленьем богов, возлюбивших чудо торговли,с юга на север доплыл сей благородный амбар.

("Твои две груди – как смиренные колени")

Твои две груди – как смиренные колени,а страсть – как мясо ветер раскромсал.Но я пишу тебе, как некогда Еленеписал задумчивый Ронсар.

Но ты не хочешь пить из жизни понемногуи чуда ждешь от каждого глотка,и мы с тобой идем бок о бок, да не в ногу,пустив удачу с молотка.

Чуланчик темных чувств недолго и захламить,и будет житься лишь самой себе назло.Судьбу, как самое себя, переупрямить –великое, быть может, ремесло.

И я к тебе войду в стареющую память,как то, что близилось и не дошло.

ТРЕТИЙ ЖЕНСКИЙ ПОРТРЕТ

Как будто выглянув из детской –глаза лучисты и чисты, –послушницею полусветскойсебя подслушиваешь ты."Наверно, нежный Ходовецкийгравировал твои мечты".

Голубоглаза, как у Греза,не уличенная ни в чем,твоя задумчивая грезасклонилась над твоим плечом...

Но и сама в себе покоясь,ты можешь жадничать и жечь.И как экватор, тонкий поястебе нетрудно пересечь.

Там страсть Господня – без страданья,распятие – но без креста,и как над Горним надруганье,как сатанинская Pieta –миндальных бедер содроганьеи напряженье живота.

Какой задорною мадоннойты притворяешься, дабыжать и низиною бездоннойлежать, вставая на дыбы!

("Хожу я ужинать в столовую")

Хожу я ужинать в столовую,куда валят под вечер лавою:откупорив белоголовую,я в рюмке, точно в море, плаваю.

Сиди да знай себе поикивай,соседу всякому поддакивай,что ходим-де под дамой пиковой,что фарт у нас-де одинаковый.

А выйду – почему-то улицаво всю длину свою бахвалится:пускай за домом дом сутулится,да только нет, шалишь, не свалится!

Как насекомые, пиликая,и тикая, и даже звякая,таится тишина великая,а в тишине – и нечисть всякая.

И сколько хожено и гажено,и сколько ряжено и сужено,и есть ли где такая скважина,куда забиться прямо с ужина?

ГОСПОЖЕ ДУШЕ