Михаил Лермонтов - Том 2. Поэмы Страница 20

Часть вторая

High minds, of native pride and force,

Most deeply feel thy pangs, Remorse!

Fear, for their scourge, mean villains have,

Thou art the torturer of the brave!

1 Шумит Аргуна мутною волной;Она коры не знает ледяной,Цепей зимы и хлада не боится;Серебряной покрыта пеленой,Она сама между снегов родится,И там, где даже серна не промчится,Дитя природы, с детской простотой,Она, резвясь, играет и катится!Порою, как согнутое стекло,Меж длинных трав прозрачно и светлоПо гладким камням в бездну ниспадая,Теряется во мраке, и над нейС прощальным воркованьем вьется стаяПугливых, сизых, вольных голубей…Зеленым можжевельником покрыты,Над мрачной бездной гробовые плитыВисят и ждут, когда замолкнет вой,Чтобы упасть и всё покрыть собой.Напрасно ждут они! Волна не дремлет.Пусть темнота кругом ее объемлет,Прорвет Аргуна землю где-нибудьИ снова полетит в далекий путь!

2 На берегу ее кипучих водНедавно новый изгнанный народАул построил свой, – и ждал мгновенье,Когда свершить придуманное мщенье;Черкес готовил дерзостный набег,Союзники сбирались потаенно,И умный князь, лукавый Росламбек,Склонялся перед русскими смиренно,А между тем с отважною толпойСтаницы разорял во тьме ночной;И, возвратясь в аул, на пир кровавыйОн пленников дрожащих приводил,И уверял их в дружбе, и шутил,И головы рубил им для забавы.

3 Легко народом править, если онОдною общей страстью увлечен;Не должно только слишком завлекаться,Пред ним гордиться или с ним равняться;Не должно мыслей открывать своих,Иль спрашивать у подданных совета,И забывать, что лучше гор златыхИному ласка и слова привета!Старайся первым быть везде, всегда;Не забывайся, будь в пирах умерен,Не трогай суеверий никогдаИ сам с толпой умей быть суеверен;Страшись сначала много успевать,Страшись народ к победам приучать,Чтоб в слабости своей он признавался,Чтоб каждый миг в спасителе нуждался,Чтоб он тебя не сравнивал ни с кемИ почитал нуждою – принужденья;Умей отважно пользоваться всемИ не проси никак вознагражденья!Народ – ребенок: он не хочет дать,Не покушайся вырвать, – но украдь!

4 У Росламбека брат когда-то был:О нем жалеют шайки удалые;Отцом в Россию послан Измаил,И их надежду отняла Россия.Четырнадцати лет оставил онКрая, где был воспитан и рожден,Чтоб знать законы и права чужие!Не под персидским шелковым ковромРодился Измаил; не песнью нежнойОн усыплен был в сумраке ночном:Его баюкал бури вой мятежный!Когда он в первый раз открыл глаза,Его улыбку встретила гроза!В пещере темной, где, гонимый братом,Убийцею коварным, Бей-Булатом,Его отец таился много лет,Изгнанник новый, он увидел свет!

5 Как лишний меж людьми, своим рожденьемОн душу не обрадовал ничью,И, хоть невинный, начал жизнь свою,Как многие кончают, – преступленьем.Он материнской ласки не знавал:Не у груди, под буркою согретый,Один провел младенческие леты;И ветер колыбель его качал,И месяц полуночи с ним играл!Он вырос меж землей и небесами,Не зная принужденья и забот;Привык он тучи видеть под ногами,А над собой один лазурный свод;И лишь орлы да скалы величавыС ним разделяли юные забавы.Он для великих создан был страстей,Он обладал пылающей душою,И бури юга отразились в нейСо всей своей ужасной красотою!..Но к русским послан он своим отцом,И с той поры известья нет об нем…

6 Горой от солнца заслоненный,Приют изгнанников смиренный,Между кизиловых деревАул рассыпан над рекою;Стоит отдельно каждый кров,В тени под дымной пеленою.Здесь в летний день, в полдневный жар,Когда с камней восходит пар,Толпа детей в траве играет,Черкес усталый отдыхает;Меж тем сидит его женаС работой в сакле одиноко,И песню грустную онаПоет о родине далекой:И облака родных небесВ мечтаньях видит уж черкес!Там луг душистей, день светлее!Роса перловая свежее;Там разноцветною дугой,Развеселясь, нередко дивы[51]На тучах строят мост красивый,Чтоб от одной скалы к другойПройти воздушною тропой;Там в первый раз, еще несмелый,На лук накладывал он стрелы…

7 Дни мчатся. Начался байран.[52]Везде веселье, ликованья;Мулла оставил алкоран,И не слыхать его призванья;Мечеть кругом освещена;Всю ночь над хладными скаламиОгни краснеют за огнями,Как над земными облакамиЗемные звезды; но луна,Когда на землю взор наводит,Себе соперниц не находит,И, одинокая, онаПо небесам в сиянье бродит!

8 Уж скачка кончена давно;Стрельба затихнула: темно.Вокруг огня, певцу внимая,Столпилась юность удалая,И старики седые в рядС немым вниманием стоят.На сером камне, безоружен,Сидит неведомый пришлец.Наряд войны ему не нужен;Он горд и беден: он певец!Дитя степей, любимец неба,Без злата он, но не без хлеба.Вот начинает: три струныУж забренчали под рукою,И живо, с дикой простотоюЗапел он песню старины.

Черкесская песня[53] Много дев у нас в горах;Ночь и звезды в их очах;С ними жить завидна доля,Но еще милее воля!Не женися, молодец,Слушайся меня:На те деньги, молодец,Ты купи коня!

* Кто жениться захотел,Тот худой избрал удел,С русским в бой он не поскачет:Отчего? – жена заплачет!Не женися, молодец,Слушайся меня:На те деньги, молодец,Ты купи коня!

* Не изменит добрый конь:С ним – и в воду и в огонь;Он, как вихрь, в степи широкой,С ним – всё близко, что далеко.Не женися, молодец,Слушайся меня:На те деньги, молодец,Ты купи коня!

10 Откуда шум? Кто эти двое?Толпа в молчанье раздалась.Нахмуря бровь, подходит князь,И рядом с ним лицо чужое.Три узденя за ними вслед.«Велик Алла и Магомет! –Воскликнул князь. – Сама могилаПокорна им! В стране чужойМой брат храним был их рукой:Вы узнаете ль Измаила?Между врагами он возрос,Но не признал он их святыни,И в наши синие пустыниОдну лишь ненависть принес!»

11 И по долине восклицаньяВосторга дикого гремят;Благословляя час свиданья,Вкруг Измаила стар и младТеснятся, шепчут; поднимаяНа плеча маленьких ребят,Их жены смуглые, зевая,На князя нового глядят.Где ж Росламбек, кумир народа?Где тот, кем славится свобода?Один, забыт, перед огнем,Поодаль, с пасмурным челом,Стоял он, жертва злой досады.Давно ли привлекал он самВсе помышления, все взгляды?Давно ли по его следамВся эта чернь шумя бежала?Давно ль, дивясь его делам,Их мать ребенку повторяла?И что же вышло? – Измаил,Врагов отечества служитель,Всю эту славу погубилСвоим приездом? – и властитель,Вчерашний гордый полубог,Вниманья черни бестолковойК себе привлечь уже не мог!Ей всё пленительно, что ново!«Простынет!» – мыслит Росламбек,Но если злобный человекУзнал уж зависть, то не можетСовсем забыть ее никак;Ее насмешливый призракИ днем и ночью дух тревожит.

12 Война!.. Знакомый людям звукС тех пор, как брат от братних рукПред алтарем погиб невинно…Гремя, через Кавказ пустынныйПромчался клик: война! Война!И пробудились племена.На смерть идут они охотно.Умолк аул, где беззаботноНедавно слушали певца;Оружья звон, движенье стана:Вот ныне песни молодца,Вот удовольствия байрана!..«Смотри, как всякий биться радЗа дело чести и свободы!..Так точно было в наши годы,Когда нас вел Ахмат-Булат!» –С улыбкой гордою шепталиМежду собою старики,Когда дорогой наблюдалиОтважных юношей полки;Пора! Кипят они досадой, –Что русских нет? – им крови надо!

13 Зима проходит; облакаСветлей летят по дальним сводам,В реке глядятся мимоходом;Но с гордым бешенством река,Крутясь, как змей, не отвечаетУлыбке неба своегоИ белых путников егоМеж тем упорно обгоняет.И ровны, прямы, как стена,По берегам темнеют горы;Их крутизна, их вышинаПленяют ум, пугают взоры.К вершинам их прицепленаНагими красными корнями,Кой-где кудрявая соснаСтоит печальна и одна,И часто мрачными мечтамиТревожит сердце: так поройВластитель, полубог земной,На пышном троне, окруженныйЛьстецов толпою униженной,Грустит о том, что одномуНа свете равных нет ему!

14 Завоевателю преградаПоложена в долине той;Из камней и дерев громадаАргуну давит под собой.К аулу нет пути иного;И мыслят горцы: «Враг лихой!Тебе могила уж готова!»Но прямо враг идет на них,И блеск орудий громовыхДалеко сквозь туман играет.И Росламбек совет сзывает;Он говорит: «В тиши ночнойМы нападем на их отряды,Как упадают водопадыВ долину сонную весной…Погибнут молча наши гости,И их разбросанные кости,Добыча вранов и волков,Сгниют, лишенные гробов.Меж тем с боязнию лукавойНачнем о мире договор,И втайне местию кровавойОмоем долгий наш позор».

15 Согласны все на подвиг ратный,Но не согласен Измаил.Взмахнул он шашкою булатнойИ шумно с места он вскочил;Окинул вмиг летучим взглядомОн узденей, сидевших рядом,И, опустивши свой булат,Так отвечает брату брат:«Я не разбойник потаенный;Я видеть, видеть кровь люблю;Хочу, чтоб мною пораженныйЗнал руку грозную мою!Как ты, я русских ненавижу,И даже более, чем ты;Но под покровом темнотыЯ чести князя не унижу!Иную месть родной стране,Иную славу надо мне!..»И поединка ожидалиМеж братьев молча уздени;Не смели тронуться они.Он вышел – все еще молчали!..

16 Ужасна ты, гора Шайтан,Пустыни старый великан;Тебя злой дух, гласит преданье,Построил дерзостной рукой,Чтоб хоть на миг свое изгнаньеЗабыть меж небом и землей.Здесь, три столетья очарован,Он тяжкой цепью был прикован,[54]Когда надменный с новых скалСтрелой пророку угрожал.Как буркой, ельником покрыта,Соседних гор она черней.Тропинка желтая прорытаСлезой отчаянья по ней;Она ни мохом, ни кустамиНе зарастает никогда;Пестрея чудными следами,Она ведет… бог весть куда?Олень с ветвистыми рогами,Между высокими цветами,Одетый хмелем и плющом,Лежит полуобъятый сном;И вдруг знакомый лай он слышитИ чует близкого врага:Поднявши медленно рога,Минуту свежестью подышит,Росу с могучих плеч стряхнет,И вдруг одним прыжком махнетЧерез утес; и вот он мчится,Тернов колючих не боитсяИ хмель коварный грудью рвет:Но, вольный путь пересекая,Пред ним тропинка роковая…Никем не зримая рукаЦаря лесов остановляет,И он, как гибель ни близка,Свой прежний путь не продолжает!..

17 Кто ж под ужасною горойЗажег огонь сторожевой?Треща, краснея и сверкая,Кусты вокруг он озарил.На камень голову склоняя,Лежит поодаль Измаил:Его приверженцы хотелиИдти за ним – но не посмели!

18 Вот что ему родной готовил край?Сбылись мечты! Увидел он свой рай,Где мир так юн, природа так богата,Но люди, люди… что природа им?Едва успел обнять изгнанник брата,Уж клевета и зависть – всё над ним!Друзей улыбка, нежное свиданье,За что б другой творца благодарил,Всё то ему дается в наказанье;Но для терпенья ль создан Измаил?Бывают люди: чувства – им страданья;Причуда злой судьбы – их бытие;Чтоб самовластье показать свое,Она порой кидает их меж нами;Так, древле, в море кинул царь алмаз,Но гордый камень в свой урочный часЕму обратно отдан был волнами!И детям рока места в мире нет;Они его пугают жизнью новой,Они блеснут – и сгладится их след,Как в темной туче след стрелы громовой.Толпа дивится часто их уму,Но чаще обвиняет, потому,Что в море бед, как вихри их ни носят,Они пособий от рабов не просят;Хотят их превзойти в добре и зле,И власти знак на гордом их челе.

19 «Бессмысленный! Зачем отвергнул тыСлова любви, моленья красоты?Зачем, когда так долго с ней сражался,Своей судьбы ты детски испугался?Всё прежнее, незнаемый молвой,Ты б мог забыть близ Зары молодой,Забыть людей близ ангела в пустыне,Ты б мог любить, но не хотел! – и нынеКартины счастья живо пред тобойПроходят укоряющей толпой;Ты жмешь ей руку, грудь ее <и> плечиЦелуешь в упоенье; ласки, речи,Исполненные счастья и любви,Ты чувствуешь, ты слышишь; образ милый,Волшебный взор – всё пред тобой, как былоЕще недавно; все мечты твоиТак вероятны, что душа боится,Не веря им, вторично ошибиться!А чем ты это счастье заменил?» –Перед огнем так думал Измаил.Вдруг выстрел, два и много! – он вскочил,И слушает, – но всё утихло снова.И говорит он: «Это сон больного!»

20 Души волненьем утомлен,Опять на землю князь ложится;Трещит огонь, и дым клубится, –И что же? – призрак видит он!Перед огнем стоит спокоен,На саблю опершись рукой,В фуражке белой русский воин,Печальный, бледный и худой.Спросить хотелось Измаилу,Зачем оставил он могилу!И свет дрожащего огня,Упав на смуглые ланиты,Черкесу придал вид сердитый:«Чего ты хочешь от меня?» –«Гостеприимства и защиты! –Пришлец бесстрашно отвечал, –Свой путь в горах я потерял,Черкесы вслед за мной спешилиИ казаков моих убили,И верный конь под мною пал!Спасти, убить врага ночногоРавно ты можешь! Не боюсьЯ смерти: грудь моя готова.Твоей я чести предаюсь!» –«Ты прав; на честь мою надейся!Вот мой огонь: садись и грейся».

21 Тиха, прозрачна ночь была,Светила на небе блистали,Луна за облаком спала,Но люди ей не подражали.Перед огнем враги сидят,Хранят молчанье и не спят.Черты пришельца возбуждалиУ князя новые мечты,Они ему напоминалиДавно знакомые черты;То не игра воображенья.Он должен разрешить сомненья…И так пришельцу говорилНетерпеливый Измаил:«Ты молод, вижу я! За славойПривыкнув гнаться, ты забыл,Что славы нет в войне кровавойС необразованной толпой!За что завистливой рукойВы возмутили нашу долю?За то, что бедны мы, и волюИ степь свою не отдадимЗа злато роскоши нарядной;За то, что мы боготворим,Что презираете вы хладно!Не бойся, говори смелей:Зачем ты нас возненавидел,Какою грубостью своейПростой народ тебя обидел?»

22 «Ты ошибаешься, черкес! –С улыбкой русский отвечает, –Поверь: меня, как вас, пленяетИ водопад, и темный лес;С восторгом ваши льды я вижу,Встречая пышную зарю,И ваше племя я люблю:Но одного я ненавижу!Черкес он родом, не душой,Ни в чем, ни в чем не схож с тобой!Себе иль князю ИзмаилуКлялся я здесь найти могилу…К чему опять ты мрачный взорМохнатой шапкой закрываешь?Твое молчанье мне укор;Но выслушай, ты всё узнаешь…И сам досадой запылаешь…

23 «Ты знаешь, верно, что служилВ российском войске Измаил;Но, образованный, меж намиРодными бредил он полями,И всё черкес в нем виден был.В пирах и битвах отличалсяОн перед всеми! Томный взглядВосточной негой отзывался:Для наших женщин он был яд!Воспламенив их вображенье,Повелевал он без труда,И за проступок наслажденьеНе почитал он никогда;Не знаю – было то презреньеК законам стороны чужойИли испорченные чувства!..Любовью женщин, их тоскойОн веселился, как игрой;Но избежать его искусстваНе удалося ни одной.

24 «Черкес! Видал я здесь прекрасныхСвободы нежных дочерей,Но не сравню их взоров страстныхС приветом северных очей.Ты не любил! – ни слов опасных,Ни уст волшебных не знавал;Кудрями девы золотымиТы в упоенье не играл,Ты клятвам страсти не внимал,И не был ты обманут ими!Но я любил! Судьба меняБлестящей радугой манила,Невольно к бездне подводила…И ждал я счастливого дня!Своей невестой дорогоюЯ смел уж ангела назвать,Невинным ласкам отвечатьИ с райской девой забывать,Что рая нет уж под луною.И вдруг ударил страшный час,Причина долголетней муки;Призыв войны, отчизны глас,Раздался вестником разлуки.Как дым рассеялись мечты!Тот день я буду помнить вечно…Черкес! Черкес! Ни с кем, конечно,Ни с кем не расставался ты!

25 «В то время Измаил случайноНевесту увидал моюИ страстью запылал он тайно!Меж тем как в дальнем я краюИскал в боях конца иль славы,Сластолюбивый и лукавый,Он сердце девы молодойОпутал сетью роковой.Как он умел слезой притворнойК себе доверенность вселять!Насмешкой – скромность побеждатьИ, побеждая, вид покорныйХранить; иль весь огонь страстейМгновенно открывать пред ней!Он очертил волшебным кругомЕе желанья; ведал он,Что быть не мог ее супругом,Что разделял их наш закон,И обольщенная упалаНа грудь убийцы своего!Кроме любви, она не знала,Она не знала ничего…

26 «Но скоро скуку пресыщеньяПостиг виновный Измаил!Таиться не было терпенья,Когда погас минутный пыл.Оставил жертву обольстительИ удалился в край родной,Забыл, что есть на небе мститель,А на земле еще другой!Моя рука его отыщетВ толпе, в лесах, в степи пустой,И казни грозный меч просвищетНад непреклонной головой;Пусть лик одежда изменяет:Не взор – душа врага узнает!

27 «Черкес, ты понял, вижу я,Как справедлива месть моя!Уж на устах твоих проклятья!Ты, внемля, вздрагивал не раз…О, если б мог пересказать я,Изобразить ужасный час,Когда прелестное созданьеЯ в униженье увидалИ безотчетное страданьеВ глазах увядших прочитал!Она рассудок потеряла;Рядилась, пела <и> плясала,Иль сидя молча у окна,По целым дням, как бы не зная,Что изменил он ей, вздыхая,Ждала изменника она.Вся жизнь погибшей девы милойОстановилась на былом;Ее безумье даже былоЛюбовь к нему и мысль об нем…Какой душе не знал он цену!..» –И долго русский говорилПро месть, про счастье, про измену:Его не слушал Измаил.Лишь знает он да бог единый,Что под спокойною личинойТогда происходило в нем.Стеснив дыханье, вверх лицом(Хоть сердце гордое и взглядыНе ждали от небес отрады)Лежал он на земле сырой,Как та земля, и мрачный и немой!

28 Видали ль вы, как хищные и злые,К оставленному трупу в тихий долСлетаются наследники земные,Могильный ворон, коршун и орел?Так есть мгновенья, краткие мгновенья,Когда, столпясь, все адские мученьяСлетаются на сердце – и грызут!Века печали стоят тех минут.Лишь дунет вихрь – и сломится лилея;Таков с душой кто слабою рожден,Не вынесет минут подобных он;Но мощный ум, крепясь и каменея,Их превращает в пытку Прометея!Не сгладит время их глубокий след:Всё в мире есть – забвенья только нет!

29 Светает. Горы снеговыеНа небосклоне голубомЗубцы подъемлют золотые;Слилися с утренним лучомКрая волнистого тумана,И на верху горы ШайтанаОгонь, стыдясь перед зарей,Бледнеет – тихо приподнялся,Как перед смертию больной,Угрюмый князь с земли сырой.Казалось, вспомнить он старалсяРассказ ужасный и желалСебя уверить он, что спал;Желал бы счесть он всё мечтою…И по челу провел рукою;Но грусть жестокий властелин!С чела не сгладил он морщин.

30 Он встал, он хочет непременноПришельцу быть проводником.Не зная думать что о нем,Согласен юноша смущенный.Идут они глухим путем,Но их тревожит всё: то птицаИз-под ноги у них вспорхнет,То краснобокая лисицаВ кусты цветущие нырнет.Они всё ниже, ниже сходятИ рук от сабель не отводят.Через опасный переходСпешат нагнувшись, без оглядки;И вновь на холм крутой взошли,И цепью русские палатки,Как на ночлеге журавли,Белеют смутно уж вдали!Тогда черкес остановился,За руку путника схватил,И кто бы, кто не удивился?По-русски с ним заговорил.

31 «Прощай! Ты можешь безопасноТеперь идти в шатры свои;Но, если веришь мне, напрасноТы хочешь потопить в кровиСвою печаль! Страшись, быть может,Раскаянье прибавишь к ней.Болезни этой не поможетНи кровь врага, ни речь друзей!Напрасно здесь, в краю далеком,Ты губишь прелесть юных дней;Нет, не достать вражде твоейГлавы, постигнутой уж роком!Он палачам судей земныхНе уступает жертв своих!Твоя б рука не устрашилаТого, кто борется с судьбой:Ты худо знаешь Измаила;Смотри ж, он здесь перед тобой!»И с видом гордого презреньяОтвета князь не ожидал;Он скрылся меж уступов скал –И долго русский без движенья,Один, как вкопанный, стоял.

32 Меж тем, перед горой ШайтаномРасположась военным станом,Толпа черкесов удалыхСидела вкруг огней своих;Они любили Измаила,С ним вместе слава иль могила –Им всё равно! Лишь только б с ним!Но не могла б судьба однимИ нежным чувством меж собоюСковать людей с умом простымИ с беспокойною душою:Их всех обидел Росламбек!(Таков повсюду человек.)

33 Сидят наездники беспечно,Курят турецкий свой табакИ князя ждут они: «Конечно,Когда исчезнет ночи мрак,Он к нам сойдет; и взор орлиныйСмирит враждебные дружины,И вздрогнут перед ним они,Как Росламбек и уздени!»Так, песню воли напевая,Шептала шайка удалая.

34 Безмолвно, грустно, в стороне,Подняв глаза свои к луне,Подруге дум любви мятежной,Прекрасный юноша стоял, –Цветок для смерти слишком нежный!Он также Измаила ждал,Но не беспечно. Трепет тайныйПорывам сердца изменял,И вздох тяжелый, не случайный,Не раз из груди вылетал;И он явился к Измаилу,Чтоб разделить с ним – хоть могилу!Увы! Такая ли рукаВ куски изрубит казака?Такой ли взор, стыдливый, скромный,Глядит на мир, чтоб видеть кровь?Зачем он здесь, и, ночью темной,Лицом прелестный, как любовь,Один в кругу черкесов праздных,Жестоких, буйных, безобразных?Хотя страшился он сказать,Нетрудно было б отгадать,Когда б… но сердце, чем моложе,Тем боязливее, тем строжеХранит причину от людейСвоих надежд, своих страстей.И тайна юного Селима,Чуждаясь уст, ланит, очей,От любопытных, как от змей,В груди сокрылась невредима!

Часть третья