Владимир Набоков - Стихотворения Страница 21

64. «Как пахнет липой и сиренью…»

Как пахнет липой и сиренью,как золотеет серп луны!Неторопливо, тень за тенью,подходят сумерки весны.Я возвращаюсь, молодею,мне прошлого не превозмочь!Вплывает в узкую аллеюнезабываемая ночь.И в полутьме, — то завлекая,то отступая, веешь вновь,ты — призрак северного мая,ты — отроческая любовь!И памятному сновиденьюя предаюсь средь тишины…Как пахнет липой и сиренью,как золотеет серп луны!

65. ЛЕСТНИЦА{*}

Ты — лестница в большом, туманном доме. Тыустало вьешься вверх средь мягкой темноты:огонь искусственный — и то ты редко видишь.Но знаю — ты живешь, ты любишь, ненавидишь,ты бережешь следы бесчисленных шагов:уродливых сапог и легких башмачков,калош воркующих и валенок бесшумных,подошв изношенных, но быстрых, неразумных,широких, добрых ног и узких, злых ступней…О да! Уверен я: в тиши сырых ночей,кряхтя и охая, ты робко оживаешь,и вспомнить силишься, и точно повторяешьвсех слышанных шагов запечатленный звук:прыжки младенчества и палки деда стук,стремительную трель поспешности любовной,дрожь нисходящую отчаянья, и ровныйшаг равнодушия, шаг немощи скупой,мечтательности шаг, взволнованный, слепой,— всегда теряющий две или три ступени —и поступь важную самодовольной лени,и торопливый бег вседневного труда…Не позабудешь ты — я знаю — никогда,и звон моих шагов… Как, разве в самом делеони — веселые — там некогда звенели?А луч, по косяку взбегающий впотьмах,а шелест шелковый, а поцелуй в дверях?Да — сердце верило, да — было небо сине…Над ручкой медною — другое имя ныне,и сам скитаюсь я в далекой стороне.Но ты, о лестница, в полночной тишинебеседуешь с былым. Твои перила помнят,как я покинул блеск еще манящих комнати как в последний раз я по тебе сходил;как с осторожностью преступника закрылодну, другую дверь и в сумрак ночи снежнойтаинственно ушел — свободный, безнадежный.

66. «Забудешь ты меня, как эту ночь забудешь…»

Забудешь ты меня, как эту ночь забудешь,как черный этот сад, и дальний плеск волны,и в небе облачном зеркальный блеск луны…Но — думается мне — ты счастлива не будешь.Быть может, я не прав. Я только ведь поэт;непостоянный друг печали мимолетнойи краткой радости, мечтатель беззаботный,художник, любящий равно и мрак и свет.Но ясновиденье подобно вдохновенью:прозреньем окрылен тревожный голос мой!Вот почему твой путь и ясный и прямойтуманю наперед пророческою тенью.Предсказываю я: ты будешь мирно жить,как вдруг о пламенном в тебе тоска проснется,но, — видишь ли, — другой тех звезд и не коснется,которыми тебя моту я окружить!

67. ОЗЕРО

Взгляни на озеро: ни солнце, ни звезда,ни мощные дубы, ни тонкая осока —хоть отражаются так ярко, так глубоко —не оставляют в нем следа.

Взгляни и в душу мне: как трепетно, как яснов ней повторяются виденья бытия!Как в ней печаль темна, как радость в ней                                               прекрасна…         — и как спокоен я!

68. «О чем я думаю? О падающих звездах…»

О чем я думаю? О падающих звездах…Гляди, вон там одна, беззвучная, как дух,алмазною стезей прорезывает воздух,        и вот уж путь ее — потух…

Не спрашивай меня, куда звезда скатилась.О, я тебя молю, безмолвствуй, не дыши!Я чувствую — она лучисто раздробилась        на глубине моей души.

69. «И видел я: стемнели неба своды…»{*}

(Евангелие Иакова Еврея гл. XVIII.)

И видел я: стемнели неба своды,и облака прервали свой полет,и времени остановился ход…Всё замерло. Реки умолкли воды.Седой туман сошел на берега,и, наклонив над влагою рога,козлы не пили. Стадо на откосахне двигалось. Пастух, поднявши посох,оцепенел с простертою рукой,взор устремляя ввысь; а над рекой,над рощей пальм, вершины опустившиххоть воздух был бестрепетен и нем —повисли птицы на крылах застывших.Всё замерло. Ждал чутко Вифлеем…

И вдруг в листве проснулся чудный ропот,и стая птиц звенящая взвилась,и прозвучал копыт веселый топот,и водных струй послышался мне шепот,и пастуха вдруг песня раздалась!А вдалеке, развея сумрак серый,как некий Крест, — божественно-светла,звезда зажглась над вспыхнувшей пещерой,где в этот миг Мария родила.

70. СОЛНЦЕ БЕССОННЫХ

Sun of the Sleepless{*}

(Из Байрона)

Печальная звезда, бессонных солнце! Тыуказываешь мрак, но этой темнотытвой луч трепещущий, далекий, — не рассеет.С тобою я сравню воспоминаний свет,мерцанье прошлого, — иных, счастливых лет, —дрожащее во мгле; ведь, как и ты, не греетпримеченный тоской бессильный огонек, —лучист, но холоден, отчетлив, но далек…

71. ЛУННАЯ НОЧЬ

Поляны окропил холодный свет луны.Чернеющая тень и пятна белизнызастыли на песке. В небесное сияньевершиной вырезной уходит кипарис.Немой и стройный сад похож на изваянье.Жемчужною дугой над розами повисфонтан, журчащий там, где сада все дорогисоединяются. Его спокойный плескнапоминает мне размер сонета строгий;и ритма четкого исполнен лунный блеск.Он всюду — на траве, на розах, над фонтаном, —бестрепетный; а там, в аллее, вдалеке,тень черная листвы дробится на песке,и платье девушки, стоящей под каштаном,белеет, как платок на шахматной доске…

72. БОЛЬШАЯ МЕДВЕДИЦА{*}

Был грозен волн полночный рев..Семь девушек на взморье ждалиневозвратившихся челнови, руки заломив, рыдали.

Семь звездочек в суровой мгленад рыбаками четко всталии указали путь к земле…

73. «Вдали от берега, в мерцании морском…»

Вдали от берега, в мерцании морском,я жадной глубиной был сладостно влеком.Я видел небосвод сквозь пену золотую,дрожащий серп луны, звезду одну, другую…Тускнел далекий свет, я медленно тонул.Манил из глубины какой-то чудный гул.В волшебном сумраке мой призрак отражался.В блестящий траур волн я тихо погружался.

74. ПОЭТ{*}

Среди обугленных развалин,средь унизительных могил, —не безнадежен, не печален,но полон жизни, полон сил, —

с моею музою незримойтак беззаботно я брожуи с радостью неизъяснимойна небо ясное гляжу.

Я над собою солнце вижуи сладостные слезы лью,и никого я не обижу,и никого не полюблю.

Иное счастье мне доступно,я предаюсь иной тоске,а всё, что жалко иль преступно,осталось где-то вдалеке.

Там занимаются пожары,там, сполохами окружен,мир сотрясается, и старыйпереступается закон.

Там опьяневшие народыведет безумие само, —и вот на чучеле свободыбессменной пошлости клеймо.

Я в стороне. Молюсь, ликую,и ничего не надо мне,когда вселенную я чуюв своей душевной глубине.

То я беседую с волнами,то с ветром, с птицей уношусьи со святыми небесамимечтами чистыми делюсь.

75. ЖУРАВЛИ