Анна Брэдстрит - Поэзия США Страница 21

ПРЕРИИ

© Перевод М. Зенкевич

Вот где приволье дикое: на этихЛугах некошеных и безграничных,В английском языке им нет названья, —То прерии. Я в первый раз их вижу,Свободней дышит грудь, и взор паритВ просторах бесконечных. Словно волныХолмы зеленые стремятся вдаль,Как океан, в своей нежнейшей зыбиОстановившийся и отвердевшийНавеки неподвижно. Неподвижно?Нет, он раскован снова. ОблакаПроносятся над ним, скользя тенями,Волнистая поверхность всколыхнулась,Ложбины темные скользят воследЗа светлыми гребнями. Ветры Юга!Вы золотые, алые цветыКолышете и сокола в пареньеШирококрылого несете в небе.Резвились вы средь мексиканских пальмИ лоз Техаса, серебрили рябьюИсточники Соноры, что стекаютВ Великий океан, — вы овевали льТакой, как этот, благодатный край?Он создан не трудами человека —Та сила, что воздвигла небосвод,Вспахала зыбь холмов, посеяв травы,И насадила островками рощиС живою изгородью перелесков,А пол в величественном храме небаУсыпала несметными цветами,Соперниками звезд! Здесь небесаСклоняются к земле как будто ближе,Нежнее и любовнее, чем там,Над нашими восточными холмами.Когда мой конь среди травы высокойСтупает, раздвигая стебли грудью,То стук глухой его копыт кощунствомМне кажется. Я думаю о тех,Чей прах он попирает. Где могилыНарода древнего? Быть может, прахСтепных лугов одушевлен был жизнью,Горел страстями? Пусть дадут ответКурганы, озирающие рекиИ темные дубовые леса.Давно исчезнувший народ когда-тоВоздвиг их; медленно в труде упорномОн кропотливо землю насыпал,А в это время греки вырубалиПентеликонский мрамор, воздвигаяБлестящий Парфенон. Просторы прерийДавали жатву, здесь стада паслись,И может быть, как буйвол, и бизонСклонялся под ярмом мохнатой выей.Журчал в пустыне гул трудолюбивый,А вечером влюбленных воркованьеНа языке исчезнувшем и звукиПричудливых и древних инструментовПо ветру разносились. Но пришелВоинственный охотник краснокожий —И сгинули строители курганов.Безмолвие столетий водворилосьНа месте их селений. Волк койотОхотится в лугах, его нораВ траве зияет. Землю роет сусликНа месте шумных улиц. Все исчезло.Все — кроме их курганов надмогильных,Их алтарей неведомым богамИ насыпей высоких для защитыОт вражеских набегов, но валыСвирепый враг телами осажденныхУсеивал и брал их города.На груды трупов бурой стаей грифыСадились и, пируя без боязни,Никем не вспугнутые, отъедались.И лишь случайно спасшийся беглец,Скрывавшийся по зарослям в болотах,Смерть одиночеству предпочитая,Сдавался наконец своим врагам.Великодушие торжествовало,И пленника с приветствием сажалиС вождями рядом, и себе женуСредь девушек он выбирал и скороКак будто забывал, но втайне помнилЖену любимую, детей-малюток,Погибших средь резни со всем народом.Так все живущее меняет формы,Они рождаются, цветут и гибнут,Когда божественное дуновеньеКоснется их, наполнит и покинет.И краснокожие ушли отсюда,Отыскивая у Скалистых горПриволье для охот. Бобры плотинНе строят здесь, но там, у вод зеркальных,Где человека белого лицоЕще не отразилось, у истоковМиссури, Орегона, воздвигаютСвои Венеции. Уже бизоныЗдесь не пасутся. За десятки мильОт дыма самой дальней из стоянокМногоголовые стада их бродят,Копытным громом сотрясая землю, —Я видел у воды их давний след.

Но все ж кишит повсюду жизнь в пустыне.Летают над цветами мириадыТаких же разноцветных насекомых,И птицы не боятся человека,И ящерицы пестрые скользят.При приближении моем оленьРогами рассекает чащу. Пчелы,Опередившие переселенцев,Их перевезших через океан,Гуденьем наполняют знойный воздухИ прячут дикий мед в дупле дубовом,Как в золотой далекий век. ВнимаяИх шуму домовитому, я слышуГул отдаленный многолюдных толп,Спешащих заселить пустыни прерий.Я слышу смех детей, и перекличкуДевичьих голосов, и гимн субботнийТоржественный, мычанье тучных стад,И шелест шелковый колосьев спелыхНа бурых бороздах. Но вдруг подулГорячий ветер и спугнул виденье,И снова я в пустыне одинок.

ДРЕВНОСТЬ СВОБОДЫ

© Перевод Э. Шапиро

Здесь мир дубрав и сучковатых сосен,Поросших мхом зеленовато-серым;Здесь в землю не вгрызались лезвияЛопат. Никем не сеяны, цветыНе сорванными гибнут здесь. И сладкоМне тут бродить, следя за стайкой птиц,Игрою белок, быстрыми ручьямиИ ветерком, порхающим в листвеИ доносящим запах кедров, густоУсеянных плодами голубыми…В той мирной сени — первозданной, древней —Дорогой лет мои уходят мыслиК тем дням, когда свобода родилась.

О вольность! Вовсе непохожа тыНа юную, мечтательную девуС волной кудрей, струящихся на плечиИз-под фригийской шапочки. ВенчалХозяин ею римского раба,Даря ему свободу. Ты воитель,Вооруженный до зубов, держащийВ одной руке широкий щит, в другой —Тяжелый меч. И все же так прекрасенТвой лоб крутой, отмеченный следамиМинувших войн! В твоих могучих мышцахКипенье силы. Молнией и громомТебя испепелить пыталась власть;Но жизни, данной небом, не убить;Власть вырыла сырые подземелья,И сотни прокопченных кузнецовТебе ковали цепь. Когда ж победуВраг предвкушал, оковы содрогнулись —И рухнула темница; ввысь тогдаВзметнулась ты, как пламя над соломой,Бросая клич народам, и ответныйИх слышишь крик — и враг бежит, бледнея.

Ты не созданье рук людских, Свобода:Была с людьми ты вместе рождена.Когда еще их мало было в мире,Ты им пасла стада, открыла звезды,Ты научила петь простой тростник.С людьми бок о бок в непролазных чащахТы воевала против их врагов:Волков и рысей; и на горном склоне,Размякшем от потопа, с ними тыВзрыхляла борозду. И тирания,Твой гнусный враг, хотя почтенный с виду,Сединами давно посеребренный,Поздней тебя рожден, и потому,Встречая вызов мудрых глаз твоих,Дрожит в своей твердыне узурпатор.С годами ты становишься сильней,А враг, дряхлея, будет все коварней:Тебе, беспечной, сотни западнейРасставит он и в дряхлые ладониЗахлопает, сзывая из засадыОрду врагов твоих. Пошлет он такжеКоварных обольстителей пленятьТвой чистый взор; он им внушит слова,Чтоб чаровать твой слух; его холопыМеж тем украдкою стальные петлиНакинут на тебя — и ты в оковах;Иль на руки твои наденут цепи,Запрятанные в четки. Нет, Свобода,Еще не пробил час сложить доспехиИ меч отбросить твой; еще не времяЗабыться сном; в засаде хитрый враг.Стой до конца, рази его, покудаНе будет новой тверди и небес.Но ты могла б немного отдохнутьОт грохота, от алчности людской;Тебя зовут задумчивые рощи,Что были молоды в те дни, когдаЕще никто земли не осквернял,И даже мох на скалах был зеленым,И мир благословлял твое рожденье.

СМЕРТЬ ЦВЕТОВ

© Перевод Э. Шапиро

Приходит осени пора, печальней нет в году,Когда луга черны, когда ветра сулят беду.Засыпан до краев овраг умершею листвой,Разносит ветер по полям свой безутешный вой.Давно покинули дрозды лесов густую сень,Лишь вороны с ветвей нагих в тоске кричат весь день.

Где россыпь нежная цветов, душистых, золотых?Где капли утренней росы, сверкавшие на них?Теперь в сырых могилах спят увядшие цветы,В постелях траурных, где сон найдем и я и ты.Дождь поливает ледяной их много дней подряд,Но не вернет ноябрьский дождь цветов полей назад.

Давно нет ландышей в лесу, фиалки отцвели,Шиповник, зноем истомлен, давно лежит в пыли.А нежных астр и хризантем печальные цветыСтоят в сиянии своей осенней красоты,Пока, как саван, белый снег не упадет с небес, —И безутешная печаль оденет дол и лес.

Но солнце принесет с собой дыхание тепла,Покинут зимние жилье и белка и пчела.Орехов падающих звук услышим мы сквозь сон,И будет дымным светом пруд уснувший озарен.Напрасно станет ветерок из теплых южных странИскать цветы, чей аромат в жару был слишком прян.

И вновь я думаю о ней, умершей так давно,И ветви голые, грустя, кивают мне в окно.С деревьев падала листва в осенней полумгле,Когда могилу мы в сырой ей вырыли земле.Но о подруге юных дней не надо нам скорбеть:Ей было суждено судьбой с цветами умереть.

НАДПИСЬ ПЕРЕД ВХОДОМ В ЛЕС