Алексей Лозина-Лозинский - Противоречия: Собрание стихотворений Страница 21

«В моей душе, и сумрачной, и ждущей…»

В моей душе, и сумрачной, и ждущей,Всходило солнце раз, когда-то был рассвет,Листва мечты, весенней и цветущей,Затрепетала вся его лучам в ответ,И я, сквозь тьму долин и тающий туман,Уж видел острова, лазурный океан…

В моей душе, исполненной сомненья,Неумолимо гас загадочный закат.Я молча ждал последние мгновеньяИ вечной ночи я мучительно был рад.Последний луч, как меч, взметнулся и пропал,И с криком рвущимся Avaykn я упал.

Но кто ж мой склеп в душе недвижно-чернойТеперь вдруг превратил в ликующий чертог,Поставил яств и в суете позорнойКто эти жалкие фонарики зажег?Зачем, хихикая, какой-то низкий гномРаспоряжается в святилище моем?

Какая чернь среди гробов толпится,Вокруг фонариков и пляшет и поет?Ведь солнца нет! Кто ж, всё забыв, миритьсяМне с огоньком советы подает?О нет, смеетесь вы! Я не приму ваш дар…Гасите же огни иль я зажгу пожар!

МАКИ

Цветы в саду взрастаю яИ не срываю – мне их жалко.Белеет лилия моя,Как непорочная весталка,Трепещет роза, страсть тая,И Гретхен, милая фиалка…

Я вижу символы в растеньи,Зову цветы по именам,В их солнца нежном вожделеньи,В их переменчивом цветеньиИщу сравнений к тем годам,Что не вернутся больше к нам.

Но есть цветы, что я срываю;Срываю раньше, чем ониУвидят красочные дни;Бутоны рву и раздеваюИ листья тонко расправляю –То маки. Маки, как огни…

Я не ращу их; зорко окоЗавидит всюду те цветы.Растить их было бы жестоко:О, приглядись, увидишь ты –Они ярки красой порока,Они прекрасны и пусты.

Пусть гибнут маки, гибнут рано.Недобры маки: средь бурьянаОни растут, где пыль и сор,И стройность тонкого их станаИ лихорадочный уборДругих цветов волнуют взор.

И если мак, еще не живший,Насильно листья распустивший,Так молод, болен, ярок, смят,Впивает свет и смерти яд,Я, молодой и не любивший,Я рад.

«Два лица у всех нас в мире…»

Два лица у всех нас в мире,Все, как Янус, мы живем;Мы в толпе, в труде, на пире,Знаем всё, всё нипочем.

А одни – двуликий ЯнусВиден обликом другим:Ignoramus! Ignoramus! –Мы тогда себе твердим.

СРЕДИ КНИГ

Как Фауст, когда-то здесь я, веривший в познанье,И философию, и физику постиг.Ты видела мое прилежное старанье,О, библиотека прочувствованных книг…

Мои друзья – Панург и злобный Мефистофель –Со мной шептались здесь, что жизнь есть суета;Здесь загляделся я на четкий, умный профильХриста, когда-то где-то жившего Христа…

И то Его глазам, то этим двум безбожнымИ «да» я говорил, и говорил я «нет»,И стал угрюмым я, и злым, и осторожным…Моим любимцем был тогда один Гамлет.

Безумный, милый принц. Как твой, мой голос горек,И я на кладбище: средь книг – среди могил,Я роюсь в прахе их, твердя – о бедный Иорик, –Я, как и ты, один, задумчив и без сил…

Открою наугад… Ах, этот томик черныйМне много осветил печальным светом в мгле.«Как гнусны, как безумны, как позорныДеянья человека на земле»…

III

УСТАЛОЕ

О, смерть! О, нежный друг!

Зачем в твои чертоги

Не устремятся вдруг

И земнородные, и боги?

Ф. Сологуб

«Взирает вдаль измученный…»

Взирает вдаль измученныйПаломник знойных стран,Там цепью шел навьюченныйВерблюдов караван.

Прошел. Пуста пространная,Немая даль… СтолбомКлубится пыль песчанаяТам где-то, над холмом…

И душит всё томительный,Тяжелый, мертвый зной,Как поцелуй – мучительный,Как яркий цвет – больной…

ИЗ ДНЕВНИКА

И надо мною одиночество

Возносит огненную плеть

За то, что древнее пророчество

Мне суждено преодолеть.

Гумилев. Жемчуга

1. «Всё та же жизнь и дни всё дольше…»

Всё та же жизнь и дни всё дольше.Окурки, книги, мыслей бред,Листы стихов… К несчастью, большеЯ не обманываюсь. Нет.

Я тишь люблю. Лишь ночь настанет,Без грани мысль. Декарт, Платон…Я к ним привык: мне ночью сна нет,А жизнь моя – какой-то сон…

2. «Мы все одной мыслью страдаем…»

Мы все одной мыслью страдаем,(Но я разболтаю секрет)И сами себя уверяемЧто нету ее, ее нет!

Но мысль та растет неустанно,Тем больше, чем старше года:Неправда ль, нам странно, нам странно,Что мы существуем? Ведь да?

3. «Ты любишь, юноша, своих раздумий смену…»

Ты любишь, юноша, своих раздумий смену,Ты любишь, юноша, томов вечерних тишь?Когда придет пора – ты выйдешь на арену…Мысль, ты преклонишься, замолишь, замолчишь.

4. «Слеп – кто в своем, кто не ломался…»

Слеп – кто в своем, кто не ломался,Кто не познал, как это мало.Что только их не забавляло…Кто среди них не почитался…

Тот же, кто в высь дерзко прорвется –Ах, перед Всем тот не окрепнет:Или умрет, или согнется…Зрячий на миг тоже ослепнет.

5. «Вот Кант, книги Маркса, Бэкона…»

Вот Кант, книги Маркса, Бэкона,«Ад» Данте, Риг-Веда, Паскаль,Вот «Всё – суета» Соломона…Продать вас нет силы, а жаль.

Ведь мир пренебрег вашим даром:Кто ж ищет причин естества?Здесь все были сказаны даромВеликие к людям слова…

А я, я на душу веригиСковал и ношу много лет –Гигантскую ложь нашей книгиО жизни, которой ведь нет?

6. «Расплываясь, смотрят в окна…»

Расплываясь, смотрят в окнаТускло с улицы огни…Словно длинные волокна,Убегают фонари.

Видно много мне туманных,Как видения ночей,Неочерченных и странных,Исчезающих людей.

Так, так, так, – часы считают…Конки, люди и огниВ даль и темень убегают,Будто нашей жизни дни…

7. «Я всё забыл и дням забыл я счет…»

Посв. С. М. Арамянц

Я всё забыл и дням забыл я счет,Расстался я, свистя, с исканьем и сомненьем.Пускай прошедшее мое пройдет,Совсем, совсем пройдет с мечтой и утомленьем.

Святыня – жизнь? Иль наслаждений срок?Кто знает! Тайна – всё, но, значит, всё известно…Я был дурен… Но ведь везде порок,А в зле быть хуже всех, о, это даже лестно!

И путь другим избрал и я своим,Чтоб жить среди людей с насмешкой наглой лестиИ с пошлостью, и понятой другим,И всё ж прощенною за недостатком чести.

Но вечером мне больно, как всегда,Когда я остаюсь вне суеты и взоров,И мучит вновь далекая звездаИзменою труду и ложью разговоров.

«Снова мир наивный…»