Валерий Брюсов - Том 3. Стихотворения 1918-1924 Страница 21

18 апреля 1922

Чуть сквозь улыбку

Над картой Европы 1922 г

Встарь исчерченная картаБлещет в красках новизны —От былых Столбов МелькартаДо Колхидской крутизны.

Кто зигзаги да разводыРисовал здесь набело?Словно временем на сводыСотню трещин навело.

Или призрачны сединыПраарийских стариков,И напрасно стяг единыйПодымался в гарь веков?

Там, где гений АлександраВ общий остров единилКрай Перикла, край Лисандра,Царства Мидий, древний Нил?

Там, где гордость Газдрубала,Словно молотом хрусталь,Беспощадно разрубалаРима пламенная сталь?

Там, где папы громоздилиВновь на Оссу Пелион?Там, где огненных идиллийБыл творцом Наполеон?

Где мечты? Везде пределы,Каждый с каждым снова враг;Голубь мира поседелыйБрошен был весной в овраг.

Это — Крон седобородыйГоворит веками нам:Суждено спаять народыТолько красным знаменам.

26 марта 1922

Перед съездом в Генуе

Перед съездом в ГенуеСпоры, что вино:Риму ль, Карфагену лиЛавровый венок?

А в Москве — воскресный звонВсех церквей нэпо:В центре всюду — «Трест und Sohn»[9],С краю — «Mon repos».

Жизнь не остановится,Все спешит, бежит;Не она виновница,Если жмут межи.

Крикнуть бы при случае:«Друг, остановись!Заключи-ка лучшееВ малый парадис!»

Солнце — на экваторе…Но, где мы вдвоем,Холоден, как в атрии,Ровный водоем;

И пускай в Аляске войВихрей у могил, —Ты улыбкой ласковойСолнцу помоги!

28 февраля 1922

Сегодня

На пестрых площадях Занзибара,По зеленым склонам Гавайи,Распахиваются приветливо бары,Звонят, предупреждая, трамваи.

В побежденном Берлине — голод,Но ослепительней блеск по Wein-ресторанам;После войны пусть и пусто и голо, —Мандрагоры пляшут по странам!

И лапы из золота тянетФранция, — всё в свой блокгауз!Вам новейшая лямка, крестьяне!Рабочие, вам усовершенствованный локаут!

Этому морю одно — захлестнуть быТебя, наш Советский Остров!Твои, по созвездиям, судьбыПредскажет какой Калиостро!

В гиканьи, в прыганьи, в визгеНэпманов заграничных и здешних,Как с бутыли отстоенной виски,Схватить может припадок сердечный.

На нашем глобусе ветхом,Меж Азии, Америк, Австралии,Ты, станции строя по веткам,Вдаль вонзишь ли свои магистрали?

6 марта 1922

Прикованный Прометей

Те в храме, негу льющей в кровь Мелитты,Те за щитом — пасть навзничь в Росенвале;А здесь, где тайну цифры засевали,В рядах реторт — электролиты.

Там, всюду, те, кто в счете миллионов,С семьей, за рюмкой, в спальне, на арене, —Клясть, обнимать, дрожать разуверений…И все — безвольный хмель ионов!

Крутиться ль жизни в буйстве и в угаре?На бедра бедрам падать в зное пьяном,Ножам втыкаться в плечи Арианам,Тупиться дротам в Калахари?

Наука выставила лик Медузы,Все истины растворены в мицелле,И над рабами бич гудит: «Нет цели!»Кто с Прометея снимет узы?

Спеши, Геракл! не сломите титана!Огня не мог задуть плен стовековый.На все угрозы и на все оковыЗаклятье — песни Гюлистана.

30 марта 1922

Загадка Сфинкса

Зеленый шарик, зеленый шарик,Земля, гордиться тебе не будет ли?Морей бродяги, те, что в Плюшаре,Покрой простора давно обузили.

Каламбур Колумба: «IL mondo poco», —Из скобок вскрыли, ах, Скотт ли, Пири ли!Кто в звезды око вонзал глубоко,Те лишь ладони рук окрапивили.

Об иных вселенных молча гласят намМировые войны под микроскопами,Но мы меж ними — в лесу лосята,И легче мыслям сидеть за окопами.

Кто из ученых жизнь создал в тигле?Даст каждый грустно ответ: «О, нет! не я!»За сто столетий умы постигли льСпиралей пляску, пути планетные?

Все в той же клетке морская свинка,Все новый опыт с курами, с гадами…Но, пред Эдипом загадка Сфинкса,Простые числа все не разгаданы.

1921–1922

Пленный лев

Здесь, где к прудам нависают ракиты,Уток узорный навес,Что нам застылые в сини ракетыВечно неведомых звезд?

В глухо закутанной юрте МанджураДумам степного царяЦарь знойных пажитей, Килиманджаро,Снится ль, снегами горя?

В позднем просторе ночей поцелуямТесно ль на милых плечах?Крик свой в безвестное что ж посылаем,Скорбь по пространствам влача?

Сотни столетий — досуги полипамСтроить коралловый хлев…Спишь ты, канатами связан по лапам,Праздных посмешище, лев!

Сказы к чему же венчанных ведуний,В час, когда бел Алтаир?Иль тебе мало всех снов и видений,Ждущему грохот Заир?

Прянь же! и в вечность, — добыча заклятий, —Рухни, прекрасно разбит,Иль, волен властвовать, ринься за клетиВсех планетарных орбит!

8 апреля 1922

Новый синтаксис

Язык изломан? Что ж! — глядите?Слова истлевшие дотла.Их разбирать ли, как ЭдитеНа поле Гастингском тела?

Век взвихрен был; стихия речиЧудовищами шла из русл,И ил, осевший вдоль поречий,Шершавой гривой заскорузл.

Но так из грязи черной всталиПред миром чудеса Хеми,И он, как шлак в Иоахимстале, —Целенье долгих анемий.

В напеве первом пусть кричащийЗвук: то забыл про немотуСын Креза, то в воскресшей чащеВозобновленный зов «ату!».

Над Метценжером и МатиссомПронесся озверелый лов, —Сквозь Репина к супрематистам,От Пушкина до этих слов.

1922

Стихи о голоде

Стихи о голоде

«Умирают с голода,Поедают трупы,Ловят людей, чтоб их съесть, на аркан!»Этого страшного голосаНе перекричат никакие трубы,Ни циклон, ни самум, ни оркан!

Люди! люди!Ты, все человечество!Это ли не последний позор тебе?После прелюдийВойн и революцийНа скрижалях земли он увековечится!Перед вашей святынейНе лучше ли вам кричать гильотине:Прямо нас всех по аорте бей!

Как?Тысячелетия прошли с тех пор,Как человек посмел взглянуть в упорВ лицо природы, как халдей назначилПути планет и эллин мерить началПросторы неба; мы ль не пьяны тем,Что в наших книгах сотни тысяч тем,Что, где ни подпись, всюду — многознайки,Что мотор воет в берег Танганайки,Бипланы странствуют, как строй гусят,И радио со всех газет гудят!

Однако!Наша власть над стихиями — где ж она?«Ни» исчислено до пятисотого знака,Любая планета в лабораториях свешена,Комариные нервы исчислил анатом,Мы разложили атом…Но вот — от голода обезумевший край,Умирает, людоедствует,Мать подымает на сына руку;А ученый ученому мирно наследствует,Определяет пыльцу апатура…Кто там! бог! или рок! иль натура!КарайЭту науку!

Как!Ужели истину всех мудрецов земли,Как вихри пыль, столетья размели?Том на тома, играли лишь в бирюлькиФилологи, твердя о древней люльке,Где рядом спал ариец и семит,Монгол, и тюрк, и раб от пирамид?Как! все народы, в единеньи страстном,Не стали братьями на этот раз нам?И кто-то прокричал, вслух всем векам:«Полезна ль помощь русским мужикам?»

Да!Стелется сизым туманом все та жеВраждаТам, где нам предлагают стажи!Лишь немногие выше нее, —Над болотами Чимборазо! —Нет, не все знали, что мир гниет,До этого раза!

Но пустьТам, с Запада, набегает облава;Пусть гончих не счесть,Пусть подвывает рог ловчего!Тем, кто пришел на помощь к нам, — слава!Им, в истории, — честь!Но мы не примем из лукавых слов ничего!Мы сами, под ропот вражды и злорадства,

Переживем лихолетье!Все же заря всемирного братстваЗаблестит, — из пещеры руда! —Но дано заалеть ейЛишь под знаменем красным — Труда!

1922