Михаил Лермонтов - Стихотворения (ПСС-2) Страница 21

И вздрогнут перед ним они,

Как Росламбек и уздени!"

Так, песню воли напевая,

Шептала шайка удалая.

81

Безмолвно, грустно, в стороне,

Подняв глаза свои к луне,

Подруге дум любви мятежной,

Прекрасный юноша стоял,

Цветок, для смерти слишком нежный!

Он также Измаила ждал,

Но не беспечно. Трепет тайный

Порывам сердца изменял,

И вздох тяжелый, не случайный,

Не раз из груди вылетал;

И он явился к Измаилу,

Чтоб разделить с ним-хоть могилу!

Увы! такая ли рука

В куски изрубит казака?

Такой ли взор, стыдливый, скромный,

Глядит на мир, чтоб видеть кровь?

Зачем он здесь, и ночью темной,

Лицом прелестный, как любовь,

Один в кругу черкесов праздных,

Жестоких, буйных, безобразных?

Хотя страшился он сказать,

Нетрудно было б отгадать,

Когда б... но сердце, чем моложе

Тем боязливее, тем строже

Хранит причину от людей

Своих надежд, своих страстей.

283

И тайна юного Селима,

Чуждаясь уст, ланит, очей,

От любопытных, как от змей,

В груди сокрылась невредима!

Ч1СТЬ ТРЕТЬЯ

She told nor whence, nor why she left behind Her all for one whoseem'd but little kind. Why did she love him? Curious fool!

be still-Is human love the growth of human will?..

"Lara". L. Hyron '.

Какие степи, горы и моря

Оружию славян сопротивлялись?

И где веленью русского царя

Измена и вражда не покорялись?

Смирись, черкес! и запад и восток,

Быть может, скоро твой разделят рок.

Настанет час-и скажешь сам надменно:

Пускай я раб, но раб царя вселенной!

Настанет час-и новый грозный Рим

Украсит Север Августом другим!

Горят аулы; нет у них защиты,

Врагом сыны отечества разбиты,

И зарево, как вечный метеор,

Играя в облаках, пугает взор.

Как хищный зверь, в смиренную обитель

Врывается штыками победитель;

Он убивает старцев и детей,

Она не сказала, ни откуда она, ни почему оставила

Все ради того, кто не был, казалось, даже ласков с нею.

За что она любила его? Пытливый глупец! Молчи:

Разве по воле человека рождается Человеческая любовь?..

"Лара".-Лорд Байрон {англ ).

284

Невинных дев и юных матерей

Ласкает он кровавою рукою,

Но жены гор не с женскою душою!

За поцелуем вслед звучит кинжал,

Отпрянул русский-захрипел-и пал!

"Отмети, товарищ!"-и в одно мгновенье

(Достойное за смерть убийцы мщенье!)

Простая сакля, веселя их взор,

Горит-черкесской вольности костер!..

В ауле дальнем Росламбек угрюмый

Сокрылся вновь, не ужасом объят;

Но у него коварные есть думы,

Им помешать теперь не может брат.

Где ж Измаил? - безвестными горами

Блуждает он, дерется с казаками,

И, заманив полки их за собой,

Пустыню усыпает их костями,

И манит новых по дороге той.

За ним устали русские гоняться,

На крепости природные взбираться;

Но отдохнуть черкесы не дают;

То скроются, то снова нападут.

Они, как тень, как дымное виденье,

И далеко и близко в то ж мгновенье.

Но в бурях битв не думал Измаил

Сыскать самозабвенья и покоя.

Не за отчизну, за друзей он мстил

И не пленялся именем героя;

Он ведал цену почестей и слов,

Изобретенных только для глупцов!

Недолгий жар погас! душой усталый,

Его бы не желал он воскресить;

И не родной аул-родные скалы

Решился он от русских защитить!

235

Садится день, одетый мглою,

Как за прозрачной пеленою...

Ни ветра на земле, ни туч

На бледном своде! чуть приметно

Орла на вышине бесцветной;

Меж скал блуждая, желтый луч

В пещеру дикую прокрался

И гладкий череп озарил,

И сам на жителе могил

Перед кончиной разыгрался,

И по разбросанным костям,

Травой поросшим, здесь и там

Скользнул огнистой полосою,

Дивясь их вечному покою.

Но прежде встретил он двоих

Недвижных также, но живых...

И, как немые жертвы гроба,

Они беспечны были оба!

Один... так точно! - Измаил!

Безвестной думой угнетаем,

Он солнце тусклое следил,

Как мы нередко провождаем

Гостей докучливых; на нем

Черкесский панцирь и шелом,

И пятна крови омрачали

Местами блеск военной стали.

Младую голову Селим

Вождю склоняет на колени;

Он всюду следует за ним,

Хранительной подобно тени;

Никто ни ропота, ни пени

Не слышал на его устах...

Боится он или устанет,

На Измаила только взглянет

И весел труд ему и страх!

286

Он спит - и длинные ресницы

Закрыли очи под собой;

В ланитах кровь, как у девицы,

Играет розовой струей;

И на кольчуге боевой

Ему не жестко. С сожаленьем

На эти нежные черты

Взирает витязь, и мечты

Его исполнены мученьем:

"Так светлой каплею роса,

Оставя край свой, небеса,

На лист увядший упадает;

Блистая райским жемчугом,

Она покоится на нем,

И, беззаботная, не знает,

Что скоро лист увядший тот

Пожнет коса иль конь сомнет!"

С полуоткрытыми устами,

Прохладой вечера дыша,

Он спит; но мирная душа

Взволнована! полусловами

Он с кем-то говорит во сне!

Услышал князь и удивился;

К устам Селима в тишине

Прилежным ухом он склонился:

Быть может, через этот сон

Его судьбу узнает он...

"Ты мог забыть? - любви не нужно

Одной лишь нежности наружной...

Оставь же!" - сонный говорил.

"Кого оставить?"-князь спросил.

Селим умолк, но на мгновенье;

Он продолжал: "К чему сомненье?

На всем лежит его презренье...

Увы! что значат перед ним

Простая дева иль Селим?

287

Так будет вечно между нами...

Зачем бесценными устами

Он это имя освятил?"

"Не я ль?" - подумал Измаил.

И, погодя, он слышит снова:

"Ужасно, боже! для детей

Проклятие отца родного,

Когда на склоне поздних дней

Оставлен ими... но страшней

Его слеза!.." Еще два слова

Селим сказал, и слабый стон

Вдруг поднял грудь, как стон прощанья,

И улетел. Из состраданья

Князь прерывает тяжкий сон.

И вздрогнув, юноша проснулся,

Взглянул вокруг и улыбнулся,

Когда он ясно увидал,

Что на коленях друга спал.

Но, покрасневши, сновиденье

Пересказать стыдился он,

Как будто бы лукавый сон

Имел с судьбой его сношенье.

Не отвечая на вопрос

(Примета явная печали),

Щипал он листья диких роз,

И, наконец, две капли слез

В очах склоненных заблистали;

И, с быстротой отворотясь,

Он слезы осушил рукою...

Все примечал, все видел князь;

Но не смутился он душою,

И приписал он простоте,

Затеям детским слезы те.

Конечно, сам давно не знал он

Печалей сладостных любви?

И сам давно не предавал он

Слезам страдания свои?

288

10

Не знаю!.. по в других он чувства

Судить отвык уж по своим.

Не раз личиною искусства,

Слезой и сердцем ледяным,

Когда обманов сам чуждался,

Обманут был он; и боялся

Он верить, только потому,

Что верил некогда всему!

И презирал он этот мир ничтожный,

Где жизнь - измен взаимных вечный ряд,

Где радость и печаль-все призрак ложный

Где память о добре и зле-все яд!

Где льстит нам зло, но более тревожит;

Где сердца утешать добро не может;

И где они, покорствуя страстям,

Раскаянье одно приносят нам...

и

Селим встает, на гору всходит.

Сребристый стелется ковыль

Вокруг пещеры; сумрак бродит

Вдали... вот топот! вот и пыль,

Желтея, поднялась в лощине!

И крик черкесов по заре

Гудит, теряяся в пустыне!

Селим все слышал на горе;

Стремглав в пещеру он вбегает:

"Они! они!" - он восклицает,

И князя нежною рукой

Влечет он быстро за собой.

Вот первый всадник показался,

Он, мнилось, из земли рождался,

Когда въезжал на холм крутой;

За ним другой, еще другой,

И вереницею тянулись

Они по узкому пути:

289

Там, если б два коня столкнулись,

Назад бы оба не вернулись

И не могли б вперед идти.

12

Толпа джигитов ' удалая,

Перед горой остановись,

С коней измученных слезая,

Шумит. Но к ним подходит князь,

И все утихло! уваженье

В их выразительных чертах;

Но уважение - не страх;

Не власть его основа - мненье!

"Какие вести?" - "Русский стан

Пришел к Оссаевскому полю,

Им льстит и бедность наших стран!

Их много!" - "Кто не любит волю?"