Коллектив авторов - У камина. Выпуск 3 Страница 21

Прожил кот у нас четыре года, пока не выпустила его на улицу. Назад уже он не пришёл, или потерялся, или кто его увёз. Первое время искали кота Ваську, но тщетно. Потом дочь привезла маленькую, шуструю кошечку.

Присутствие наших братьев меньших в домах, квартирах уже с давних времён стало необходимым. Мало того, что они пользу приносят, ловя мышей, они ещё и стресс снимают. Образ кошки, кота запечатлели во многих литературных произведениях: Шарля Перро «Кот в сапогах», Самуила Маршака «Кошкин дом», М. Булгакова «Мастер и Маргарита», в сказке Павла Бажова «Серебряное копытце». В мультипликации: «Приключения кота Леопольда», обаятельного кота Матроскина в «Каникулах в Простоквашино» и т. д. Образы разные, и положительные и отрицательные. А сколько выполнено кошек в декоративно-прикладном искусстве, скульптур, сувениров, игрушек, многие из них, выполнены с теплом и любовью. В комедии Леонида Гайдая кошки показаны в образе денежных копилок, или в ночном кошмаре в фильме «Брильянтовая рука».

Наша семья всегда держала кошек, и очень не доставало, когда их не было.

Когда жили в Хабаровском крае, то взяли кошечку-котёночка, пёструю, серого цвета, и при переезде забрали с собой, в Забайкалье. Она выросла и часто провожала нас в школу, до конца улицы, и радостно потом встречала.

Сергей Ярчук

Родился 18 ноября 1971 года в городе северных горняков – Воркуте. Окончил физико-математический факультет Сыктывкарского государственного университета. В 2014 году вышла первая книга – научно-фантастический роман «Вторая ступень», в том же году автор был принят в ряды Российского союза писателей. В 2013–2015 годах номинировался на Национальную литературную премию «Писатель года».

В настоящее время живёт в Сыктывкаре, работает в области информационной безопасности.

Произведения: https://www.proza.ru/avtor/jarchouk

Страница автора ВК: https://new.vk.com/id139083602

Олимпиада джинов

– Генрих, открой! Ангел тебя раздери! – горячий шёпот Яна вот-вот готов был сорваться на крик. Каменный пол был так холоден, что молодой чёрт уже переставал чувствовать копыта. – Открой, плешивый праведник! Послышался сонный стук копыт, и через минуту сиплый голос вопросил:

– Ну, кто там ещё?

– А ну, открывай, чтоб тебя святоши кипятком окатили!

Дверь отворилась с таким скрипом, что казалось, скривились все камни коридорной кладки. Вид Генриха был плачевен. Обычно красные бодрые глаза были подобны гаснущим уголькам. С фокусировкой дело обстояло не лучше. Мешки под глазами не уступали набухшим перед весенней линькой роговым шишкам. От Генриха так разило, что и сатана бы зашатался. Узнать, какую одежду раньше являли вонючие тряпки, прикрывающие тело студента восьмой ступени адского колледжа, мог только некромант высокого уровня.

– Генрих… – Ян в ужасе потерял природный огненный цвет, – ты что, опять?! Ты опять шатался за последними вратами?! Ты что, не понимаешь, чем это грозит? Идиот криворогий!

Генрих огласил зычным иканием древние камни. Усилием воли сфокусировал глаза на друге:

– Хоть и криворогий… но как девчонка… не бледнею… Вот… Ик!

Произнеся столь длинную тираду, Генрих лишился последних сил. Он начал падать назад, в последний момент ухватился за воротник друга, и они вместе кубарем влетели в комнату. Грохот сломанной табуретки и звон разбитых бутылок потонул в бурном потоке ругательств, перешедшим в краткую схватку. Несколько полновесных ударов дали результат – один протрезвел, другой успокоился. Отдышавшись, Ян нашарил уцелевшую бутыль, сделал пару глотков.

– Да, люди в виноделии кой-чего смыслят, – пыл с Яна сходил с каждой секундой.

Поднявшись, он добрёл до кровати, покрутил в руках бутылку.

– Что-то руны не знакомые.

– Это не руны, это иероглифы, – Генрих снисходительно осклабился. – Читать надо больше.

– Что?! Читать?! – ярость затопила Яна. – Читать?! Скотина пьяная! Ты забыл, к чему твой последний поход привёл? Забыл, сволочь?

Бутылка рассекла комнату, и её осколки дополнили пейзаж мусорного плацдарма у противоположной стены. А Ян уже схватил за горло своего друга и тряс как тряпичную куклу.

– Ах ты гад! Ты забыл, что нас с тобой обязали участвовать олимпиаде джинов?! Я тебя неделю не могу найти!

– Брм… И зачем… А?

– А за тем, тупая скотина! Олимпиаду перенесли на ближайшее полнолунье! И у нас теперь в запасе только 10 дней!

Некоторое время гудящая как котёл голова Генриха переваривала услышанное.

– Н-да… Дела неважнец.

– Дерьмо дела! И мы по уши в дерьме! Если мы займём на олимпиаде последнее место, нас вышибут копытом под зад! А уж мы его точно займём!

– Заткнись! Придумаем что-нибудь.

– Придумаем, как же, – Ян скисал на глазах.

– Придумаем! Тебе-то что? Ну, спилит папаша рога за отчисление, ну покрутишься с вилами у котлов годик-другой. И потом опять пристроит сыночка. Я то сирота, потому сам вылезаю. И вылезаю всегда! А потому, если хочешь, чтоб я помог, то будь так добр, поди вон! Завтра вечером поговорим.

На следующий вечер Генрих сам нашёл Яна. Схватил его за локоть, отвёл в дальний уголок библиотеки.

– В общем, так, – голос отдавал хрипотцой, сказывалась ночь на холодном полу. – Если будем идти обычным путём, загнёмся как пить дать. Я тут с утра пошуровал книжки. Лажа выходит. Во всех источниках написано, что сила джина зависит напрямую только от виртуозности заклинания. И получается, что со своими заклинаниями мы только и сможем полудохлого ифрита первого уровня создать…

Ян бессильно рухнул на скамью. Руки безжалостно мяли волосы на загривке.

– И что теперь?! – стоном священномученика взвыл молодой чёрт. – Никаких шансов?

– Погоди ты! Вот ты вопишь, что я часто к людям мотаюсь…

– Я?! Да мне вообще плевать! Ты нарушаешь уклад, утвержденный адской канцелярией! Ты вообще не понимаешь, что ли, чем тебе это грозит?!

– … так вот люди говорят, что шансы есть всегда.

– Да пошёл ты со своими людьми!

– Зря ты так. Я вот ещё и не договорил, а ты уже крик поднял. Ты лучше послушай, люди хоть и называют себя детьми божьими, а по хитрости и коварству на самом деле сто очков вперёд нам дадут. Я с ними натерпелся такого, тебе, сопляк, и не приснится! Ну, ладно, ладно, не сверкай так очами, а то у меня уже хвост дымится. Короче говоря, занялся я одним из самых любимых людских дел – копанием в фактах…

– И что ж ты раскопал? Лопатой рук не натёр?

– А то! Кто побеждал четырёх последних олимпиадах?

– Известно кто. Ивар. И что дальше?

– А ты помнишь его джинский сосуд?

– Брось говорить загадками! Ивар сосуд не показывает. И это правилами не запрещено. Кроме того, так поступают многие.

– Именно, что многие. А начал он. Я проверил. Это, знаешь ли, интересный факт. Я тут поводил носом. Понимаешь, спецы говорят, что заклинания у него простенькие…

– Что за вздор! А как же переливы эха? Его, вроде, назвали «Радугой Танатоса»? Там консилиум месяц мусолил его заклинания.

– Правильно! А кто был председателем консилиума? Правильно! Великий Зуал. Который и есть научный руководитель нашего Ивара. Сечёшь?

– Брось! Подтасовки результатов быть не могло. Зуал не будет мараться из-за какого-то ученика.

– Согласен. Но не все тут так просто. Термин «Радуга Танатоса» был предложен самим Зуалом, для объяснения феномена заклинания Ивара. Вот тут и начинаются странности. Переливы эха реально слышат единицы…

– Можно подумать, это удивительно, – Ян фыркнул.

– Удивительно. Потому как даже сам старый Гехен говорит, что это притянутое за уши объяснение.

– Гехен уже тысячу лет как выжил из ума.

– Однако он самый старый заклинатель. И до сих пор один из самых искусных. Нет, дружок. Тут дело в другом…

Генрих так глубоко и серьёзно погрузился в размышления, что Яну пришлось сглотнуть вертящуюся на языке остроту.

– Делаем так. Ты разбирайся с заклинаниями. Авось пригодиться. А я пойду думать.

Генрих удалился под градом проклятий друга. Мысли Яна судорожно носились в голове: «Вот сволочь! Навесил лапши и ушёл! И чего я с ним связался!» Продолжая мысленно ныть, Ян побрёл в библиотеку.

Библиотечный зал был почти пуст. Горело не более дюжины факелов, высвечивая силуэты студентов. Зубрилы корпели над книгами, рога нависали над толстенными фолиантами. Это спокойствие, всегда нравившееся Яну, сейчас вызвало приступ тошноты. Он с неимоверным трудом добрёл до библиотекаря. Моложавая четровка, восседавшая за массивным бюро, со смесью тоски и презрения глянула на несчастного студента. Ледяной голос вопросил:

– Ваш читательский билет?

Ян предъявил, и был пропущен к высоченным рядам библиотечного каталога. Литература по джинам находилась на четвёртом ярусе. Скрип ступеней древнейшей библиотечной лестницы царапал по нервам, как рашпиль по рогам. Устроившись на ужасно неудобном приставном сидении, Ян обвёл грустным взором полки с литературой по джинам. Эта обширная панорама ввергла его в ещё более сильное уныние. Он тяжко вздохнул, и, сидя как на насесте, начал перебирать книги одну за другой.