Александр Житинский - Снежная почта Страница 21

Подражание Пушкину

Какое счастье – быть свободнымОт разговоров, от статей,От книг с их жаром благородным,От любознательных друзей,От развлечений, от погоды,От женщин, Бог меня прости! —От вдохновения, от модыИ от работы до шести.

Какая радость – жить счастливымДля разговоров, для друзей,Для книг с их миром молчаливым,Для праздников, для новостей,Для размышлений, для природы,Для женщин, черт бы их побрал! —Для вдохновенья, для свободы,Которой так и не узнал.

Один

Чужие столики томились,Чужая музыка плыла,Чужое пиво шевелилосьВ стаканах чешского стекла.

Вокруг меня чужие взглядыСкользили вдаль из-под руки,И чьи-то души были рядом,Но бесконечно далеки.

И в одиночестве, как в яме,Я был чужим, я был ничей,Уже оставленный друзьями,Еще не встретивший друзей.

Тост

Дерябнем по маленькой, что ли?Посмотрим стакан на просвет.В моем мутноватом глаголеДавно уже крепости нет.

Дерябнем по-тихому, чинно,Без всяких возвышенных фраз.Причина? Найдется причина!Была бы возможность у нас.

Мы смирные, мы не деремся,Не черпаем удаль в вине.Смирны мы, пока не напьемся,А если напьемся – вдвойне.

Мы тихие. Так получилось,Что сдержанность стала лицом.Не можем, скажите на милость,Назвать подлеца подлецом!

Не можем мы даже признаться,Что больше не можем… Каюк!Остыли мы, милые братцы,Сгорели внутри, как утюг.

По-прежнему, разве что, в силахПо старой привычке своейВсем скопом кричать о России,Когда надо плакать по ней.

Петербургская повесть

Наклонился сугроб вислоухий,Словно пьяный, держась за фонарь.Сонно кружатся белые мухи,На земле происходит январь.

И такое кругом постоянство,Застарелое, как граммофон,Что спасаешься чудом от пьянства:То ли день пролетел, то ли сон?

Подо льдом не шевелятся реки,И порою представить легко,Что живешь в восемнадцатом веке,Где барокко или рококо.

Сядешь в сани. Запахнута полость.Застегнешь меховой воротник…Где она, петербургская повесть?Желтым глазом косит коренник.

Погоняй! За Михайловский замок,По Фонтанке, мохнатой, как ворс.Часовой у шлагбаума замерИли попросту, бедный, замерз?

По Фонтанке!.. Пока не напомнитО другом и не вывернет рульВ ту же полночь спешащий на помощьВ милицейской машине патруль.

Декабрь

1.

Вот город мой: собор граничит с небом,Фонтанка, вся засыпанная снегом,Набухшие от сырости домаИ мокрая, как варежка, зима.

Вот город: он возник за поворотом.Автомобиль с забрызганным капотом,Слепой на перекрестке светофорИ день, ушедший крадучись, как вор.

Вот город: он хрипит уже, простужен.Вот Летний сад: он никому не нужен.Речной гранит лежит на берегуИ выгибает мостики в дугу.

Вот город мой: принадлежит любому.Но произносишь: «Нет не мне, другому!»Но произносишь: «Вовсе никому!» —Весь до корней принадлежа ему.

2.

В капризном рисунке зимыДеревья и люди размыты.Вот в Летнем саду – это мы,А статуи плотно забиты.

Вот в Летнем саду – это насКружило, как листья, недавно.Теперь мы взрослее на час,И снег опускается плавно.

Теперь мы выходим вдвоемПрогуливаться по аллеямИ вот, обогнув водоем,Взглянуть друг на друга не смеем.

3.

Черная речка густа и грустна,Черная речка без дна.Плачет трамвай, пролетая над ней,Искрами синих огней.Редкий прохожий, подняв воротник,К низким перилам приник.Черная речка, как чертова вена:Серая, снежная, смертная пена.

4.

Дворник со скребком,Музыкант со скрипкой.Пес бежит бочком,Сфинкс лежит с улыбкой.

Все обман, все жуть,Всюду знак вопроса.Снег летит, чуть-чутьНаклоненный косо.

И река, и мостЛейтенанта Шмидта,И заморский гостьБелой ниткой шиты.

Мало кто знакомВ панораме зыбкой:Дворник со скребком,Музыкант со скрипкой.

5.

Мокрый снег за воротникОпускается бездомно.Человек к стеклу приник,Площадь мутная огромна.

Ни души. Один маякАлександровский подсвечен,И прохожий, как моряк,Правит к берегу, поспешен.

6.

Утром все заледенело,На морозце звякая.Солнце добела нагрелоСамовар Исакия.

Где там тени, что направоИ налево шастали?Улыбается заставаНарвская от счастия.

Улыбается прохожийС поднятым воротником,Улыбается, похоже,Даже дворник со скребком.

Говорит, набычив шею:– День-то, день-то! Вашу мать!Ну, а дальше я не смеюРечь его пересказать.

Не декабрь – начало марта!Ледяной по крышам звон.И синоптик прячет картыС указаньем на циклон.

Новогоднее

Здравствуй, год семидесятый!Различаю за чертойПрофиль времени усатыйВ тонкой рамке золотой.

То ли память, как овчарка,По следам моим бежит,То ли выпитая чаркаМне несчастье ворожит?

Вижу год, как на ладони,В отрывном календаре.Не участвую в погоне,Не участвую в игре.

Но когда пробьют двенадцать,Точно обухом, часы,Надо, надо улыбатьсяВ золоченые усы!

Январь 71

Кто обидел эту зиму?Не припомнить на веку:Ленинград подобен Крыму,Крым подобен сквозняку.

Навсегда пропала вера.Старый дедушка МорозНеприятен, как холера,И бессилен, как прогноз.

А зима все плачет, плачет.Мокнут перья снегирей.– За окном водичка скачет! —Как сказал мой сын Сергей.

В автобусе

Зима, как на ватной подкладке,До марта пошитая в рост,Играет с автобусом в пряткиИ гонит его через мост.

Оттаять дыханьем горячимКружок на стекле ледяномИ стать на мгновение зрячим,Весь мир увидав за окном,

Который бежит торопливоС поспешностью той же, что тыЛетишь сквозь него молчаливо,Минуя дома и мосты.

Светофор

Бог, сидящий в светофоре,Красным глазом подмигнет.Это значит – либо горе,Либо правый поворот.

А когда, усмешку пряча,Он зажжет зеленый глаз,Это значит, что удачаСветит каждому из нас.

Но, мигая желтым глазом,Бог дает такой совет —Двух цветов избегнуть разом:Нет удачи – горя нет.

Памяти друга

Мой друг необходимый!Тебе моя печаль,Таежной струйкой дымаПротянутая вдаль.

Прости меня: поверил,Прости: привыкнуть смогК тому, что срок отмеренИ подведен итог.

Прости, что рядом не былС тобой в последний миг,Когда лишь только небомУслышан был твой крик.

Когда вода сомкнулась,И черная звездаКак будто оглянуласьИ пала в никуда.

«Организованный свистом автобусных шин…»

Организованный свистом автобусных шинИли трамвайным трезвоном на улицах нашего града,Я говорил: ничего мне от жизни не надо,Ни полушарий Земли, ни сияющих горных вершин.Думал я так: полушария мозга сильнейПодлинной жизни, а выдумка ярче природы.Разум, вместивший в себя очертанья свободы,Счастлив не солнечным светом, а миром теней.Думал я так, но душа тосковала по ним,Солнечным людям, не знающим страха и боли.Значит, свобода души – лишь предчувствие воли,Я несвободен, но мыслью к свободе гоним.

Скрытая камера

Александру Кушнеру

1.

Будь осторожен, прохожий!Ладный, умытый, пригожийОт головы и до пят,Чувствуешь ли меж лопаток,Как осторожен и кратокМой изучающий взгляд?

Точно анбтом над линзойИли чайханщик над брынзой,Я над тобою склонен.Вижу такие детали,Что до меня не видалиВ хрониках прошлых времен.Плох ли, хорош современник,Я его преданный пленник,Он мой заглавный мотив.Лирика – это не фокус!Главное – точно на фокусСвой навести объектив.

2.

Кого-то подслушать украдкой,Кого-то увидеть, а тамВдвоем с молчаливой тетрадкойЗа ними пройти по пятам.И, пользуясь свойствами зренья,Их судьбы – трудны ли? легки? —В другое продлить измеренье,В скупое пространство строки.

3.