Константин Бальмонт - Том 2. Стихотворения Страница 21

Пронунсиамиэнто

Снова Тень, и снова Дьявол, снова Тень, и снова боги,Снова тягость перекрестков, и несчетные дороги.Будет, будет. Надоело. Есть же мера наконец.Если жалкую повторность ты не видишь, ты — глупец.

Или нужно в самом деле нам вздыхать, бледнеть всечасно?Даже глупая ищейка устает искать напрасно.И тогда ее хозяин прочь с собой ведет домой:И не скажет: «Псу — усталость!» И не скажет: «Отдых — мой!»

Нет, собаку холит, кормит — кто идет за красной дичью.Это только справедливость, тут и места нет величью.Мы же, люди, кто мы? Что мы? — Кто не слеп, тот сам суди: —Мы — охотник, мы — собака, или — зверь с копьем в груди?

Выбирайте. Только, братья, раз хотите вы лохмотий,Я вам больше не товарищ, здесь, на этом повороте.Брама, Вишну, Сива, Эа, Мирри-Дугга, Один, Тор,Витцлипохтли, маски, маски, это все сплошной позор.

В лабиринтах ли Индийских, или в бешеной Валгалле,На уступах пирамидных Мексиканских теокалли,Всюду — Демону в угоду — истязание умов,Трепет вырванного сердца, темный праздник, темный ров.

Жертва, жертва, нож вонзенный, ужас взора, кровь из груди,Растоптанье, оскверненье, одураченные люди.Прочь, кошмары, Ночь провальна, прочь, Дракон, и прочь, Змея,Я люблю одну бездонность, это — Воля, это — Я.

Вера в Тени это только — мозговая паутина,Призрак Дьявола — попутчик Привиденья-Исполина.Против этих двух Бактерий прибегаю я к Лучу: —Нет их больше! Нет их больше! Больше Чудищ не хочу!

Мировая тюрьма

Когда я думаю, как много есть Вселенных,Как много было их, и будет вновь и вновь, —Мне Небо кажется тюрьмой несчетных пленных,Где свет закатности есть жертвенная кровь.

Опять разрушатся все спайки, склейки, скрепы,Все связи рушатся, — и снова будет Тьма,Пляс жадных атомов, чудовищно-свирепый,Циклон незримостей, стихийная Чума.

И вновь сомкнет, скует водоворот спиральный,Звено упорное сложившихся планет,И странной музыкой, безгласной и печальной,В эфирных пропастях польется звездный свет.

И как в былые дни, чтоб прочным было зданье,Под основание бывал живой зарыт,В блестящих звездностях есть бешенство страданья,Лучист Дворец Небес, но он из тяжких плит.

Безнадежность

Мучительная слитностьВолны с волной, волны с волной, в туманной неразрывности.Томленье, беззащитностьВсех наших дум, всем наших снов, во всей их страшной дивности.

Волна волной быть хочет,Но прочь уйти от прочих волн никак нельзя в Безбрежности.И сердцу ум пророчит,Что каждый миг, что каждый луч есть отблеск Безнадежности.

Бог океан

Волны морей, безпредельно — пустынно — шумящие,Бог Океан, многогласно — печально — взывающий,Пенные ткани, бесцельно — воздушно — летящие,Брызги с воздушностью, призрачно — сказочно — тающей.

Горькие воды, туманно — холодно — безбрежные,Долгий напев, бесконечно — томительно — длительный.Волны морей, бесконца — бесконца — безнадежные,Бог Океан, неоглядно — темно — утомительный.

Горенье

Изначально горенье Желанья,А из пламени — волны повторные,И рождаются в Небе сиянья,И горят их сплетенья узорные.

Неоглядны просторы морские,Незнакомы с уютом и с жалостью,Каждый миг эти воды — другие,Полны тьмою, лазурностью, алостью.

Им лишь этим и можно упиться,Красотою оттенков различия,Загораться, носиться, кружиться,И взметаться, и жаждать величия.

Если ж волны предельны, усталы,В безднах Мира, стеной онемелою,Возникают высокие скалы,Чтоб разбиться им пеною белою.

Мудрецы говорят

Мудрецы говорят: описать нам Его невозможно,Трижды темная Тайна, хоть Он — ослепительный Свет.

Лишь скажи утвержденье, — оно уж наверное ложно,Все реченья о Нем начинаются с возгласа: «Нет».

Нет в Нем скорби, ни жизни, ни смерти, ни снов, ни движенья,Но, скорбя со скорбящим, с живущим живет Он как брат.

И повсюду, во всем, ты увидишь Его отраженья,Он в зрачках у тебя, Он твой первый, последний твой взгляд.

Не терзайся, душа, если речь рассказать неспособнаТо, что, будучи Словом, бежит от несчетности слов.

Капля каждая — видишь — играет и искрится дробно,И не капле явить Океан, без теснин берегов.

Мудрецы — говорят. Но не медли, душа, с мудрецами,Если хочешь побыть с тем, Кто в каждой песчинке пустынь.

Видишь — горы горят снеговыми своими венцами?Их молчанье — с душой, их молчанье есть область святынь.

Лишь вступи в этот мир, или пенью внимай Океана, —Ты вздохнешь и поймешь, что беседует Кто-то с тобой,

И закроется в сердце глубокая алая рана,И утонет душа в Белизне, в глубине голубой.

Как знать!

Далеко идут — идут пути.Ждут ли нас, в конце их, за горами?Есть ли Бог? Он сжалится ль над нами?Есть ли Бог, и как Его найти?

Затаив невыраженный вздох,Я прошел несчетные дороги.Мозг болит, болят глаза и ноги.Я не знаю, братья, есть ли Бог.

Все устали в тягостном пути.Вот, теперь последняя дорога.Если даже здесь не встретим Бога,Больше негде Бога нам найти.

Страшный путь. Уступы. Скудный мох.Западнями — всюду щели, срывы.Будем ли в конце концов счастливы?Как узнать! Как знать, какой Он, — Бог!

Не обвиняй

Не обвиняй, не обвиняй. Быть может он неправ.Но он в тюрьме твоей забыл пучок душистых трав.И он в тюрьме твоей забыл замуровать окно.И Мир Ночной, и Мир Дневной идут к тебе на дно.

Ты потонул. Ты здесь уснул. И встать не можешь ты.Но вот в тюрьме глядят, растут, и царствуют цветы.На месте том, где ты лежишь, как труп ты должен быть.Но сердце знает, что нельзя созвездья не любить.

Не обвиняй, не обвиняй — хотя бы потому,Что обвиненьем все равно не повредишь ему,А только сделаешь свой взор тяжелым и больным.И, если вправду он неправ, сравняешься ты с ним.

А если то не случай был, что он забыл цветы?А если то не случай был, что Небо видишь ты?Как взглянешь ты, когда он вдруг в тюрьме откроет дверь,Отворит дверь, что заперта, закована теперь?

Я знаю, больно ждать того, что только может быть.Но счастлив тот, кто даже боль сумеет полюбить.Я знаю все. Мне жаль тебя. Но чу! Цветы цветут.Мой брат, я — дух того, кто был — в твоей тюрьме — вот тут.

Отзвуки благовеста

В недвижности, в безгласной летаргииПрибрежных скал, молчащих над водой, —Молчащих век, века, еще, другие,Молчащих в безглагольной летаргии, —Есть смысл — какой? — не уловить мечтой,Но только вечный, благостный, святой,Сильней, чем все напевности морские.

Безвременье

Запад и Север объятыПламенем вечера сонного.Краски печально — богатыДня безвозвратно — сожженного.

Ветер шумит, не смолкая,Между листов опадающих.С криком проносится стаяПтиц, далеко улетающих.

Счастлив, кто мудро наполнилХлебом амбары укромные.Горе, кто труд не исполнил,Горе вам, мыслями темные!

Тень от дыма