Лепестки на ветру. Японская классическая поэзия VII–XVI веков в переводах Александра Долина - Коллектив авторов Страница 22

на ночные сладкие грезы…

«Я не в силах уснуть…»

Я не в силах уснуть,

томленьем любовным объята, —

ожидая его,

надеваю ночное платье

наизнанку, кверху исподом…[31]

«Вновь приходит рыбак…»

Вновь приходит рыбак

в ту бухту, где травы морские

уж давно не растут, —

но напрасны его старанья,

упованья на радость встречи…

«Ах, осенняя ночь…»

Ах, осенняя ночь

напрасно считается долгой!

Только встретились мы

и слова любви прошептали —

как нежданно уже светает…

«Пусть бы лишь наяву…»

Пусть бы лишь наяву —

но как же досадно и горько

в сновиденьях ночных

вновь ловить отголоски сплетен,

любопытных жадные взоры!..

«Нет преград для меня…»

Нет преград для меня!

Я снова явлюсь тебе ночью

в озаренье любви —

не страшна полночная стража

на дороге грез и видений…

«Я дорогою грез…»

Я дорогою грез

вновь украдкой спешу на свиданье

в сновиденьях ночных —

но, увы, ни единой встречи

наяву не могу дождаться…[32]

«Разве я проводник…»

Разве я проводник,

что должен к деревне рыбачьей

указать ему путь?

Отчего же сердится милый,

что не вывела к тихой бухте?..

«Вот и осень пришла…»

Вот и осень пришла,

весна для меня миновала —

под холодным дождем

увядают и блекнут листья,

выцветают любви признанья…

Ответ («Если б сердце мое…»)

Если б сердце мое

не переполнялось любовью —

лишь тогда, может быть,

закружить его мог бы ветер

и умчать, словно лист опавший…

(Оно-но Садаки)

«Увядает цветок…»

Увядает цветок,

что взорам людей недоступен, —

в бренном мире земном

незаметно, неотвратимо

цвет любви увядает в сердце…

«Сиротливо в полях…»

Сиротливо в полях

случайные зерна кружатся

на осеннем ветру —

так и я теперь одинока,

никому не нужна на свете…

«В треволненьях мирских…»

Когда Фунъя-но Ясухидэ был назначен секретарем управы третьего ранга в Микаву, он послал Комати письмо: «Не желаете ли приехать поглядеть наши края?» Она же ответила ему песней

В треволненьях мирских

я травам плавучим подобна,

что живут без корней

и плывут, раздумий не зная,

увлекаемые теченьем…

«Те слова, где сквозят…»

Те слова, где сквозят

печали и радости мира,

привязали меня

к жизни в этой юдоли бренной,

из которой уйти хотела…

«Он опять не пришел…»

Он опять не пришел —

и ночью тоскливой, безлунной

я не в силах заснуть,

а в груди на костре желаний

вновь горит не сгорает сердце…

Архиепископ Хэндзё

Ивы близ большого западного храма[33]

Капли светлой росы

словно жемчуг на нежно-зеленых

тонких ниточках бус —

вешним утром долу склонились

молодые побеги ивы…

«Духом светел и чист…»

Сложил при виде росы на лотосе

Духом светел и чист,

не подвластен ни грязи, ни илу,

лотос в темном пруду —

и не диво, что жемчугами

засверкала роса на листьях…

«Может быть, оттого…»

Когда император Нинна еще был принцем, он однажды заночевал в доме у матери Хэндзё, возвращаясь с прогулки после любования водопадом Фуру. Сад же в том доме являл собою подобие осеннего луга. Тогда-то во время беседы Хэндзё сложил эту песню

Может