Вера Павлова - Стихотворения Страница 23

ПО МОЕМУ ХОТЕНЬЮ

О чем? О выживанье после смертиза счет инстинкта самосохраненья,о мягкости, о снисхожденье твердинебесной напиши стихотворенье.SOSреализм вот метод: каждой тварипо паре крыльев рифм воздушных весел,чтоб не пропали, чтобы подгребали,чтоб им дежурный голубь ветку бросилнебесной яблони, сиречь оливы,цветущей, пахнущей, вечновесенней…О том, что умирание счастливымзаметно облегчает воскресенье.

Трогающему грудь:Знаешь, какою она была?Обнимающему за талию:Знаешь, какою она была?Ложащемуся сверху:Знаешь, какою она была?Берущему:Знаешь, с какимиЯбыла?

Чело от волос до век,до нижних: се человек.А ниже, от век до плеч,им овладевает речь.А ниже, от плеч до пупка,им овладевает тоска.А там, от пупка до колен,томление, глина, тлен,конец и начало всего…А ниже нет ничего.

Сняла глаза, как потные очки,и, подышав, подолом их протерла,походкой удлинила каблукии ласками прополоскала горло,и вышла в свет. И свет глаза слепил,и с ног сбивал, и бился в горле комом,и мир, который был и мал, и мил,явился юным, злым и незнакомым.Знакомиться с чужими не моги,с мужчинами на улице тем боле.Бегом домой: в коробку каблуки,глаза в раствор (довольно слабый) соли.

Граждане марионетки,уклоняйтесь от объятий!Перепутаются ниткиот лодыжек и запястий,не распутать кукловоду.И повяжут, и оженят.И тогда прощай свободамысли и передвиженья.

У святителя вместо спиныштукатурка церковной стеныУ нечистого вместо спинышоколад глазурованной тьмыУ политика вместо спинынеубитая шкура страныУ любовника вместо спиныобратная сторона Луны

прикосновение чем легче тем нежнеенаинежнейшее не задевает кожино продолжает быть прикосновеньемно воплощает нежность в чистом видепредвозвещая: кожа глиной станета нежность станет теплотой и светомтак нежность плоть к бесплотности готовити учит о бессмертии молиться

Я дождевой червь,я гений пути,я властелин земли,я глотаю ее,ею поглощенный,я в ней, а она во мне,путник и путь,иероглиф и рабдождя.

Слово, слово, что там, в начале?Раскладушка, на которой меня зачалипо пьяни, по неопытности, по распределенью,по любви, по кайфу, по моему хотенью…

Мгновение в полете мотылек.Лови, лови! В ладонях шевеленьещекотно. А раскроешь там листок,еще не желтый, но уже осенний.Тогда клади его между листовне Песни Песней Бытия, Левита.А завтра Ч не нашелся, был таков.Видать, вернулось в стадо мотыльковмгновение, что было мной убито.

Как нет на нет суда?Как раз на нет и суд,а нет суда на да.Встать, суд идет. Идутплоты веков, плотванемых, забытых лет.Плотва всегда права.Да, нет суда на нет.

Мораль есть нравственность б/у,весьма поношенное платье.Я видела ее в гробу,она меня в твоих объятьях.

телефонные кнопкипохожи на четкиГосподи помилуйзанято

Просеивают птицы тишинусквозь мелкое серебряное сито.Сосна сосне: сосни, и я сосну.Закат рассвету: прощено, забыто.Где, как не в Доме творчества, поймешь,что счастья нет, но есть покой и воля,что изреченная, конечно, ложь,но в изрекаемой есть все же доля…

Пером летучей мыши:Я слышу, слышу, слышу!Перышком из подушки:Закладывает ушки.Паркером-пеликаном:Неявственно, туманно…И вечным, золотым:Умолкло. Помолчим.

Положена солнцем на обе лопатки,на обе босые чумазые пятки,на обе напрягшиеся ягодицы,на обе ладони, на обе страницызабытого кверху обложкой Золя,на оба твоих полушарья, земля…

Как засыпается на лаврах?сбивая простыни в комок.Как почивается на лаврах?без задних ног, без задних ног.Как просыпается на лаврах?С трескучей болью в голове.Как любится на них, на лаврах?Так не впервой же на траве!

Заснула со строкой во рту.Проснулась нету, проглотила.Потом весь день болел живот.

Тонула. За соломинкув глазу чужомхваталась утешениетонуть вдвоем.А если бы заметилабревно в своем,тогда бы оба выплыливерхом на нем.

Любовь тенор-альтино*Ты понял меня, скотина?

Мужской альтовый голос.

Как у того осла морковь,перед лицом зеркало.Долго, к себе питая любовь,я за собой бегала.Всё. Надоело. Отгорожусьлицами и страницами…И, как в зеркале, в них отражусьглупой голодной ослицею.

О жизни будущаго векана языке веков минувших…О паюсная абевегастолетий, плавником блеснувших,о путь от берега до брегакак от порога до порога!..О жизни будущего векая знаю много меньше. Много.

гром картавитветер шепелявитдождь сюсюкаетя говорю чисто.

ДУХИ И БУКВЫ

Уставясь на твою бабочку, на твой цветок,как проситель — на орден, на пуговицу, на сапог,боясь посмотреть начальнику прямо в зрачки…Просителю — чинов, денег, дачу у реки,мне же, Господи, грех просить — у меняцветок, бабочка, сама середина дня…

Твое присутствие во мне меня —ет все вовне и все во мне меняет,и мнится: манит соловей меня,и тополя меня осеменяют,и облака — не облака, — дымыот тех костров, где прошлое сгорелои, выгорев дотла, осталось цело,и эти двое на скамейке — мы.

Положа ландыш на нотную бумагу,расшифрую каденцию соловья.Соловей — растение: он впитывает влагуи цветет,соловей да ландыш — одна семья.А я? А я, в тисках алфавита —а — я, а мне сам брат — не брат,речью, как пуповиной, обвитаи задушена.Дарвин, Дарвин, хочу назад!

В хор, на хоры, в хоровод хорала,гладить гласом нимбов чешую,забывать, что для спасенья мало,что "Тебе поем" Тебе пою.Путь нетруден — не проси награды,путь недолог, как от до до ля,от вина — обратно к винограду,от креста — до лунного ноля.

Благословляю вас, лесавокруг облезлой колокольни.Лесами больше небеса,чем колокольнею, довольны,тем более довольны птицы.Эх, вот бы, пересилив страх,и славословить, и молитьсяне на коленях — на лесах!..

А может быть, биенье наших телрождает звук, который нам не слышен,но слышен там, на облаках и выше,но слышен тем, кому уже не слышенобычный звук… А может, Он хотелпроверить нас на слух: целы? без трещин?А может быть, Он бьет мужчин о женщиндл этого?

Ты сам себе лестница — ноги прочнее упри,ползи лабиринтом желудка, по ребрам взбегай,гортанью подброшен, смотри не сорвись с языка,с ресниц не скатись, только путом на лбу проступайи волосы рви. Ибо лестница коротка.

О самый музыкальный на этом свете народ,чьи буквы так мало отличаются от нот,что — справа налево — я их могла бы спетьтой четвертью крови, которой порою треть,порой — половина, порою — из берегов —носом ли, горлом… И расступается море векови водной траншеей идет ко мне Моисейс Рахилью Григорьевной Лившиц, бабушкой Розой,прамамой моей.

Духи и буквы. Последние — инициалы.Всякое слово немного — аббревиатура.Скажем, Х с В, где бы ни были, кажутся алыми,в лампочках, с плохо спрятанной арматурой.Я я читаю курсивом в любой гарнитуре,в Ж угадаю Башмачкина любящий почерк.Возле ГУЛАГа Голгофа — аббревиатура,после ГУЛАГа любое тире — прочерк.

Если бы я знала морскую азбуку, я поняла бы,о чем клен машет листьями

Если бы я знала азбуку глухонемых, я поняла бы,о чем клен машет ветками

Если бы я знала азбуку Морзе, я поняла бы,о чем долдонит соловей на ветке клена,среди листьев

Если бы я все это поняла, я бы знала, зачемнужна азбука Кирилла и Мефодия

Журнал "Звезда" 2005