Александр Твардовский - Василий Теркин. Стихотворения. Поэмы Страница 23

О войне

– Разрешите доложитьКоротко и просто:Я большой охотник житьЛет до девяноста.А война – про все забудьИ пенять не вправе.Собирался в дальний путь,Дан приказ: «Отставить!»Грянул год, пришел черед,Нынче мы в ответеЗа Россию, за народИ за все на свете.От Ивана до Фомы,Мертвые ль, живые,Все мы вместе – это мы,Тот народ, Россия.И поскольку это мы,То скажу вам, братцы,Нам из этой кутерьмыНекуда податься.Тут не скажешь: я – не я,Ничего не знаю,Не докажешь, что твояНынче хата с краю.Не велик тебе расчетДумать в одиночку.Бомба – дура. ПопадетСдуру прямо в точку.На войне себя забудь,Помни честь, однако,Рвись до дела – грудь на грудь,Драка – значит, драка.И признать не премину,Дам свою оценку,Тут не то, что в старину, —Стенкою на стенку.Тут не то, что на кулак:Поглядим, чей дюже, —Я сказал бы даже так:Тут гораздо хуже…Ну, да что о том судить, —Ясно все до точки.Надо, братцы, немца бить,Не давать отсрочки.Раз война – про все забудьИ пенять не вправе,Собирался в долгий путь,Дан приказ: «Отставить!»Сколько жил – на том конец,От хлопот свободен.И тогда ты – тот боец,Что для боя годен.И пойдешь в огонь любой,Выполнишь задачу.И глядишь – еще живойБудешь сам в придачу.А застигнет смертный час,Значит, номер вышел.В рифму что-нибудь про насПосле нас напишут.Пусть приврут хоть во сто крат,Мы к тому готовы,Лишь бы дети, говорят,Были бы здоровы…

Теркин ранен

На могилы, рвы, канавы,На клубки колючки ржавой,На поля, холмы – дырявой,Изувеченной земли,На болотный лес корявый,На кусты – снега легли.И густой поземкой белойВетер поле заволок.Вьюга в трубах обгорелыхЗагудела у дорог.И в снегах непроходимыхЭти мирные краяВ эту памятную зимуОрудийным пахли дымом,Не людским дымком жилья.И в лесах, на мерзлой груде,По землянкам без огней,Возле танков и орудийИ простуженных конейНа войне встречали людиДолгий счет ночей и дней.И лихой, нещадной стужиНе бранили, как ни зла:Лишь бы немцу было хуже,О себе ли речь там шла!И желал наш добрый парень:Пусть померзнет немец-барин,Немец-барин не привык,Русский стерпит – он мужик.Шумным хлопом рукавичным,Топотней по целинеСпозаранку день обычныйНачинался на войне.Чуть вился дымок несмелый,Оживал костер с трудом,В закоптелый бак гремелаИз ведра вода со льдом.Утомленные ночлегом,Шли бойцы из всех берлогГреться бегом, мыться снегом,Снегом жестким, как песок.А потом – гуськом по стежке,Соблюдая свой черед,Котелки забрав и ложки,К кухням шел за взводом взвод.Суп досыта, чай до пота, —Жизнь как жизнь.И опять война – работа:– Становись!

Вслед за ротой на опушкуТеркин движется с катушкой,Разворачивает снасть, —Приказали делать связь.Рота головы пригнула.Снег чернеет от огня.Теркин крутит: – Тула, Тула!Тула, слышишь ты меня?Подмигнув бойцам украдкой:Мол, у нас да не пойдет, —Дунул в трубку для порядку,Командиру подает.Командиру все в привычку, —Голос в горсточку, как спичкуТрубку книзу, лег бочком,Чтоб поземкой не задуло.Все в порядке.– Тула, Тула,Помогите огоньком…Не расскажешь, не опишешь,Что за жизнь, когда в боюЗа чужим огнем расслышишьАртиллерию свою.Воздух круто завивая,С недалекой огневойАхнет, ахнет полковая,Запоет над головой.А с позиций отдаленных,Сразу будто бы не в лад,Ухнет вдруг дивизионнойДоброй матушки снаряд.И пойдет, пойдет на славу,Как из горна, жаром дуть,С воем, с визгом шепелявымРасчищать пехоте путь,Бить, ломать и жечь в окружку.Деревушка? – Деревушку.Дом – так дом. Блиндаж – блиндаж.Врешь, не высидишь – отдашь!А еще остался кто там,Запорошенный песком?Погоди, встает пехота,Дай достать тебя штыком.Вслед за ротою стрелковойТеркин дальше тянет провод.Взвод – за валом огневым,Теркин с ходу – вслед за взводом,Топит провод, точно в воду,Жив-здоров и невредим.Вдруг из кустиков корявых,Взрытых, вспаханных кругом, —Чох! – снаряд за вспышкой ржавой.Теркин тотчас в снег – ничком.Вдался вглубь, лежит – не дышит,Сам не знает: жив, убит?Всей спиной, всей кожей слышит,Как снаряд в снегу шипит…Хвост овечий – сердце бьется.Расстается с телом дух.«Что ж он, черт, лежит – не рвется,Ждать мне больше недосуг».Приподнялся – глянул косо.Он почти у самых ног —Гладкий, круглый, тупоносый,И над ним – сырой дымок.Сколько б душ рванул на выбросВот такой дурак слепойНеизвестного калибра —С поросенка на убой.Оглянулся воровато,Подивился – смех и грех:Все кругом лежат ребята,Закопавшись носом в снег.Теркин встал, такой ли ухарь,Отряхнулся, принял вид:– Хватит, хлопцы, землю нюхать,Не годится, – говорит.Сам стоит с воронкой рядомИ у хлопцев на виду,Обратясь к тому снаряду,Справил малую нужду…Видит Теркин погребушку —Не оттуда ль пушка бьет?Передал бойцам катушку:– Вы – вперед. А я – в обход.С ходу двинул в дверь гранатой.Спрыгнул вниз, пропал в дыму.– Офицеры и солдаты,Выходи по одному!..Тишина. Полоска света.Что там дальше – поглядим.Никого, похоже, нету.Никого. И я один.Гул разрывов, словно в бочке,Отдается в глубине.Дело дрянь: другие точкиБьют по занятой. По мне.Бьют неплохо, спору нету,Добрым словом помяниХоть за то, что погреб этотПрочно сделали они.Прочно сделали, надежно —Тут не то что воевать,Тут, ребята, чай пить можно,Стенгазету выпускать.Осмотрелся, точно в хате:Печка теплая в углу,Вдоль стены идут полати,Банки, склянки на полу.Непривычный, непохожийДух обжитого жилья:Табаку, одежи, кожиИ солдатского белья.Снова сунутся? Ну что же,В обороне нынче – я…На прицеле вход и выход,Две гранаты под рукой.Смолк огонь. И стало тихо.И идут – один, другой…Теркин, стой. Дыши ровнее.Теркин, ближе подпусти.Теркин, целься. Бей вернее,Теркин. Сердце, не части.Рассказать бы вам, ребята,Хоть не верь глазам своим,Как немецкого солдатаВ двух шагах видал живым.Подходил он в чем-то белом,Наклонившись от огня,И как будто дело делал:Шел ко мне – убить меня.В этот ровик, точно с печки,Стал спускаться на заду…Теркин, друг, не дай осечки.Пропадешь, – имей в виду.За секунду до разрыва,Знать, хотел подать пример;Прямо в ровик спрыгнул живоВ полушубке офицер.И поднялся незадетый,Цельный. Ждем за косяком.Офицер – из пистолета,Теркин – в мягкое – штыком.Сам присел, присел тихонько.Повело его легонько.Тронул правое плечо.Ранен. Мокро. Горячо.И рукой коснулся пола;Кровь, – чужая иль своя?Тут как даст вблизи тяжелый,Аж подвинулась земля!Вслед за ним другой ударил,И темнее стало вдруг.«Это – наши, – понял парень, —Наши бьют, – теперь каюк».Оглушенный тяжким гулом,Теркин никнет головой.Тула, Тула, что ж ты, Тула,Тут же свой боец живой.Он сидит за стенкой дзота,Кровь течет, рукав набряк.Тула, Тула, неохотаПомирать ему вот так.На полу в холодной ямеНеохота нипочемГибнуть с мокрыми ногами,Со своим больным плечом.Жалко жизни той, приманки,Малость хочется пожить,Хоть погреться на лежанке,Хоть портянки просушить…Теркин сник. Тоска согнула.Тула, Тула… Что ж ты, Тула?Тула, Тула. Это ж я…Тула… Родина моя!..

А тем часом издалека,Глухо, как из-под земли,Ровный, дружный, тяжкий рокотНадвигался, рос. С востокаТанки шли.Низкогрудый, плоскодонный,Отягченный сам собой,С пушкой, в душу наведенной,Страшен танк, идущий в бой.А за грохотом и громом,За броней стальной сидят,По местам сидят, как дома,Трое-четверо знакомыхНаших стриженых ребят.И пускай в бою впервые,Но ребята – свет пройди,Ловят в щели смотровыеКромку поля впереди.Видят – вздыбился разбитый,Развороченный накат.Крепко бито. Цель накрыта.Ну, а вдруг как там сидят!Может быть, притих до срокаУ орудия расчет?Развернись машина боком —Бронебойным припечет.Или немец с автоматом,Лезть наружу не дурак,Там следит за нашим братом,Выжидает. Как не так.Двое вслед за командиромВниз – с гранатой – вдоль стены.Тишина. – Углы темны…– Хлопцы, занята квартира, —Слышат вдруг из глубины.Не обман, не вражьи шутки,Голос вправдашный, родной:– Пособите. Вот уж суткиТочка данная за мной…В темноте, в углу каморки,На полу боец в крови.Кто такой? Но смолкнул Теркин,Как там хочешь, так зови.Он лежит с лицом землистым,Не моргнет, хоть глаз коли.В самый срок его танкистыПодобрали, повезли.Шла машина в снежной дымке,Ехал Теркин без дорог.И держал его в обнимкуХлопец – башенный стрелок.Укрывал своей одежей,Грел дыханьем. Не беда,Что в глаза его, быть может,Не увидит никогда…Свет пройди, – нигде не сыщешь,Не случалось видеть мнеДружбы той святей и чище,Что бывает на войне.

О награде