Фидель Кастро - В горячих сердцах сохраняя (сборник. Рассказы и стихотворения) Страница 24

— С этого момента вы — Д–54. Отправление на Кубу — через сутки. Желаю успеха!

— Спасибо.

Роберто покинул кабинет опустив голову. У подъезда он сел в машину, окинул взглядом стоянку, закурил сигарету и тихо сказал себе:

— Час пробил…

Тем временем Майк из окна своего кабинета наблюдал за каждым его движением. Как только машина тронулась с места, он подошел к селектору и, нажав кнопку, мягким голосом проговорил:

— Следуйте за ним.

В течение получаса Майк просматривал документы, лежащие на столе. Главное внимание он уделил личному делу только что ушедшего человека. Внезапно зазвонил телефон.

— Слушаю. Да, это Майк. Хорошо. До скорой встречи.

Разговор по телефону длился около минуты, но и этого оказалось достаточно, чтобы Майк не на шутку разволновался. Положив трубку, он встал и долго смотрел куда—то в пространство. В ушах у него все еще звучал голос, зачитывавший телефонограмму: «Указанные цветы будут направлены по адресу 24–го». Это означало, что через сутки агент Ф–1 высадится на Кубе.

Майк плюхнулся в кресло и набрал номер телефона:

— Дежурный?

— Да.

— Соедините меня с Доктором.

— Кто говорит?

— Майк.

— Одну минуту.

Прошло несколько секунд. Майка все больше охватывало нетерпение. Наконец в трубке раздался голос:

— Все хорошо?

— Все хорошо. Выезжаю через сутки.

— Один вопрос, Майк. С паспортами никаких трудностей?

— Никаких, шеф.

— Ну что же, действуйте.

— Я привезу вам бутылку рома «Канэй». До свидания. — И Майк положил трубку.

Он тщательно спрятал документы в сейф, каждое отделение которого запиралось на ключ и опечатывалось. Закончив обычную в таких случаях проверку, погасил свет и вышел из кабинета. Шагая к машине, он думал: «Все должно пройти хорошо. Посмотрим, как—то мне повезет на Кубе в качестве туриста… И пусть это будет не в последний раз».

Когда Доктор положил трубку, слуга, находившийся в это время рядом с ним, спросил:

— Вам подать виски перед уходом?

— Да, Хасинто, налей рюмочку… Послушай, что этот ром «Канэй» действительно так хорош?

Слуга внимательно посмотрел на Доктора и ответил:

— Когда я уезжал с Кубы, сеньор, мы пили «Бакарди», но, насколько мне известно, коммунисты, пытаясь воспроизвести «Бакарди», получили «Канэй» двух марок — золотистый и белый. Говорят, он совсем неплох.

— Спасибо, Хасинто. Один знакомый собирается привезти мне с Кубы бутылку «Канэя» — вот почему я спросил тебя о нем.

Около полуночи на траверзе порта Гавана, в двадцати милях от берега, появилось какое—то судно. Под покровом темноты двое неизвестных покинули судно и пересели в быстроходный катер с бортовым знаком «U–20». На корме сидел человек, лет тридцати пяти, высокого роста, с седыми волосами. На нем были синие джинсы, рубашка в синюю клетку и черная куртка. Он внимательно всматривался в быстро приближавшийся берег. Вокруг — темень и тишина. Маленький катер заглушил двигатель, и теперь слышались лишь легкие всплески воды, бившиеся о борта. Человек посмотрел на часы — было без четверти двенадцать. Двигатель заработал вновь, катер вздрогнул и уже через пять минут стремительно заскользил к северной части острова.

Выскочив на берег, человек укрылся за небольшим выступом скалы, держа наготове пистолет. Выждав пару минут, он бросился к проходившему неподалеку шоссе. Там он остановился, отряхнул с ног песок и закурил, стараясь успокоиться. Вскоре показались огни автобуса. Вот автобус остановился, и человек быстро вскочил в него. Так завершилась операция по переброске на Кубу агента Ф–1.

А в один из кабинетов управления госбезопасности Гаваны тем временем поступила шифровка: «К вам направляется агент Умный. Х–23».

Дело осложняется

— Товарищ лейтенант, неопознанный объект, появившийся у северной части нашего побережья, находится сейчас на траверзе порта Гавана, в двадцати милях от берега, — доложил лейтенант Бетанкур, дежуривший на пограничной заставе.

— Уточните характер объекта, его курс и скорость. Немедленно свяжитесь с районным отделением госбезопасности, — приказал старший дежурный офицер.

Прошло десять минут, и вновь послышался голос Бетанкура:

— Товарищ лейтенант, объект — быстроходный катер. Скорость — двадцать девять узлов. Курс — двести тридцать пять. Сейчас он находится в шести милях от берега.

— Объявите боевую тревогу! «Соколу» выйти курсом двести семьдесят, «Чайке» — курсом триста сорок. Через пять минут жду вас на борту «Сокола».

Старший дежурный офицер поднял телефонную трубку, быстро набрал номер и доложил:

— Товарищ капитан, похоже, предпринимается попытка забросить агента в квадрате 3983. Я уже отдал необходимые распоряжения.

— Немедленно выходите в море и держите меня в курсе событий.

Без четверти двенадцать два пограничных сторожевых корабля отдали швартовы в разных пунктах побережья. Им была поставлена одна задача — ликвидировать нарушителя. Они должны были подойти к катеру с разных направлений одновременно.

Человек, управлявший катером с бортовым знаком «U–20», взял один из двух радиотелефонов и сообщил на судно—матку:

— Задание выполнено.

Катер находился в шести милях от берега, когда рулевой различил вдали по правому борту светящуюся точку. Вначале он принял ее за рыбацкое судно: ведь до сих пор все шло по намеченному плану. Однако минут через десять он понял, что точка медленно приближается. С левого борта на горизонте появилась другая точка и начала быстро двигаться навстречу первой. Рулевой забеспокоился. Большая скорость сближения светящихся точек никак не подтверждала его первоначального предположения, что это рыбацкие суда. Сопоставив курс катера с тем, которого придерживались светящиеся точки, рулевой понял, что все три объекта должны скоро встретиться… Несмотря на холодную погоду, у него вспотел лоб и взмокли руки. Штурвал стал проскальзывать. По всему телу пробежала легкая дрожь.

Взлетная полоса стремительно неслась под крылом. По характерному шуму турбины можно было определить, что на взлет идет МиГ–21. Когда его силуэт начал таять в небе, вертолет с десятью бойцами внутренних войск тоже включился в операцию.

Капитан судна—матки видел приближающиеся сторожевые корабли. Подняв на борт катер «U–20», судно стало уходить на максимальной скорости. Внезапно с одного из кораблей был принят сигнал остановиться. Одновременно донесся шум реактивного самолета. Не теряя времени, капитан приказал:

— Всем по местам! Радист, сообщить на базу, что мы вступаем в бой.

А тем временем на борту «Сокола» дежурный офицер отдал команду:

— Сержант Мендес, погасите огни! — Потом он повернулся к моряку у кормового орудия: — Открыть огонь!

Снаряды ушли в воду в трех метрах от кормы судна—матки. Другой сторожевой корабль тоже открыл огонь. Район боя внезапно осветился: в дело вступил «миг».

Два орудия судна—матки стреляли беспрестанно. Крупнокалиберный пулемет разрезал воздух трассирующими пулями. На одном из сторожевых кораблей вспыхнул пожар. «Миг» начал сбрасывать свой смертоносный груз, и в один из заходов его ракета попала в судно. Через двадцать минут на воде плавали лишь обломки судна—матки.

Вскоре послышался шум подлетающего вертолета. На него быстро подняли раненых. Спустя полчаса вертолет приземлился на площадке у военно—морского госпиталя имени Луиса Диаса Сото.

— Говорит «Сокол», говорит «Сокол»! — вышел в эфир дежурный офицер. — Прием.

— Докладывайте, «Сокол», — ответили ему с командного пункта.

— Цель поражена. Никто не спасся. Наших раненых отправили в военно—морской госпиталь. Прием.

— Вас понял.

Первый удар

Агент Ф–1 ехал на заднем сиденье автобуса 62–го маршрута. Прошло десять лет, как он нелегально покинул родину, потому что, запретив азартные игры, коммунисты лишили его работы, а заняться чем—то другим он не пожелал.

Агент трижды пересаживался из автобуса в автобус, прежде чем около восьми часов утра сошел на остановке у телефона—автомата и позвонил по указанному ему номеру:

— У вас есть зеленые лимоны?

— Нет. У меня только желтые.

— Тогда я приду завтра.

Человек, который разговаривал с агентом Ф–1 по телефону, опустился в кресло. В его голове ожили воспоминания. Десять лет назад ему приказали ждать прихода человека, который скажет, что он должен делать, чтобы помочь освобождению Кубы. Согласившись на это, Пабло стал получать каждый месяц двести песо, а сто долларов шли на его счет в одном из американских банков.

Пабло жил один. Его семья уехала на Север. Двухэтажный дом с четырьмя спальными комнатами казался ему холодным и пустым. Он окинул взглядом маленькую комнатку, в которой сейчас находился, и тихо проговорил: