Борис Гребенщиков - Серебро Господа моего Страница 24

Красная река

Красная рекаПоперек моего пути.Я помню, что шел,Но вспомнить куда – не могу.И кажется легко –Переплыть, перейти,И вдруг видишь самого себяКак вкопанного на берегу.

У красной рекиКрылья небесной зари.В красной рекеВода точь-в-точь моя кровь.Ты хочешь что-то сказать,Помолчи немного, не говори –Все уже сказано,Сказано тысячу раз,Нет смысла повторять это вновь.

А твоя красота – свет в окнеПотерянному в снегах.Твоя красота ошеломляет меня –Я не могу устоять на ногах,Но чтобы пробиться к воде,Нужно сердцем растопить этот лед,А там сумрак и бесконечный путь,Который никуда не ведет.

Нет сделанного,Чего не мог бы сделать кто-то другой.Нет перешедшего рекуИ неперешедшего нет.Но когда это солнцеВосходит над красной рекой –Кто увидит вместе со мной,Как вода превращается в свет.

Назад в Архангельск

У нас были руки и дороги,Теперь ждем на пороге.Мы смотрим на дым из трубы,И голубь благодати встает на дыбы.

Резной ветер, хрустальный ветер,Поздно ждать, когда наступят сдвиги.Смотри, как горят эти книги –Назад в Архангельск.

В цепах и веригахКалика перехожийПьет с кухаркой ДунейШампанское в прихожей.Куда ни глянь – везде образа:То ли лезь под кровать,То ли жми на тормоза.

Резной ветер, хрустальный ветер,Поздно сжимать в кармане фиги.Смотри, как горят эти книги –Назад в Архангельск.

Банана-мама с крепкими ногамиРежет карту мира на оригами,За кассой дремлет совершенномудрый муж,Мы выходим по приборам на великую глушь –Назад в Архангельск.

Мертвые с туманом вместо лицЖгут в зиккуратах на улицах столицыВ небе один манифест,Куда бы ты ни шел – на тебе стоит крест.

Резной ветер, хрустальный ветер,Поздно считать связи и интриги.Смотри, как горят эти книги –Назад в Архангельск.

Тайный узбек

Мы держались так долго, как только могли,Но туда и сюда – напрочь забыли пин-код.И теперь мы скользим, не касаясь земли,И бьемся в стену, хотя с рождения знали, где вход.

Но тяжелое время сомнений пришло и ушло,Рука славы сгорела, и пепел рассыпан, и смесьВылита. И тому, кто тут держит весло,Сообщите, что Тайный Узбек уже здесь.

Три старухи в подвале, закутанные в тряпье,Но прядущие драгоценную нить,Знают, как знает тот, кто пьет, опершись на копье,И как знают все те, кому нечем и незачем пить.

Так раструбите на всю бесконечную степьСквозь горящий туман и мутно-зеленую взвесьДобывающим соль и ласково сеющим хлеб,Шепните им, что Тайный Узбек уже здесь.

Он не «за», он не «против», он занят другим, как Басе.Он не распоряжается ничьей судьбой,Просто там, где он появляется, всеПроисходит словно само собой.

Так передайте всем тем, кто долго был выгнут дугой,Что нет смысла скрывать больше тупость, и жадность, и спесь,И бессмысленно делать вид, что ты кто-то другой,Когда Тайный Узбек уже здесь.

И даже если нам всем запереться в глухую тюрьму,Сжечь самолеты, расформировать поезда –Это вовсе не помешает емуПеребраться из там-где-он-есть к нам сюда.

И повторяю, что это не повод рыдать и кричать,Все останется точно таким, как все есть,А те, кто знают, в чем дело, знают и будут молчать,Потому что Тайный Узбек уже здесь.

Огонь Вавилона

Он приходит, когда к этому никто не готов,Старомодно учтив, как в фильмах тридцатых годов.Искать его бессмысленно, как иголку в стогу,У нас с ним есть одно неоконченное дело на восточном берегу.

Он улыбается, когда при нем говорят: «мы».Как и я, он принадлежит к детям северной тьмы,Но он меньше всего похож на лист на ветру,Он говорит: «Ложась спать, никогда не знаешь –Где обнаружишь себя поутру».

Чтобы узнать вкус воды, нужно начать пить,Но ты привык к лабиринту, забыл, зачем тебе нить.Ты выходишь к воротам, чтобы принять угловой,И Вавилон играет в футбол твоей головой.

Рассказывают, что у него не одна жизнь, а три,Говорят, что он совершенно пустой внутри.Никто не видел, чтобы он отвечал ударом на удар,Он сильно изменился с тех пор, как повернулся и ушел под радар.

А ты записан в GPS, теперь беги – не беги,Черные птицы будут сужать над тобой круги,По радио будут петь, что любовь – кольцо,Огонь печей Вавилона опаляет твое лицо.

Многие надеются, что он отошел от дел,Что он продался, спился и оскудел,Что он сгорел или провалился под лед,Но неправильные пчелы продолжаютДелать свой неправильный мед.

А значит, остается только чистая водаИ скрепляющие тебя провода;Остается то, на чем машина дает сбой,И Вавилон… Вавилон…Вавилон не властен над тобой,Вавилон не властен над тобой,Вавилон не властен над тобой,Вавилон никогда не был властен над тобой.

Марш священных коров

Хватит развлекать меня, не то я завою.Лучше скажем «нет!» насилью и разбою.Скажем «нет!» разбою и насильюИ уподобимся Блаженному Василию.

Наша Ефросинья зависит от момента:То божественна, а то амбивалентна.Но кто не без греха, пусть первый бросит камень.Из этой искры может возгореться пламень.Найди семь отличий на этой картине,А лучше неси сюда водку-мартини.(Shaken not stirred!)

Моя профессия с утра до полвторогоСчитать, что я – твоя Священная корова.Священная корова, небесная манна,Пускай питательна, но не всегда гуманна.А если мы завязнем в болоте и тине,Я буду первый, кто крикнет: «Эй! Водка-мартини!»(Shaken not stirred!)

Коровы слышат,Коровы знают,Коровы в курсе,Открой глаза, смотри: они взлетают!Смотри, вот они взлетают!

Так мы летим вперед, и пусть мы не без пятен,Но дым отечества нам сладок и приятен.Спасибо солнцу, что у нас над головою,Но будь готов, что я все равно завою –Как нам не стыдно так погрязнуть в рутине.Догадайся, что делать, когда нет мартини.(Sorry, Mr. Bond!)

Дед Мороз блюз

Рано поутру, лицом на восток,Стоя под деревом, опуская ладони в исток,Растворяясь в радуге, пробуя солнце на вкус;Когда ночь поджигает падающие с неба цветы,Мы вспомним этот Дед Мороз блюз.

Зашел я в Венеции в один магазин –Граппу пить дорого, станемте пить бензин,Станем бросаться с мостов, демонстрировать ловкость и вкус;И когда гондольеры выловят нас из каналов –Из радиоточки на кухне донесется Дед Мороз блюз.

То у нас Кондопога, то у нас Хохлома,Отечество никогда не скупилось на причины сойти с ума…

Безымянной звездой рассекая мглуИли долгой зимой в замшелом медвежьем углу:Сияющие, сбросив бессмысленный груз,Мы смотрим, как ночь поджигает падающие с неба цветы,

И говорим: «Прощай, прощай, прощай,Прощай, Дед Мороз блюз».

Бригадир

Под Тамбовом есть избушка,В ней живет большой и сильный,Бородой зарос по пояс,Синеглазый бригадир.

И никто из нас не знает,Что вот он и есть махатма,Всех молчальников начальникИ мандиров командир.

Многорукие аскетыШелестят Махабхаратой;Много в мире есть сюрпризов,Если встать на голове.

Но сиди ты хоть сто жизней,Ноги за уши закинув –Бог в твоем гнездится сердце,Ходит кошкой по траве.

Новая песня о Родине

Хорошо ли молодцу быть неженату?Маялся он тридцать лет, тряхнул головой –Да вышел во поле, вставил в уши вату,Чтобы не грузил жадный девичий вой.А ночью во поле глухо, как в могиле:Мощи да ржавчина, да скрип вороньих крыл;Долго ж ты маялся, – молвил ему филин, –Девки все в Лондоне, их тут и след простыл.

Жил на иконе Бог – выпрыгнул в оконце,Замела след Его золотая грязь.Береглася радость моя черного червонца –Да от самой себя не убереглась.

Охайте, бабоньки; налетайте, дети, –Надобно выпить – вот вам сердце с молотка.Нету другой такой Родины на свете,Каждый мечтал бы так, да их кишка тонка.А над Бел-озером тучи так и вьются,То ли это кто-то курит, то ли просто так – то ли это рыбы курят,А из моей прорехи песни так и льются –Льются и льются, все не выльются никак.

Начальник Кладбища, Сестры Долгой Жизни,Трое Братьев Бритвы да Водитель Коня –Примите в дар мою Песню об ОтчизнеИ пощадите Ее,И всех нас,И меня.

Под мостом, как Чкалов