Демьян Бедный - Том 3. Стихотворения 1921-1929 Страница 24

Памяти селькора Григория Малиновского*

Сырость и мгла.Ночь развернула два черных крыла.Дымовка спит средь простора степного.Только Андрей Малиновский не спит:Сжавши рукою обрез, сторожитБрата родного.

Тьма. В переулке не видно ни зги.Плачет капелью весеннею крыша.Страшно. Знакомые близко шаги.«Гриша!       Гриша!              Я ли тебя не любил?»Мысль замерла от угара хмельного.Грохнул обрез. Малиновский убилБрата родного.

В Дымовке шум и огни фонарей,Только темна Малиновского хата.Люди стучатся: «Вставай… Андрей!..»«Брата убили!..»                 «Брата!»

Тихо снуют по деревне огни.Людям мерещится запах железа.Нюхом берут направленье они.Ищут обреза.Сгинул обрез без следа.Но приговор уже сказан у трупа:   «Это его Попандопуло». – «Да!»   «Это – проклятый Тюлюпа!»   Сбилися люди вокруг.Плачет Андрей, их проклятия слыша.Стонет жена, убивается друг:   «Гриша!»   «Гриша!»

   Солнце встает – раскаленный укор,Гневно закрывши свой лик облаками.В луже, прикрытый рогожей, селькорСмотрит на небо слепыми зрачками.

Не оторваться ему от земли,Жертве злодейства и братской измены.Но уж гремит – и вблизи и вдали –Голос могучей селькоровской смены:

«Злые убийцы себя не спасут.Смело вперед, боевые селькоры!Всех подлецов – на селькоровский суд.Сыщем, разроем их темные норы!

Темная Дымовка сгинет, умрет.Солнце осветит родные просторы.Рыцари правды и света, вперед!Мы – боевые селькоры!»

О самом близком*

По случаю знаменательного роста тиража центрального органа большевистской партии, газеты «Правда», перевалившего за полмиллиона экземпляров.

Во дни оны[11],Когда буржуазных газет выходили миллионы,Выдался счастливый-счастливый вечерок:Верстали мы «Правды» первый номерок –Рабочим на радость, буржуям в пику,Меньшевикам не на радость тож:Была им «Правда», что острый нож.Что было шуму и веселого крику!Носились мы по типографии туда и сюда.Молодые года!И опять же боевое возбуждение:Рабочей печати рождение!Стереотип отливали,Чуть не танцевали,А как спустили его в машинное отделение –Сущее умиление,Плевать, что шпики на крыльце!«Правда» в свинце!Прикасаясь к ней, что к ребенку,Положили ее в ротационкуИ, разинув рот,Сделали первый поворот.Что-то приправили, обмазавшись в клее.Пустили машину веселее.После окончательной пригонкиВошли в экстаз.Порхала «Правда» из ротационки:«Раз! – Раз! – Раз!»

   Был тогда я голодраным студентом.Но в связи с торжественным моментомОблачился в пальтишко новенькое,Двадцатирублевенькое,Тем в моей жизни знаменитое,Что впервые на меня шитое,А не купленное в татарской кучкеНа крикливой толкучкеПальто с приглаженными заплатами,С выведенными пятнами,Отдающее десятью ароматамиНе очень приятными.

   И до того у меня от радости разомлело нутро,Смотрел я на «Правду» с такой нежной ласкою,Что не заметил, как присел на ведроС типографской черною краскою.Привстану, присяду,Привстану, присяду,Не сводя с ротационки взгляду,А как стал в себя приходить понемножку,Заметил оплошку:У пальтишка новенького,Двадцатирублевенького,Вся левая пола –Сплошная смола!А товарищам потеха,Валятся от смеха:«Ай, пола-то, пола какова!..Не горюй, голова!Это так называемоеПятно несмываемое,Большевистская, значит, печать,Чтобы сразу тебя отличать!»

   Товарищи были пророки.Прошли немалые сроки.Я нередко в почетный угол сажусяНа советском празднике том иль ином.Но ничем я, ничем я так не горжуся,Как моим большевистским, правдистским «пятном»!

   Родилася «Правда» газетой маленькой,На вид захудаленькой,«Не жилицей на этом свете»(Не чета буржуазной газете!),С голосом пролетарски-звонким,Но порою тонким-претонким,Доходившим чуть не до писку, –Жила ведь от риску до риску, –Жандармы ее хватали за глотку,А «нянек» швыряли за решетку.Рабочие ждут свою «Правду» с рассвету,А ее все нету и нету.Наконец получат. До чего ж хороша!Иной обомлеет, взглянув на газету, –В чем только держится душа!Но помереть не давали.По копейкам «правдинский фонд» основали.«Правда» крепла врагам на беду.

   Однако в четырнадцатом году,К концу боевого, горячего лета,Казалось, песенка «Правды» спета.Наступили «последние времена»,Мировая война.Буржуазная «культура» – в пушечном дуле!

   Но при первом же гуле«Февральского» водопольяРабочая «Правда» вышла из подполья,Вышла закаленным бойцом –С открытым большевистским лицом,С беспощадной пролетарской картечью –Ленинской речью!

   Говорить ли про ее боевые успехи?За ней – героические вехи,Перед ней – героический путь.Будь что будь!Сколько б Черчиллей ни бесилось от ярости,Это – бешенство старости,Это – судороги в предсмертный час,Это хрипит бандит, в петлю угодивший.Молода наша «Правда», как молод класс,Ее в боях породивший.При рождении «Правда» былаПо виду мала.

   Но в ней прорастало семя грядущего.В ней зрела сила ее творца,Пролетариата-борца,В своей мощи беспрерывно растущего.Ее нынешний грозный тиражЕсть этого роста выражение.

   Приходить ли нам в особый раж?Испытывать ли нам головокружение?Перед нами – «знаменье положительное»,Рост головокружительный, как ни суди.Но, товарищи, верно же: самое головокружительноеВпереди!!

   Исполненный такого убеждения,Видя ленинской «Правды» бодрый расцвет,Я, счастливый свидетель ее рождения,Приношу ей сегодня мой скромный привет!

«Правде»*

(По случаю знаменательного роста ее тиража…)

Врагов открытых отражаяИ беспощадно обнажаяДрузей кичливых злую спесь,На страже ленинских заветов –«За коммунизм, за власть советов!»Стой, как стояла ты поднесь!

Не иначе*

Учитель в сельской школеЗадал задачу Миколе,Сынку кулака Прижималова,Жавшего и старого и малого:

«Вот тебе, Миколка, арифметическая задача:   У мужика, скажем, подохла клячаИ нужда прет изо всех щелейПосле летошнего недорода.Так он одолжил у твоего папаши сто рублейИ вернул ему четвертную через полгода.„Потому, – говорит, – что сразу не могу“.Так на сколько рублей он остался в долгу?»«На сто рублей, не иначе», –Подивился Миколай простой задаче.«Эх, – покосился учитель на Миколку, –Не будет из тебя толку.Ты не горячись, подумай хладнокровно.Мужик заплатил папаше полсотни ровно,Так сколько осталось в недодаче?»«Сто рублей, не иначе»,«Сто рублей?»«Сто рублей».«Пошел вон, дуралей!Половину заплатить, останется половина.Не знаешь арифметики, дубина!»«Да рази ж я совсем без головы, –Раздался обиженный голос Миколаши, –Я арифметику знаю, а вот выНе знаете моего папаши».

Когда иностранные живоглотыСтрочат нам каверзные ноты,Предпринимая подлые шаги,Чтобы содрать с нас царские долги,И при этом задолженность нашуНе определяют даже приблизительно,Нам вспомнить Прижималова-папашуВесьма и весьма пользительно.Клади хоть на сто рублей по сту,Все равно останешься должен этому прохвосту.А поэтому при разговоре с этими псами…Ну, вы понимаете сами…

О карасе-идеалисте и о пескаре-социалисте…*