Александр Пушкин - Евгенiй Онѣгинъ Страница 24

XXXIV.

Да, можетъ быть, боязни тайной,Чтобъ мужъ иль свѣтъ не угадалъПроказы, слабости случайной....Всего, что́ мой Онѣгинъ зналъ....Надежды нѣтъ! Онъ уѣзжаетъ,Свое безумство проклинаетъ —И, въ немъ глубоко погруженъ,Отъ свѣта вновь отрекся онъ.И въ молчаливомъ кабинетѣЕму припомнилась пора,Когда жестокая хандраЗа нимъ гналася въ шумномъ свѣтѣ,Поймала, за́ воротъ взялаИ въ темный уголъ заперла.

XXXV.

Сталъ вновь читать онъ безъ разбора.Прочелъ онъ Гиббона, Руссо,Манзони, Гердера, Шамфора,Madame de Stael, Биша, Тиссо,Прочелъ скептическаго Беля,Прочелъ творенья Фонтенеля,Прочелъ изъ нашихъ кой-кого,Не отвергая ничего:И альманахи, и журналы,Гдѣ поученья намъ твердятъ,Гдѣ нынче такъ меня бранятъ,А гдѣ такіе мадригалыСебѣ встрѣчалъ я иногда,E sempre bene, господа.

XXXVI.

И что жъ? Глаза его читали,Но мысли были далеко;Мечты, желанія, печалиТѣснились въ душу глубоко.Онъ межъ печатными строкамиЧиталъ духовными глазамиДругія строки. Въ нихъ-то онъБылъ совершенно углублёнъ.То были тайныя преданьяСердечной, темной старины,Ни съ чѣмъ несвязанные сны,Угрозы, толки, предсказанья,Ильдлинной сказки вздоръ живой,Иль письма дѣвы молодой.

XXXVII.

И постепенно въ усыпленьеИ чувствъ и думъ впадаетъ онъ,А передъ нимъ ВоображеньеСвой пестрый мечетъ фараонъ.То видитъ онъ: на таломъ снѣгѣКакъ будто спящій на ночлегѣ,Недвижимъ юноша лежитъ,И слышитъ голосъ: что жъ? убитъ!То видитъ онъ враговъ забвенныхъ,Клеветниковъ, и трусовъ злыхъ,И рой измѣнницъ молодыхъ,И кругъ товарищей презрѣнныхъ,То сельскій домъ — и у окнаСидитъ она... и все она!...

XXXVIII.

Онъ такъ привыкъ теряться въ этомъ,Что чуть съ ума не своротилъИли не сдѣлался поэтомъ.Признаться: то-то бъ одолжилъ!А точно: силой магнетизмаСтиховъ Россійскихъ механизмаЕдва въ то время не постигъМой безтолковый ученикъ.Какъ походилъ онъ на поэта,Когда въ углу сидѣлъ одинъ,И передъ нимъ пылалъ каминъ,И онъ мурлыкалъ: BenedettaИль Idol mio, и ронялъВъ огонь то туфлю, то журналъ.

XXXIX.

Дни мчались; въ воздухѣ нагрѣтомъУжъ разрѣшалася зима;И онъ не сдѣлался поэтомъ,Не умеръ, не сошелъ съ ума.Весна живитъ его: впервыеСвои покои запертые,Гдѣ зимовалъ онъ какъ сурокъ,Двойныя окна, камелекъОнъ яснымъ утромъ оставляетъ,Несется вдоль Невы въ саняхъ.На синихъ, изсѣченныхъ льдахъИграетъ солнце; грязно таетъНа улицахъ разрытый снѣгъ.Куда по немъ свой быстрый бѣгъ

XL.

Стремитъ Онѣгинъ? Вы заранѣУжъ угадали; точно такъ:Примчался къ ней, къ своей ТатьянѣМой неисправленный чудакъ.Идетъ, на мертвеца похожій.Нѣтъ ни одной души въ прихожей.Онъ въ залу; дальше: никого.Дверь отворилъ онъ. Что жъ егоСъ такою силой поражаетъ?Княгиня передъ нимъ, одна,Сидитъ, не убрана, блѣдна,Письмо какое-то читаетъИ тихо слезы льетъ рѣкой,Опершись на руку щекой.

XLI.

О, кто бъ нѣмыхъ ея страданійВъ сей быстрый мигъ не прочиталъ!Кто прежней Тани, бѣдной ТаниТеперь въ Княгинѣ бъ не узналъ!Въ тоскѣ безумныхъ сожалѣнійКъ ея ногамъ упалъ Евгеній;Она вздрогнула, и молчитъ;И на Онѣгина глядитъБезъ удивленія, безъ гнѣва...Его больной, угасшій взоръ,Молящій видъ, нѣмой укоръ,Ей внятно все. Простая дѣва,Съ мечтами, сердцемъ прежнихъ дней,Теперь опять воскресла въ ней.

XLII.

Она его не подымаетъ,И, не сводя съ него очей,Отъ жадныхъ устъ не отымаетъБезчувственной руки своей....О чемъ теперь ея мечтанье?...Проходитъ долгое молчанье,И тихо наконецъ она:«Довольно; встаньте. Я должнаВамъ объясниться откровенно.Онѣгинъ, помните ль тотъ часъ,Когда въ саду, въ аллеѣ насъСудьба свела, и такъ смиренноУрокъ вашъ выслушала я?Сего дня очередь моя.

XLIII.

«Онѣгинъ, я тогда моложе,Я лучше, кажется, была,И я любила васъ; и что же?Что́ въ сердцѣ вашемъ я нашла?Какой отвѣтъ? одну суровость.Не правда ль? Вамъ была не новостьСмиренной дѣвочки любовь?И нынче — Боже! — стынетъ кровь,Какъ только вспомню взглядъ холоднойИ эту проповѣдь... Но васъЯ не виню: въ тотъ страшный часъВы поступили благородно,Вы были правы предомной:Я благодарна всей душой....

XLIV.

«Тогда — не правда ли? — въ пустынѣ,Вдали отъ суетной Молвы,Я вамъ не нравилась... Что жъ нынѣМеня преслѣдуете вы?Зачѣмъ у васъ я на примѣтѣ?Не потому ль, что въ высшемъ свѣтѣТеперь являться я должна;Что я богата и знатна;Что мужъ въ сраженьяхъ изувѣченъ;Что насъ за то ласкаетъ Дворъ?Не потому ль, что мой позоръТеперь бы всѣми былъ замѣченъ,И могъ бы въ обществѣ принестьВамъ соблазнительную честь?

XLV.

«Я плачу... если вашей ТаниВы не забыли до сихъ поръ,То знайте: колкость вашей брани,Холодный, строгій разговоръ,Когда бъ въ моей лишь было власти,Я предпочла бъ обидной страстиИ этимъ письмамъ и слезамъ.Къ моимъ младенческимъ мечтамъТогда имѣли вы хоть жалость,Хоть уваженіе къ лѣтамъ...А нынче! — что къ моимъ ногамъВасъ привело? какая малость!Какъ съ вашимъ сердцемъ и умомъБыть чувства мелкаго рабомъ?

XLVI.

«А мнѣ, Онѣгинъ, пышность эта,Постылой жизни мишура,Мои успѣхи въ вихрѣ свѣта,Мой модный домъ и вечера́,Что въ нихъ? Сейчасъ отдать я радаВсю эту ветошь маскарада,Весь этотъ блескъ, и шумъ, и чадъЗа полку книгъ, за дикій садъ,За наше бѣдное жилище,За тѣ мѣста, гдѣ въ первый разъ,Онѣгинъ, видѣла я васъ,Да за смиренное кладбище,Гдѣ нынче крестъ и тѣнь вѣтвейНадъ бѣдной нянею моей...

XLVII.

«А счастье было такъ возможно,Такъ близко!... Но судьба мояУжъ рѣшена. Неосторожно,Быть можетъ, поступила я:Меня съ слезами заклинанійМолила мать; для бѣдной ТаниВсѣ были жребіи равны...Я вышла замужъ. Вы должны,Я васъ прошу, меня оставить;Я знаю: въ вашемъ сердцѣ естьИ гордость, и прямая честь.Я васъ люблю (къ чему лукавить?),Но я другому отдана;Я буду вѣкъ ему вѣрна.» —

XLVIII.

Она ушла. Стоитъ Евгеній,Какъ будто громомъ пораженъ.Въ какую бурю ощущенійТеперь онъ сердцемъ погруженъ!Но шпоръ незапный звонъ раздался,И мужъ Татьянинъ показался,И здѣсь героя моего,Въ минуту злую для него,Читатель, мы теперь оставимъ,Надолго... навсегда. За нимъДовольно мы путемъ однимъБродили по́ свѣту. ПоздравимъДругъ друга съ берегомъ. Ура!Давно бъ (неправда ли?) пора!

XLIX.

Кто бъ ни былъ ты, о мой читатель,Другъ, недругъ, я хочу съ тобойРазстаться нынче какъ пріятель.Прости. Чего бы ты за мнойЗдѣсь ни искалъ въ строфахъ небрежныхъ,Воспоминаній ли мятежныхъ,Отдохновенья ль отъ трудовъ,Живыхъ картинъ, иль острыхъ словъ,Иль грамматическихъ ошибокъ,Дай Богъ, чтобъ въ этой книжкѣ тыДля развлеченья, для мечты,Для сердца, для журнальныхъ сшибокъ,Хотя крупицу могъ найти.Засимъ разстанемся, прости!

L.