Рабиндранат Тагор - Ты погляди без отчаянья… (стихотворения) Страница 26

Друзья

                     Семь лет мне было.                     Робкий мальчуган.       Я сам с собою часто вел беседы              И, сидя на полу,       К окну решетчатому припадал,                     Глядел на мир,              И время протекало.              Порою вдалеке              Звенел какой-то колокольчик,              И доносился крик возницы.       К пруду спускались гуси, гогоча.У маслобойни заливалась флейта.                     А в доме на углу       Вдруг начинал горланить попугай.              В ту пору были мне друзьями       Смоковница и яблоня, две пальмы       И деревце батавского лимона.       Их ветви пребывали в небесах,                     А я в своей душе.                            Весь день       Они своею тенью забавлялись,                     Вели игру,                     И я к ней был причастен.

       Они моими сверстниками были.                     Детьми.       Ашарх дождливый наступал. Они              Все дни шумели,              Кто знает – почему.              Они, как я,              По-детски лепетали,                     И я им вторил.

                      Но годы шли.              Мне стало двадцать пять.       Разлуки тень легла на вечера.       И у того же самого окна              Сидел я одиноко.       Смоковница дрожащею листвой              Нашептывала мне мечты                     И утешала.В сиянье солнечном кокосовые пальмы              Негромко подпевали              Моей печальной песне.       А пряный дух цветущего лимона                     Однажды ночьюВ мою бессонницу принес издалекаЛюбимые глаза в слезах, слова укора.       Друзья мои, деревья —Ровесники любви и юности моей.

               И много долгих лет минуло.                     И снова я один.                     Друзья былые       Давно за полог вечности ушли.

       Я снова у окна.              Гляжу на небоИ вижу те же самые деревья.Как древние подвижники, ониСтоят недвижно и день и ночь нашептывают мне       Древнейшие слова       Дрожащею листвой.       И, как в любом начале,              В любом конце,Покой бескрайний в них оцепенел.И заклинанье этого покояОни мне шепчут, шепчут беспрестанно.

Страх

Под косматой смоковницей по вечерам       В полумракеЧернели, белели различные пятна.На камнях обвалившейся старой стеныВозникали причудливые фигуры.Из невидимого жилища демонаНеистовый слышался вой.       Горбатая, с палкой в руке,       Хихикала старая ведьма.       Песнопевец Каширам Даш[74]       Рассказал нам в стихах о Хидимбе[75].И на этой разбитой кирпичной ограде       Оживали сказанья.Вот Хидимба, а вот Шурпанакха[76] с отрезанным носом       Рядом возникла       Черным пятном.

       Лет семнадцать спустяЯ снова пришел в тот сад.       Увеличились пятна,Изумленная новизна поклонилась седой старине.Кирпичи там и тут обвалились,       Грудой лежат.Цепляются ноги за корни.       Там лианы стеной,       Здесь крапива.       Стали джунглями эти кусты,       А смоковницу обступили       Деревца клещевины.Замечаю вокруг Шурпанакхи следы и Хидимбы,       Но в душе они стерлись.

А когда на вокзал я вернулся, мне было смешно.На ветхом фундаменте жизниРасплылись неясные черные пятна,Наивного прошлого письмена.Сколько путаных, смутных следовНа разрушенной кладке пугливого воображенья.              Иногда,              Вечерами,Когда на широкие пальмы       И на берег прудаНенастье кладет свою тень,              В небесах,Переполненных благословенным дождем,Облака грозовые грохочут,Когда в пальмовых зарослях звонко цикады               стрекочут, —Оглянувшись, я вижу родимый свой крайИ над темной змеистой дорогой – очертания               старого храма.В покосившихся стенах, в проломанной кровле —Скорбь, которой имени нет,Непонятные страхи, словно бессонные совы,Сколько ложных, ненужных страданийИ врагов, порожденных бессильем.              Ветхим душам позор!Сколько призраков след свой оставило в сердце                твоем.

Страх в лохмотьях недобрых приметКривляется черными пятнами в полночь,       И в обличье несчастийЗаросли страха растут              Сорняками.А на разбитом фундаментеУродливые руины былого              Над робким смеются.

Из книги  «Сад песен»  («Гитобитан»)

1932

Моление

* * *

Мелодию дай, приобщи к песнопенью, учитель.Мелодия надобна мне! Я – смиренный проситель.Небесная Ганга, восход золотой усвоили этой               мелодии стройИ петь научились, подслушав тебя, вдохновитель.Отправлюсь я, душу наполнив мелодией вечной,Туда, где царит разногласье и шум бесконечный.В людской крутоверти, среди суеты, разлада,               сумятицы и тесноты,Ты сам испытай мою ви́ну, великий ценитель!

* * *

Ты жизни и смерти рубеж перешел.Там высится твой осиянный престол.       С него не свожу восхищенного взора.       Души моей небо – престолу опора.       С каким упованьем, с каким ликованьем              Я руки раскинул и очи возвел!

А ночь, как молельщица, кудри свои,Склонясь, на стопы уронила твои.       Мелодия песни твоей вдохновенной       Звучит, заполняя просторы вселенной.       Слилась моя ви́на с твоей воедино,              И песенной мукой я весь изошел.

* * *

Родник мелодии твоей журчит в краю пустынном.Я молча перед ним стою с наполненным кувшином.Садится солнце за горою дальней,Оттуда посылая свет прощальный.Я слушаю потока звук печальный,Глаза рассеянно следят за журавлиным клином.Родник мелодии твоей журчит в краю пустынном.

Весь день владели мной дела житейские и нужды.Но отрешился я от них, сейчас они мне чужды.Не стану больше воздавать им дани.В стране, лежащей вне людских желаний,К исходу дня я, после всех скитаний,Блаженство, данное тобой, богатством счел единым.Родник мелодии твоей журчит в краю пустынном.

* * *

       Я коврик мелодии здесь разостлал:       О путник, тебе – постоянный привал!На зов пробудившейся птицы плывешь на пароме               денницы       Туда, где волна омывает причал.Побудь на заре у дверей при утренней песне моей!       Сегодня с рассвета надвинулись тучи на лес.       Слезами наполнив глаза голубые небес.У пальмовой рощи, в тумане, стоишь ты в другом                одеянье.       О, не удаляйся украдкой! Хоть сколько-нибудь       В сырой полумгле моей пасмурной песни побудь!

* * *

              Если мир я созерцаю через песнопенье,       Мне становится доступно мира постиженье.       Музыкой звучит словесной полный неги свет               небесный.              Пыль земную пробуждает голос               вдохновенья.              Мир как будто входит в душу, сбросив                оболочку.              Отвечает сердце дрожью каждому листочку.В этом чувства океане – формы рушатся и грани,              Вся вселенная со мною в тесном единенье.

* * *

Зачем не кропил я слезами дорожную пыль               беспрестанно?Зачем не предвидел, что явишься ты, как пришелец               незваный?Палящей пустыней, без тени, по знойной, колючей               сухмениЗачем, о зачем пробираться заставил тебя,               долгожданный!Когда я у дома сидел на приволье, ленив и беспечен,Не знал я, не ведал, что болью мучительной шаг твой               отмечен.Но отзвук страданья и боли остался в душе               поневоле,И сделалась мука твоя незажившей сердечною                раной.

* * *

Я бесконечен. Своим ты играешь созданьем:Опустошаешь – и вновь наполняешь дыханьем.       Сколько со мной, незатейливой флейтой                своей,       Ты исходил берегов, и холмов, и полей;       Сколько напевов сыграл ты на ней!              С кем поделюсь ликованьем?

Сладостно сердцу от прикосновенья святого.Плещет восторг через край, и рождается слово.       То, что вмещается в горсточке малой моей, —       Дар нескончаемый, длящийся множество дней.       Сколько, о, сколько веков из ладони твоей              Брать буду снова и снова?

* * *