Федор Сологуб - Полное собрание стихотворений Страница 27

«Солнце светлое восходит...»

Солнце светлое восходит,Озаряя мглистый дол,Где еще безумство бродит,Где ликует произвол.

Зыбко движутся туманы,Сколько холода и мглы!Полуночные обманыКак сильны еще и злы!

Злобы низменно-ползучейОполчилась шумно рать,Чтоб зловещей, черной тучейНаше солнце затмевать.

Солнце ясное, свобода!Горячи твои лучи.В час великого восходаВозноси их, как мечи.

Яркий зной, как тяжкий молот,Подними и опусти,Побеждая мрак и холодЗагражденного пути.

Тем, кто в длительной печалиГордой волей изнемог,Озари святые далиЗа усталостью дорог.

Кто в объятьях сна немогоПозабыл завет любви,Тех горящим блеском словаК новой жизни воззови.

3 декабря 1904

Жестокие дни

Ожиданья дни жестоки.Истомилася любовь.На враждующем востокеЛьется братьев наших кровь.

И, о мире воздыхая,Слезно господа моля,Вся от крал и до краяСтонет русская земля,

Слезы матери печальной!Кто ведет вам поздний счет?Кто стране многострадальнойУтешенье принесет?

8 декабря 1904

«Все были сказаны давно...»

Все были сказаны давноЗаветы сладостной свободы, —И прежде претворялись водыВ животворящее вино.

Припомни брак еврейский в КанеИ чудо первое Христа, —И омочи свои устаВодою, налитой в стакане.

И если верный ученикВ тебе воскреснет – ток прозрачныйРассеет сон неволи мрачной,Ты станешь светел и велик.

Что было светлою водою,То сердцем в кровь претворено.Какое крепкое вино!Какою бьет оно струею!

3 – 4 декабря 1904

Да, были битвы

Подражание Лермонтову

«Скажи-ка, дядя, ведь не даром...»

«Что ж, дядя, нешто ненарокомСцепились мы в краю далекомС толпами басурман?

Иль сдуру схватки боевые,Да, говорят, еще какие?К чему ж узнала вся РоссияШахо и Ляоян?»

«Да, были битвы, это точно,И мы пошли туда нарочно,А не занес нас черт.Мы встосковались о просторе.Нам тесно, – вот в чем наше горе,И на далеком теплом мореНам очень нужен порт.

Мы корабли туда послали,В аренду от китайца взялиКлочок его земли,Там крепость мы соорудили,Японцу этим досадили,Зато уж пили, пили, пили,Себя не берегли.

Японец злился да ершился,Всё с нами воевать грозился,А цепок он в бою,Но мы с ним обходились важно,Переговоры шли затяжно,И повели весьма отважноМы линию свою.

Внезапно, невзирая на ночь,Назвался он «Иван Иваныч»И под завесой мглы,Как самый низкий дикий воин,Наделал нам больших пробоин,За что, конечно, стал достоинПрезрительной хулы.

Тут стали пятиться мы раком.По косогорам, буеракамСбиралась тихо рать.Японец шел то врозь, то кучно.Хоть отступать нам было скучно,Но с малой ратью несподручноЯпонца покорять.

Когда мы вышли понемногуНа Мандаринскую дорогу,Мне разом оторвало ногуИ прострелило грудь.Да вот, спасибо санитарам,Забрали, не погиб я даром,Поправлюсь как-нибудь.

Что дальше будет, я не знаю,Газету каждый день читаю, —В ней пишут мудрено:Японец, вишь, обескуражен,И в траур Ниппон весь наряжен,А порт-артурский флот посаженНа самое на дно.

Не то кингстоны мы открыли,Не то японцы просадилиСнарядами бока.Да, скоро будет перемена:Сидим мы крепко у Мукдена,Разбитым кораблям заменаПолзет издалека.

Вот так-то. А расчислить точно,Так что ж – пошли ли мы нарочноИли понес нас черт?

Что тосковать нам о просторе,Не в тесноте же наше горе.На кой нам прах на дальнем мореКакой-то лишний порт».

4 декабря 1904

«Нерон сказал богам державным...»

Нерон сказал богам державным:«Мы торжествуем и царим!»И под ярмом его бесславнымКлонился долго гордый Рим.

Таил я замысел кровавый.Час исполнения настал, —И отточил я мой лукавый,Мой беспощадно-злой кинжал.

В сияньи цесарского трона,Под диадемой золотой,Я видел тусклый лик Нерона,Я встретил взор его пустой.

Кинжал в руке моей сжимая,Я не был робок, не был слаб, —Но ликовала воля злая,Меня схватил Неронов раб.

Смолою облит, на потехуБезумных буду я сожжен.Внимай бессмысленному смехуИ веселися, злой Нерон!

28 декабря 1904

«Два солнца горят в небесах...»

Два солнца горят в небесах,Посменно возносятся ликиБлагого и злого владыки,То радость ликует, то страх.Дракон сожигающий, дикий,И Гелиос, светом великий, —Два солнца в моих небесах.

Внимайте зловещему крику, —Верховный идет судия.Венчайте благого владыку,Сражайтесь с драконом, друзья.

30 декабря 1904

«Кто на воле? Кто в плену...»

Кто на воле? Кто в плену?Кто своей судьбою правит?Кто чужую волю славит,Цепь куя звено к звену?

Кто рабы и кто владыки?Кто наемник? Кто творец?Покажите наконец,Сняв личины, ваши лики.

Но, как прежде, все темно.В душных весях и в пустынеМы немотствуем и ныне,Цепь куя к звену звено.

Нет великого владыки.Празден трон, и нем дворец.Опечаленный творецДал личины, отнял лики.

8 января 1905

«Пришла ночная сваха...»

Пришла ночная сваха,Невесту привела.На ней одна рубаха,Лицом она бела,

Да так, что слишком даже,В щеках кровинки нет.«Что про невесту скажешь?Смотри и дай ответ».

«Да что же думать много!Пришла, так хороша,Не стой же у порога,Садись, моя душа».

В глазах угроза блещет,Рождающая страх,И острая трепещетКоса в ее руках.

14 февраля 1905

Собака седого короля

Когда я был собакойСедого короля,Ко мне ласкался всякий,Мой верный нрав хваля.

Но важные вельможиПротивно пахли так,Как будто клочья кожи,Негодной для собак.

И дамы пахли кисло,Терзая чуткий нос,Как будто бы повислаС их плеч гирлянда роз,

Я часто скалил зубы,Вор на на этих шлюх:И мы, собаки, грубы,Когда страдает нюх.

Кому служил я верно,То был король один.Он пахнул тоже скверно,Но он был властелин.

Я с ним и ночью влажной,И в пыльном шуме дня.Он часто с лаской важнойПохваливал меня.

Один лишь паж румяный,Веселый мальчуган,Твердил, что я поганыйВорчун и грубиян.

Но, мальчику прощая,Я был с ним очень прост,И часто он, играя,Хватал меня за хвост,

На всех рыча мятежно,Пред ним смирял я злость:Он пахнул очень нежно,Как с мозгом жирным кость.

Людьми нередко руган,Он все ж со мной шалил,И раз весьма испуганМальчишкою я был.

Опасную игрушкуПридумал навязатьОн мне на хвост: гремушку,Способную пылать.

Дремал я у престола,Где восседал король,И вдруг воспрянул с пола,В хвосте почуяв боль.

Хвостом косматым пламяВосставил я, дрожа,Как огненное знамяБольшого мятежа.

Я громко выл и лаял,Носясь быстрей коня.Совсем меня измаялЗлой треск и блеск огня.

Придворные нашлися, —Гремушка вмиг снята,И дамы занялисяЛечением хвоста.

Король смеялся оченьНа эту дурь и блажь,А все-таки пощечинДождался милый паж.

Прибили так, без гнева,И плакал он шутя, —Притом же королеваБыла совсем дитя.

Давно все это было,И минуло давно.Что пахло, что дразнило,Давно погребено.

Удел безмерно грустныйСобакам бедным дан, —И запах самый вкусныйИсчезнет, как обман.

Ну вот, живу я паки,Но тошен белый свет:Во мне душа собаки,Чутья же вовсе нет.

<24 февраля 1905>

«Мы – плененные звери...»

Мы – плененные звери,Голосим, как умеем.Глухо заперты двери,Мы открыть их не смеем.

Если сердце преданиям верно,Утешаясь лаем, мы лаем.Что в зверинце зловонно и скверно,Мы забыли давно, мы не знаем.

К повторениям сердце привычно, —Однозвучно и скучно кукуем.Все в зверинце безлично, обычно,Мы о воле давно не тоскуем.

Мы – плененные звери,Голосим, как умеем.Глухо заперты двери,Мы открыть их не смеем.

<24 февраля 1905>