Толстая книга авторских былин от тёть Инн - Инна Ивановна Фидянина-Зубкова Страница 27

Гуляй Украина

без Будимира!

Вот и мы в Саратове

ничем не хвастали

доселе,

пока на богатыря не насели!

До меня доехать всё-таки надо

Ты не привык отступать,

ты не привык сдаваться,

тебе и с бабой подраться

не скучно,

но лучше

всё же на князя ехать,

руками махать и брехать:

— Один я на свете воин!

Я и не спорю,

поезжай хоть на князя,

всё меньше в округе заразы!

Но до меня доехать всё-таки надо,

я буду рада

копью твоему и булату,

а также малым ребятам

и может быть, твоей маме.

Дай бог, жить она будет не с нами.

Банник и Ставр Годинович

Ставил баньку отец Егорушки:

выкопал ямку для проруби,

она водицей то и наполнилась.

Поговорка старая вспомнилась:

место для бани готовь —

снимай травяной покров.

Так и сделал, поляну очистил,

сруб поставил с оконцем под крышей,

печку-каменку сложил,

камни сверху положил.

Закатил бочку и чан для купания.

Можно мыться. Ан нет, есть задание.

— Ходит по Руси такой, де, слух:

должон в баню войти банный дух.

Надо б курицу-чернушку изловить

и с несчастной кровушку спустить.

Пойди, поймай её, Егор, —

сказал отец и взялся за топор.

Побежал Егорка в курятник,

поймал чёрнушку, бежит обратно:

— Возьмите, тятя! Дальше что?

— А дальше всё б пошло само,

да надо шею ей свернуть

и под порогом дать «уснуть».

Банный дух и придёт ночью;

мы не узнаем это точно,

но будем ждать и в это верить.

Свернул мальчонка птичке шею

и закопал у порога бани.

А батя хлебушко оставил

для нового хозяюшки

и сына повёл баиньки.

Пока ели да спать ложились,

родители байки твердили,

какой Банник бывает злой:

— Ежели на постой

в бане остановишься,

но хозяину не поклонишься,

то тот до смерти тебя запарит

или баню подпалит.

— А зачем нам нужен он,

мы без него не проживём? —

спросил Егорка, засыпая.

Ответил тятенька: «Не знаю,

(вопросов он себе таких не задавал)

спи, сыночек, баю-бай».

А сам задумался: «Нет, нужен,

раз положено, пусть служит!»

Утром Егор проснулся

и к баньке новой метнулся

посмотреть, как устроился Банник.

Дверь открыл и кланяется:

— Хозяинушко-батюшко, здравствуй,

коль пришёл, так живи и властвуй!

А в ответ тишина,

банного духа нема.

Во все углы мальчонка заглянул,

бочку с кадкой перевернул,

хлеб, отцом оставленный, съел

и до хаты «полетел»!

— Есть Банник в бане, явился!

Я его видел, он злился,

хлебушко утянул

и бочку с кадкой перевернул.

— Вот те раз, вот те раз!

Явился, ишь, проказник наш.

Пойду баньку истоплю,

Банника напою», —

забеспокоился отец

и стрелой на тот конец!

Натягал мужик водицы,

баньку истопил. Помыться

вся семья отправилась.

Вымылись, обмылок оставили

и водицы грязной в ушате,

да веник в углу, и попёрлись до хаты.

Егорка хоть и съел,

оставленный Баннику хлеб,

однако, сам поверил в то,

что банный дух у них того…

А ребятам во дворе так и твердил:

— Есть Банник в бане, наследил,

хлебушко стянул и опрокинул бочку.

Я не вру, я знаю точно!

* * *

Ай, через сёла по просёлочкам,

по лесам да меж ёлочек

ехал богатырь Ставр Годинович

от стольного града Киева,

с пирования великого к себе домой,

к супружнице любимой на постой.

И застала его ночка тёмная

у баньки чужой да новенькой.

В ней и надумал богатырь ночевать.

Всё не в чистом поле спать!

Отпер дверь, вошёл, не поклонился,

с Банником не подружился;

православный крест с себя не снял,

и даже «здрасьте» не сказал.

Нашёл дровишки, затопил печь,

вымылся дочиста, захотел лечь.

И уснул крепко-прекрепко,

а духу банному не оставил зацепки:

ни обмылочка, ни в кадке водицы

ни веничка для телесной пытки.

А ровно в полночь из тёмного уголочка

выходит призрачный старичочек

с седыми лохматыми волосами —

это Банник с бешеными глазами,

весь облеплен берёзовыми листьями,

и со злыми-презлыми мыслями

склонился над богатырём,

что-то шепчет — всё об нём.

Поколдовал злой дух и исчез:

обратно в тёмный угол влез.

Разбудило утро Ставра,

в чужой баньке встал он.

Ан нет, с лавки слезть не может,

лежит лёжнем в бою сложен.

Но валялся он так недолго.

Утром побежал Егорка

посмотреть на Банника.

Глядь, а там на лавочке

отдыхает детина былинный:

ни рукой, ни ногой не двинет,

вымыт, трезв как стекло,

очи ясные смотрят в окно.

Выбежал из баньки паренёк

нашёл рогатину и с ней идёт

к былинничку осторожно.

Ткнул рогатиной (ну разве так можно?)

в тело гладкое… Не шевелится.

Ткнул ещё. Опять не телится.

Взмолился наш лежебока:

— Вы не тыкайте так глубоко!

Я богатырь Ставр Годинович,

ехал от града Киева,

с пированьица великого к себе домой,

к супружнице любимой на постой.

Застала меня ночка тёмная

у баньки новенькой.

В ней и надумал ночевать.

Всё не в чистом поле спать!

Баньку затопил, помылся,

уснул. А утром пробудился,

ноги резвы отказали.

Что такое, ты не знаешь?

Егор в ответ: «Всё сошлось!

Без нечисти не обошлось».

И в дом за тятькой побежал,

домашним новость рассказал.

Те выслушали и бегом к бане.

Отец с матерью первые самые,

за ними кошка с собакой.

Слепая курица, однако,

догоняя всех, кудахчет:

«Ко-ко-ко, что это значит?»

Прибежала к бане семья,

оглядели богатыря,

призадумались.

Каждый умный ведь,

свою думку проталкивает.

У бабы рот не умалкивает,

настаивает на порче.

Пёс: «Это разбойники, точно!»

Кошка во всём винит блох.

Курица в ноги людей клюёт

за то, что в угоду Баннику

чернушке устроили «баиньки».

— Банник! — отец догадался

и до Ставра докопался: —

Ты, воин, в баньку как вошёл,

поклонился ль хорошо

банному хозяину?

— Не, о нём не знаю я.

— А разрешения просил заночевать?

— Не, не мог я сего знать!

— Крест православный с себя снял,

и под пятку запихал?

— Нет.

— А когда в бане мылся,

оставил в ушате водицы,

веник, обмылок от мыльца?

— Не.

— Дурна твоя башка!

— Хочу румян-бок пирожка!

— Погодь, не времечко жевать,

пирог и в рот не сможешь взять.

Живо прощения у Банника проси

да поклонись ему разочка три.

— Поклоняться я не можу,

присох к лавке, совесть гложет.

— Ну… придётся нам челом побить,

витязя отворожить.

Поклонились крестьяне духу банному,

извинились за гостя самозванного.

Содрали с