Марина Цветаева - Том 1. Стихотворения 1906-1920 Страница 28

Декабрь 1914

«Свободно шея поднята…»

Свободно шея поднята,Как молодой побег.Кто скажет имя, кто — лета,Кто — край ее, кто — век?

Извилина неярких губКапризна и слаба,Но ослепителен уступБетховенского лба.

До умилительности чистИстаявший овал.Рука, к которой шел бы хлыст,И — в серебре — опал.

Рука, достойная смычка,Ушедшая в шелка,Неповторимая рука,Прекрасная рука.

10 января 1915

«Ты проходишь своей дорогою…»

Ты проходишь своей дорогою,И руки твоей я не трогаю.Но тоска во мне — слишком вечная,Чтоб была ты мне — первой встречною.

Сердце сразу сказало: «Милая!»Все тебе — наугад — простила я,Ничего не знав, — даже имени! —О, люби меня, о, люби меня!

Вижу я по губам — извилиной,По надменности их усиленной,По тяжелым надбровным выступам:Это сердце берется — приступом!

Платье — шелковым черным панцирем,Голос с чуть хрипотцой цыганскою,Все в тебе мне до боли нравится, —Даже то, что ты не красавица!

Красота, не увянешь за лето!Не цветок — стебелек из стали ты,Злее злого, острее острогоУвезенный — с какого острова?

Опахалом чудишь, иль тросточкой, —В каждой жилке и в каждой косточке,В форме каждого злого пальчика, —Нежность женщины, дерзость мальчика.

Все усмешки стихом парируя,Открываю тебе и миру яВсе, что нам в тебе уготовано,Незнакомка с челом Бетховена!

14 января 1915

«Могу ли не вспомнить я…»

Могу ли не вспомнить яТот запах White-Rose[21] и чая,И севрские фигуркиНад пышащим камельком…

Мы были: я — в пышном платьеИз чуть золотого фая,Вы — в вязаной черной курткеС крылатым воротником.

Я помню, с каким вошли ВыЛицом — без малейшей краски,Как встали, кусая пальчик,Чуть голову наклоня.

И лоб Ваш властолюбивый,Под тяжестью рыжей каски,Не женщина и не мальчик, —Но что-то сильней меня!

Движением беспричиннымЯ встала, нас окружили.И кто-то в шутливом тоне:«Знакомьтесь же, господа».

И руку движеньем длиннымВы в руку мою вложили,И нежно в моей ладониПомедлил осколок льда.

С каким-то, глядевшим косо,Уже предвкушая стычку, —Я полулежала в кресле,Вертя на руке кольцо.

Вы вынули папиросу,И я поднесла Вам спичку,Не зная, что делать, еслиВы взглянете мне в лицо.

Я помню — над синей вазой —Как звякнули наши рюмки.«О, будьте моим Орестом!»,И я Вам дала цветок.

С зарницею сероглазойИз замшевой черной сумкиВы вынули длинным жестомИ выронили — платок.

28 января 1915

«Все глаза под солнцем — жгучи…»

Все глаза под солнцем — жгучи,День не равен дню.Говорю тебе на случай,Если изменю:

Чьи б ни целовала губыЯ в любовный час,Черной полночью кому быСтрашно ни клялась, —

Жить, как мать велит ребенку,Как цветочек цвесть,Никогда ни в чью сторонкуГлазом не повесть…Видишь крестик кипарисный?— Он тебе знаком —Все проснется — только свистниПод моим окном.

22 февраля 1915

«Сини подмосковные холмы…»

Сини подмосковные холмы,В воздухе чуть теплом — пыль и деготь.Сплю весь день, весь день смеюсь, — должно быть,Выздоравливаю от зимы.

Я иду домой возможно тише:Ненаписанных стихов — не жаль!Стук колес и жареный миндальМне дороже всех четверостиший.

Голова до прелести пуста,Оттого что сердце — слишком полно!Дни мои, как маленькие волны,На которые гляжу с моста.

Чьи-то взгляды слишком уж нежныВ нежном воздухе едва нагретом…Я уже заболеваю летом,Еле выздоровев от зимы,

13 марта 1915

«Повторю в канун разлуки…»

Повторю в канун разлуки,Под конец любви,Что любила эти рукиВластные твои

И глаза — кого-кого-тоВзглядом не дарят! —Требующие отчетаЗа случайный взгляд.

Всю тебя с твоей треклятойСтрастью — видит Бог! —Требующую расплатыЗа случайный вздох.

И еще скажу устало,— Слушать не спеши! —Что твоя душа мне всталаПоперек души.

И еще тебе скажу я:— Все равно — канун! —Этот рот до поцелуяТвоего был юн.

Взгляд — до взгляда — смел и светел,Сердце — лет пяти…Счастлив, кто тебя не встретилНа своем пути.

28 апреля 1915

«Есть имена, как душные цветы…»

Есть имена, как душные цветы,И взгляды есть, как пляшущее пламя…Есть темные извилистые ртыС глубокими и влажными углами.

Есть женщины. — Их волосы, как шлем,Их веер пахнет гибельно и тонко.Им тридцать лет. — Зачем тебе, зачемМоя душа спартанского ребенка?

Вознесение, 1915

«Хочу у зеркала, где муть…»

Хочу у зеркала, где мутьИ сон туманящий,Я выпытать — куда Вам путьИ где пристанище.

Я вижу: мачта корабля,И Вы — на палубе…Вы — в дыме поезда… ПоляВ вечерней жалобе…

Вечерние поля в росе,Над ними — вороны…— Благословляю Вас на всеЧетыре стороны!

3 мая 1915

«В первой любила ты…»

В первой любила тыПервенство красоты,Кудри с налетом хны,Жалобный зов зурны,

Звон — под конем — кремня,Стройный прыжок с коня,И — в самоцветных зернах —Два челночка узорных.

А во второй — другой —Тонкую бровь дугой,Шелковые коврыРозовой Бухары,

Перстни по всей руке,Родинку на щеке,Вечный загар сквозь блондыИ полунощный Лондон.

Третья тебе былаЧем-то еще мила…— Что от меня останетсяВ сердце твоем, странница?

14 июля 1915

«Вспомяните: всех голов мне дороже…»

Вспомяните: всех голов мне дорожеВолосок один с моей головы.И идите себе… — Вы тоже,И Вы тоже, и Вы.

Разлюбите меня, все разлюбите!Стерегите не меня поутру!Чтоб могла я спокойно выйтиПостоять на ветру.

6 мая 1915

«Уж часы — который час…»

Уж часы — который час? —Прозвенели.Впадины огромных глаз,Платья струйчатый атлас…Еле-еле вижу Вас,Еле-еле.

У соседнего крыльцаСвет погашен.Где-то любят без конца…Очерк Вашего лицаОчень страшен.

В комнате полутемно,Ночь — едина.Лунным светом пронзено,Углубленное окно —Словно льдина.

— Вы сдались? — звучит вопрос.— Не боролась.Голос от луны замерз.Голос — словно за сто верстЭтот голос!

Лунный луч меж нами встал,Миром движа.Нестерпимо заблисталБешеных волос металлТемно-рыжий.

Бег истории забытВ лунном беге.Зеркало луну дробит.Отдаленный звон копыт,Скрип телеги.

Уличный фонарь потух,Бег — уменьшен.Скоро пропоет петухРасставание для двухЮных женщин.

1 ноября 1914