Александр Величанский - Под музыку Вивальди Страница 28

«Три раза ты приснилась мне, но первый раз коварно…»

Три раза ты приснилась мне, но первый раз коварно:когда к смеющейся тебе я было прикоснулся,как рыба, обернулась ты моей подружкой прежней,и смех твой простодушный стал ее злорадным смехом.Когда же ты решилась вновь присниться мне, я былоуже смеющейся тебя коснулся, но внезапнопрозрел и вынырнул из сна, как из пучины – рыба,но долго слышался в ночи твой смех, как день, невинный.Когда ж ты в третий раз пришла тревожить сон мой грешный,и я смеющейся тебя не «было», а коснулся,не тело обнял я, а смех бесплотный и беззлобный,устами тронув не уста – какой-то детский лепет.

Без одиночества

Про одиночество я врали самому себе скорее —я – человек, и слишком малдля одиночества – имеядрузей и братьев, Галатею,был одинок я не вполне,но я был одинок пред НЕЮ:со смертью всяк наедине.

Тогда ЕДИНСТВОМ называля одиночество кичливо.Но одиночество – развал,предательство, забвенье, либотакое царственное диво,какое не под силу мне.Передо мною кружка пива:со смертью всяк наедине.

Но я тогда от счастья велсчет одиночеству. В итогеего и вправду я обрел,но только как иголку в стоге.А мне б рассчитывать о Боге,которого я был извне…Снег отрясая на пороге,со смертью всяк наедине.

Вот снег тот вправду одинок.Но мы-то здесь, но мы-то дома.За нами щелкнувший замокзвучит, как музыка, без взлома.И мы беседуем. Истоманедугов, бед – души на дне.И там же жмется аксиома:со смертью всяк наедине.

Зима все злее, видит Бог,зима – мерзавка, недотрога.И мы сошлись на огонек,диковинный в ночи – нас много,но одиноки мы убогои в единении, занебез одиночества – без Бога —со смертью всяк наедине.

4

«Не в высях простертых…»

Не в высях простертых,а где-то у наскак прежде, растет он,растет про запас —пусть гол и безлюден —не там и не тут —но ангелы лютыерай стерегут.

«Все движения природы…»

Все движения природыстоль незримы – ни частицмы не видим, ни микробынам своих не кажут лиц.

Но гляди – девица… Мы с нейчуть знакомы, но ей-ей —неподвижнейшие мысли —под игрой ее кудрей.

«Хоть сыплется струйкой…»

Хоть сыплется струйкойточнейший песок,хоть станет разлукойи мелкий поток,

о коем Державинили Гераклит,когда жизни жаль им,толкуют… Но влит

в движенье первичныйпокой. И извне,но вечность статичноймерещится мне.

«Грамотность нужна нам, блядь…»

Грамотность нужна нам, блядь,поголовная, как стадо,чтобы всякий мог, коль надо,но донос, а написать.

Грамотность нужна нам, блядь,вездесущая, как атом,чтоб не Пушкина – куда там,но повестку прочитать.

«Не город мертвых – град кумиров…»

Не город мертвых – град кумиров,град памятников – их мундиров,сапог испанских, галифе,шинелей длинных и т. д.Здесь конь Калигулы отлитымпо пьедесталу бьет копытом,град указующих десниц,гранитных брюк, жилетов, лиц.

В порядке наших дел амурных,как мусор в столь помпезных урнах,давай же встретимся с тобой,где всенароднейший геройокутан бранной славой,стоит палач безглавый.

«Да, мы не верим в приведенья…»

И.Б.З.

Да, мы не верим в приведенья —невидимы – но обретясьв незримом мире, в запредельномони-то сами верят в нас?

«Любовь и ненависть, позор, добро и зло…»

Любовь и ненависть, позор, добро и зло —что было, то как раз и не прошло,а то, что не бывало,как раз и миновало,как холода не ставшее тепло.

«Заворожено, чуть дыша…»

Заворожено, чуть дыша,мне видеть довелось,как между леса-миражабежал бесшумный лось —в лесу, пригрезившемся мне,сей лось мелькнул, как сон,но как Плисецкая горевздымал колена он.

«Белый день – то рай Господний…»

Белый день – то рай Господний.Ночь черна – то ад напрасный.А уж сумрачно, ненастно,надо быть, во преисподней.

«Что ж было? – похоти гульба?..»

Что ж было? – похоти гульба? —поди теперь пойми —ведь я был пьян, она глупа,и все забыли мы.

Ан помним эти времена,как взятые взаймы,хоть я был зол, она пьяна,и все забыли мы.

Но друг без друга всяк из нас,как нищий без сумы,иль, как без хохота паяц,раз все забыли мы.

«Не грядкой дерна в мире кратком…»

Не грядкой дерна в мире кратком,не вздохом вечно молодым,а станем мы миропорядком —ведь мы и были им.

«Сосулькой с неба к нам стекла…»

Сосулькой с неба к нам стекла.Вокруг нее – тела, телахолодные – тепло их переходитв ее извечный холод —ведь холод вечно алчен до тепла.

«Дождь всенощной утром…»

Дождь всенощной утромкурится, как дым,но зрением утлыммы видим за ним —пусть тускло,пусть слепо«дождь в глине увяз»,что зоркое небоглядит не на нас.

«Сквозь безвозвратность лживую…»

Сквозь безвозвратность лживуювсе в мире ярче, нообратной перспективоюискажено:как будто погрузился всякпредмет себя на дно,и стало явственней, чем знак,лица ль, души пятно.

«Август – иль как не бывало…»

Август – иль как не бывалолето? или даль честна?Август? – не конец – начало,август – осени весна.Август – созреванья сгусток,но у августа тайком,как у автора «Августы»в теплом горле – снежный ком.

«Судьбы такая малость…»

Судьбы такая малостьосталась нам с тобой,но то, что миновалось —осталось: голубой,зеленый цвет и алыйиль белый – пусть онасудьбыне миновала —гнилая желтизна.

«Полное забвение (напрасно ты…»

Полное забвение (напрасно тыищешь то, что вглубь тебя ушло) —как оно походит на стекло,к коему из внешней тьмы притиснутысотни жутко искаженных лиц —всею глубиной души вглядись:ты ж не знаешь их в лицо, но я тебепропастью клянусь – ты знал их поимени или рукопожатью,по вражде иль едкому объятью…полное забвение препо…

«Нет, русалки не лгут…»

Нет, русалки не лгут,даже если солгут —они НЕ ГОВОРЯТ —это кажется только —разве только поютв унисон и не в ладбезурывно и тонко,на деревце сидя,на водицу глядяили на беспутицу гибельных болот.

«Нагл белым днем, стал под вечер уныл…»

Нагл белым днем, стал под вечер уныл,ИСПОВЕДАЛЬНО главу ты склонилпусть над газетою, пусть над едой,пусть над подружкой своей молодой,но да покроют мирок твой мирыепитрахилью вечерней зари.

«Раз представ пред Господом…»

Л.Н.Г.

Раз представ пред Господом,вопрошу грешный аз:«Вправду ль грешники космосомстанут, в нем распыляясь?

Значит, мир – не гармония,и на звездном огневечно длится агониясопричастных вине?

Ай да сферы небесные! —значит, вот где Твой ад! —Где же держишь ты, Господи,тех, кто не виноват?»

…Но пойму в безответностисуету своих слов:не увидеть нам вечностини в какой телескоп.

«Если бы не все на свете…»

Если бы не все на свете,если бы ни я, ни ты,сколько раз пустоты этистали б всплеском полноты,и восточной сказкой – сухов горле, угасает глаз —обернулась бы разлукатысячу и один раз.

«Как заметил иудей…»

Как заметил иудей,прославленный пением,создал Бог допреж людейлюдское спасение,без которого, мой свет,человеку спасу нет.

«Ведь он на вид…»

Ведь он на видпоэт, но видит Бог:воск не горит,а плавится… и впрок.

«Если боль настолько одинока…»

И.Б.

Если боль настолько одинока,одиночество страшнее, чем Освенцим.…Так идет он от итога до итога«с гордым оком и несытым сердцем».

«Не в приволжском городишке древнем…»

Не в приволжском городишке древнем —в городе голосовавших рук,возле Академии Науккорчатся весенние деревья,словно изваянья адских мук —тех, что терпит ныне тот,за кого нас мука ждет.

«Не ведая про стыд…»