Всеволод Рождественский - Стихотворения Страница 29

133. ПУШКИН АЛЕКСАНДР

<1817>

Сбивая тростью лопухи,Скользя мальчишеской походкой,Слагал он легкие стихиСтрофою звонкой и короткой,

Луна сверкала на траве,В аллеях пятна разливая,А пунш гусарский в головеШумел, гудел, не умолкая.

Как он махнул через забор!И пес отпрыгнул, не залаяв.Конечно, Юрьев был остёрИ улыбнулся Чаадаев.

Вольнолюбивые мечты,Куплеты бурного Парижа…А всё ж заветные листыЗдесь на груди и к сердцу ближе.

В помарках рукопись была,Срывался голос, неуверен.«Твоя прелестница мила,—Подняв стакан, сказал Каверин.—

Она напоминает мнеСильфиду школы театральной.Не по ее ль, друзья, винеМы, как в балладе, все печальны?

Как ловко стал ты рифмовать!Людмила — славная девчонка.Но пить — так пить!» Пошла пылатьВ ночи синеющая жженка.

Плясали, пели, снова пили,Звенели рюмки здесь и там.«Их важно чашники носилиИ низко кланялись гостям».

Он шел в деревьях напрямик,Потом вдоль озера с колонной,Где вслед за мостиком возникЧертог, луной осеребренный.

Он шел без мысли, наугад,И вдруг — вздохнуть не стало силы:Ведь это здесь волшебный сад,Приют тоскующей Людмилы!

Беседка, озеро, луна,И мимо, в серебристой дымке,Слегка задев кусты, онаСкользнула в шапке-невидимке.

Листвы насмешлив разговор,Лукаво озеро смеется,И, запыхавшись, ЧерноморВ кустах за пленницей крадется…

Луна то выйдет, то зайдет…Но что же он? Домой скорее!Запомнить, записать! И вотЧерез дорогу тень Лицея.

В четвертом этаже окноЧуть отливает синевою.В ночи затеплится оно,Погаснет только пред зарею.

134. МАРТ

Бывает так — еще дыханьем стужиЗакатных туч лицо обожжено,А в золотой, задетой ветром лужеИ дым дрожит, и плавится окно.

Еще хрустят разбитые морозы,А над чертой коричневой землиЧуть лиловеют легкие березыИ вольный строй ломают журавли.

И дышишь ты, весь мир в себя вбирая,И ввысь расти, как дерево, готов,И хочешь петь, и песнь твоя такая,Что ей уж нет привычных берегов!

135. «Знал я лунные заливы…»

Знал я лунные заливы,Грудью пил лазурь и соль,Но от пальм страны счастливойРавнодушной, горделивой,Ты уйти сейчас позволь!

Дай бродить мне снова околоКамышей и черных вод,Там, где небо так намокло,Где в погашенные стеклаРовным дождиком сечет.

Пусть рябит лесное озеро,Ходит по ветру сосна,—Мне как будто в сердце бросилаЛьдинку ранняя весна.

Хвойный ветер, ветер севера,Столько снов принес с пути,И травы милее клевераМне на свете не найти.

136. «Мне сегодня снилось море…»

Мне сегодня снилось море.Я проснулся на заре.Лампа чахла в коридоре,Дождик прыгал во дворе.

Билась сослепу погодаВ помутневшее стекло,И далекий зов отходаС парохода донесло.

Как он звал меня протяжно,Сотрясая ветхий дом,В рейс обычный, каботажный,Сердце роющим гудком!

Он кричал хрипящей птицей,Выл на сотню голосовО горячей черепицеЧерноморских городов,

О лебедках, взлетах груза,Шумной жизни портовой,Снежных брызгах и арбузаВольной пляске за кормой.

И сквозь медленную опальБелых бабочек в окнеКрутоспинный Севастополь —Краб на солнце — шел ко мне.

Ноздреватый серый камень,Весь в дыханье горьких трав,Он прилег, между клешнямиБухты синие зажав.

И сквозь улицы и склоныПо ступенькам солнце шло,Надломив в волне зеленойЗагорелое весло!

137. СЛОВА

(Лермонтов в Предкавказье)

Слова, которых нет нездешней,Привел мне солнечный досуг,Слова на букву «ч»: черешни,Чекмень, чинара и чубук.

Над полосою смятой версткиУже задумалось перо.Вот сад. Вот домик в Пятигорске,Ручей, чинары серебро.

Полынной сушью день утешен,Закат разбрызган, как вино,И блюдце бронзовых черешенПоставил кто-то на окно.

Хозяин ждет. С улыбкой дерзкой(Иль детской?) смотрит в дым и свет,И на чекмень станицы терскойПохож сюртук без эполет.

Шумит Подкумок осторожно.А сердца пленного тоскаУже прокралась в чуть тревожныйКизильный запах чубука…

В тот сад серебряно-зеленыйЯ вглядываюсь сквозь туман.(У памяти свои законы,Свой вдохновительный кальян.)

Мне слов ручей извечно сладок,Струится камешками дно,И, лишь нарушив их порядок,Нам видеть новое дано.

138. «Я в этой книге жил когда-то…»

Я в этой книге жил когда-то…На ней доныне след живойНеторопливого закатаДуши, очищенной грозой.

Да, проходил я не напрасноВ дожде и солнце рощ родных,И звал прекрасное — прекрасным,И не боялся слов простых.

А на людскую память правоУ этих строк хотя бы в том,Что я сложил их не лукаво —Достойным русским языком.

139. «Дай упиться мне разбегом…»

Дай упиться мне разбегомКолокольчиков тугих,Дай умыться чистым снегомИз прохладных рук твоих!

Словно льдинка, речи хрупки,Ледяным дышу огнем.Елка в снежном полушубкеНас задела рукавом.

Снежной пылью вьется воздух.Чиркнул полоз о кремень…Догоняй, пока не поздно,Свой морозный, звонкий день!

140. ПОЛНОЛУНИЕ

Мне не спится под луной морозной…Ты скажи, куда мне сердце деть?Ведь в такую ночь еще не поздноНа десяток лет помолодеть.

Как сейчас, я вижу этот сонный,В шубе утонувший городок —Со звездой, дрожащей и зеленой,Со снежком, крутящимся у ног.

Сумерки клубились, чуть синеяМеж деревьев черных, и одноВ деревянном доме у ЛицеяЧуть светилось желтое окно.

Тихо пели дружные полозья,Парк бежал навстречу, запад гасИ с ветвей свисающие гроздьяОстрой пылью осыпали нас.

А сквозь сумрак, сквозь поземок колкийВ парке за решеткой у прудаПроходили сумрачные елкиИ дрожала зябкая звезда.

Это было снежное началоМногих сердцу памятных недель,Нас с тобой кружила и качалаПушкинская легкая метель.

Всё, что загадали, то и сбылось…Не померкнет пламя той зимы,И в глазах у дочки отразиласьТа звезда, которой жили мы.

141. ПАМЯТНИК СУВОРОВУ

Среди балтийских солнечных просторов,Пред широко распахнутой Невой,Как бог войны, встал бронзовый СуворовВиденьем русской славы боевой.

В его руке стремительная шпага,Военный плащ клубится за плечом,Пернатый шлем откинут, и отвагаЗажгла зрачки немеркнущим огнем.

Бежит трамвай по Кировскому мосту,Кричат авто, прохожие спешат,А он глядит на шпиль победный, острый,На деловой военный Ленинград.

Держа в рядах уставное равненье,Походный отчеканивая шаг,С утра на фронт проходит пополненьеПред гением стремительных атак.

И он, генералиссимус победы,Приветствуя неведомую рать,Как будто говорит: «Недаром дедыУчили нас науке побеждать».

Несокрушима воинская силаТого, кто предан родине своей.Она брала твердыни Измаила,Рубила в клочья прусских усачей.

В Италии летела с гор лавиной,Пред Фридрихом вставала в полный рост,Полки средь туч вела тропой орлинойВ туман и снег на узкий Чертов мост.

Нам ведом враг, и наглый и лукавый,Не в первый раз встречаемся мы с ним,Под знаменем великой русской славыРодной народ в боях непобедим.

Он прям и смел в грозе военных споровИ равного ему на свете нет.«Богатыри!» — так говорит Суворов,Наш прадед в деле славы и побед.

142. ВИНТОВКА